Когда он успел подготовиться? — Это из Доминиканы? — изумленно спрашиваю я. Альберт только хмыкает: — Да, часть комплекта. Не надел на тебя тогда, идиот, побоялся, что ты неправильно поймешь. Мужчина дарит кольцо, все дела. А это и было самое правильное. У меня во рту все пересохло. Он как назло и стоит еще на одном колене. Правда я не изображаю из себя гордую принцессу, которая смотрит сверху вниз, а голая, в одних сапфирах, сижу у его ног. — Почему? — я не знаю, как спросить, не знаю, что сказать. — Зачем? Что за глупость? Разве мы не договорились на просто секс? — Разве мы не вышли за его пределы давным-давно? — спокойно спрашивает он. Я прячу глаза, не хочу смотреть в его пытливую синь. Потому что знаю, что отвечу. — Извини… — тихо говорю я. Его рука опускается, а костистые пальцы стискивают кольцо в кулаке. — Почему? — роняет он в пустоту между нами. — Ты меня не любишь. А просто в теплые отношеньки я наигралась в первом браке. Если человек, который меня любил, однажды ушел, ты тем более уйдешь. — Ты мне не веришь, — он утверждает, а не спрашивает. — А ты не веришь в любовь. — Это не аргумент, Карина. Ответственность надежнее любви. Я, кажется, смеюсь. Или плачу. Ты разочаровалась в любви, а теперь тебе и предлагают не любовь. Сделку, деловой союз. И ждут, что ты сейчас помчишься с радостным визгом. А как же, такой мужчина: умный, богатый, внимательный, бог в постели. Чего ж тебе, дуре, еще? — Зачем тебе это надо? — Я хочу, чтобы ты была со мной. — То есть, просто удобство доступа к любовнице? Пока не надоест. Ты понимаешь, что именно этого я и не хочу?! — Не надоест. — Откуда тебе знать?! Он закрывает глаза. Да, я могу быть невыносимой, Альберт. Этого ты тоже обо мне не знаешь. И всех моих тараканов ты тоже не видел. Именно поэтому люди не женятся после месяца знакомства. Мне вообще все это не нужно. Несмотря на все его совершенство. Не нужна новая боль. Второй раз я не переживу. — Второй раз я не переживу, — говорю я почему-то вслух. И понимаю, что именно это мой ответ. Мой главный страх. И, судя по его лицу, с прошлого раза он так и не придумал никакого аргумента против этого. Он ничего не может мне гарантировать. А я не хочу снова рассыпаться на части. Лучше быть одной, зато в своем уме и живой. — Нельзя столько отказывать, — он говорит очень спокойно. — Нельзя столько раз сбегать. — Можно. — На этот раз уйду я. И не буду больше за тобой гоняться. — Тем лучше, — упрямо шепчу я, едва выговаривая слова. — Уверена? — Да, — твердо говорю, силой заставляя себя посмотреть Альберту в глаза. — Ты выбрала, — синева за стеклами очков выцветает, становится пыльной. Неужели он уйдет из собственного дома? И куда теперь идти мне? Посреди ночи в глубоком лесу. Он встает и действительно уходит из гостиной. Ну вот. И почти не больно. Я расстегиваю на себе бесконечные замочки ожерелий и браслетов, встаю и кладу их в бархатную коробку. Иду по дому в спальню, где осталась моя сумка с вещами, попутно собирая разбросанную то тут, то там одежду. Альберта нигде нет. Ну и хорошо. И правильно. Настоящий мужчина должен держать слово. И не должен гоняться за истеричными дурами по всему миру. Иначе какой он серьезный человек? Мужики засмеют. Если выйти на трассу, можно поймать попутку. Я немножко жду, что он передумает и придет обратно, и когда раздаются шаги, поворачиваюсь к двери в надежде и страхе одновременно. Потому что я-то не передумаю. Но все-таки глупые детские надежды еще теплятся, когда я вижу входящего водителя. — Вы уже готовы? — спрашивает он. — К ч-чему? — пугаюсь я. — Альберт Янович сказал, что вам нужно срочно вернуться в город, — вежливо, но немного удивленно говорит водитель. — А. Да. Я иду за ним к машине, с каждым шагом отмеряя десятки последних шансов. Сажусь на заднее сиденье, ставлю сумку рядом, и не удержавшись, оглядываюсь, когда машина в темноте отъезжает от дома. Только в пустой уже гостиной видны отблески камина. Остальной дом тих и темен. Никто не выходит из дверей. Никто не смотрит в окно. Вскоре дорога виляет, и дом больше не видно. Все время пока мы едем, где-то в голове у меня играют все грустные песни подряд. Но я забыла захватить наушники, а включать динамик телефона как-то неловко. Так что саундтреком моей глупости и горю остается безмолвие зимнего леса. А потом шум шоссе. А потом мы подъезжаем к моему дому, и я выхожу, и поднимаюсь к себе в квартиру, уже не думая о том, что могла бы попросить водителя вернуться. Мышцы сводит от холода, хотя в салоне было тепло. Войдя домой, я сразу же, не раздеваясь, блокирую Альберта во всех соцсетях и вношу его телефон в черный список. Пустота Всю первую неделю я, кажется, на что-то еще надеялась. Я говорила себе, что сама дура, он твердо сказал, что не будет за мной гоняться, что если я хочу, могу сама ему позвонить. В конце концов, это я ему отказала, а не он мне. Но все равно — когда я слышала звонок телефона, сердце начинало биться как сумасшедшее. Даже гудки машин на улицах заставляли меня замереть на секунду или две и потом долго пытаться отдышаться. Я поставила себе программу, блокирующую сайты по выбору и каждый день вносила в нее новые адреса. Потому что моя нелогичная часть каждый же день находила очередной новостной портал, где были новости о «Корунде» и его главе. Нет, я не жалела о том, что отказалась. Но от этого не становилось менее больно. Я помнила, что время стирает любую боль, учит с ней жить, и в конце концов прячет под наслоениями повседневных дел. Надо просто подождать. И я ждала. Весь первый месяц я просыпалась в слезах. Я никогда не плакала днем. Улыбалась, работала за троих, задерживаясь практически каждый день, потому что Алиска была сумасшедше влюблена и витала в облаках, забывая о деле. Я молча брала ее задания себе. У меня не пропал аппетит и мне не хотелось ни напиться, ни броситься во все тяжкие. Просто просыпалась в слезах. Ничего. Весна не приходила слишком долго. Весь март руки леденели даже в перчатках, и сыпался с неба противный мокрый снег, залеплявший ресницы по дороге домой. Я смотрела на светофоры сквозь мутную влагу растаявших снежинок. И надеялась только на то, что к маю смогу согреться. Макбук я убрала в коробку и закинула на верхнюю полку шкафа. Отнесла старый ноутбук нашим айтишникам, они что-то там нашаманили, и он перестал виснуть. За это я сходила на свидание с одним из ребят.