Ну и ладно, решила Катюша. Тут отдохну. Она присела, руки опустила в теплую мыльную воду и сделала вид, что стирает. Тут же послышался окрик матушки Галины: — Активней три! Не ленись! Новенькая, тебе говорю! Пришлось завозюкать руками сильнее. К концу дня Катя почти что с ужасом рассматривала свои руки. Они у нее были красные и от горячей воды увеличились в размере раза в два. Подруги тоже печально подсчитывали убытки. Яна обреченно сковыривала остатки лака со своих ногтей. Наташа посасывала обожженный о раскаленную дверцу печки палец. А Вера откровенно высказала то, что накопилось у всех трех на сердце. — Я не для того два высших образования получала, чтобы теперь, как первобытная баба, в тазу тряпки полоскать. — Чего предлагаешь? — Куплю им стиралку! Самую большую! — А электричество? Ты же слышала, электричество дорогое. — И за электричество я заплачу! Счетчик отдельный поставлю и буду платить по этому счетчику, сколько выйдет. Девушки уважительно поглядывали на подругу. Вера работала в крупном банке и могла позволить себе такие траты. — Что это отец Анатолий чудит! Не каменный век, чтобы руками белье полоскать. Вера тут же начала звонить в магазин бытовой техники. И повела переговоры так жестко, что машину ей обещали привезти и установить уже завтра к девяти утра. — Со стиркой все! — объявила всем Вера. — Можно отдыхать! И успокоенные подруги отправились в трапезную. На улице было уже совсем темно. Одинокий фонарь, освещавший стройплощадку, был не в состоянии осветить всю территорию монастырского двора. Кое-где было совсем темно. Так что в нескольких метрах от входа в трапезную Яна поскользнулась и упала. Подруги кинулись ее поднимать и увидели, что на белом утоптанном снегу в том месте, где приземлилась Яна, выделяется какое-то темное пятно. — Лед, — потыкала ногой Наташа. — Тут что-то пролили, а потом жидкость на морозе замерзла и получился каток. — Ты не ушиблась? — Нога немного болит. Дальше Яна шла прихрамывая. В кухне никого уже не было. А вот в трапезной вроде как топтались. Сначала подругам показалось, что наверху кто-то ходит. Но потом все затихло. — Ау! Кто-нибудь есть живой? Никто на этот возглас не откликнулся. И девушки подумали, что шаги наверху им просто мерещатся. — Ясно, что кормить нас никто не собирается. Но на столе в кухне стояла корзиночка с порезанным ржаным хлебом, а на еще теплой плите имелся чайник, в котором что-то булькало. — Чай. Больше ничего нет. Жидкий, чуть сладкий чай и пара кусков оставшегося от обеда хлеба. Вот и весь ужин. Да, жизнь в монастыре с самого начала учила новоявленных послушниц смирению. Одно радовало: в кухне было тепло, и все сняли верхнюю одежду. Яна повесила свое пальто на вешалку, не глядя. А вот Катя, сидящая напротив, нахмурилась: — Где это ты такое здоровущее пятно посадила? — Пятно? Яна оглянулась и увидела, что на светлой шерсти ее зимнего пальто и впрямь виднеется отчетливое пятно. Оно было какого-то красновато-бурого цвета. И прикоснувшись к нему, Яна почувствовала холод и влагу. Крохотные снежинки, принесенные снаружи на пальто, быстро таяли у девушки на пальцах, пачкая их какой-то розоватой влагой. Яна присмотрелась и увидела, что пятно все состоит из таких вот крошечных кристалликов, которые сейчас стремительно таяли в тепле кухни. — Наверное, это я на том пятне испачкалась, — догадалась Яна. — Упала на него боком, грязный снег на меня и налип. — Интересно, что это такое? Яна понюхала пятно. — Понятия не имею. Может быть, компот? — Компотику бы я сейчас выпила, — мечтательно произнесла Вера. — Особенно вишневого. — Не похоже, чтобы они тут вишневый компот ведрами бы варили. Скорее уж краска. Яна забеспокоилась. — Ой, нет! Если краска — это я так испачканная и буду ходить? Наташа встала и подошла поближе. Она тоже прикоснулась пальцем к пятну, поднесла палец к носу, изучила его, а затем глубокомысленно произнесла: — Вы как хотите, а только мне кажется, что это кровь. Вера чуть не поперхнулась чаем. — Наташка! Хватит нас пугать! — взвизгнула она. — А я и не пугаю. Сама посмотри. Это кровь! И она сунула свой палец Вере под самый нос. Та взвизгнула и вскочила на ноги. — Уйди! Но Наташа совсем расшалилась. Она погналась за Верой, норовя ткнуть ту своим испачканным пальцем. Глупость и дурачество, ничего больше. Но Вера, взрослая самостоятельная Вера, повелась на эту детскую шалость, бегала, вопила, увертывалась и снова вопила. Яна с Катькой хохотали, очень уж потешно все это выглядело. Особенно когда Вера начала ронять стулья, а Наташа через эти стулья прыгала, словно горная коза. — Отстань от меня! — Сначала посмотри! Бух! Прыг! Шмяк! Кряк! — Наташа! Стул сломала! Неизвестно, чем бы закончилась эта дикая погоня вокруг стола. Наверное, помимо ножки стула сломалась бы еще чья-нибудь ножка, но тут дверь скрипнула и мужской голос произнес: — Это кто здесь шумит? Вера замерла мгновенно. Не так быстро среагировавшая Наташа по инерции пробежала еще несколько шагов, ткнула в Веру тем самым торчащим и чем-то испачканным пальцем, но сейчас Вера даже не ойкнула. Все ее внимание было приковано к высокому мужчине, вошедшему к ним в кухню. Откуда он здесь взялся? Катя недоумевала. Вроде бы с улицы не входил. Значит, из трапезной спустился? Был он широк в плечах и ноги расставил тоже широко, по-хозяйски. Лица было толком не рассмотреть. Нижнюю часть закрывала густая светло-русая борода, а на голове была шапка, из-под которой смотрели два пытливых ярко-голубых глаза. — Вы чего так расшумелись, бабы? Вера не ответила. Она по-прежнему не сводила глаз с вошедшего. А вот Наташа застрекотала: — Янка на улице грохнулась, да прямо в кровь. — Какую еще кровь? — Пятно там было. — Где? — Да на улице. — А-а-а… На улице… Понятно. Мужчина прошел в кухню. Новость его ни шокировала, ни взволновала. Он выглядел совершенно равнодушным. Его ноги, обутые в теплые высокие ботинки, тяжело бухали по деревянным половицам. Бух, бух, бух! Что-то было странное в этом всем, но что именно, Катя понять не успела, потому что мужчина вновь заговорил. И все внимание девушки переключилось. — Чаю налей. Это он обратился к Яне. Ни пожалуйста не сказал, ни будь добра. Отдал команду и стал ждать ее исполнения. Янка пожала плечами, мол, мне нетрудно, встала и налила чаю. Мужчина пригубил, но тут же отставил стакан. — Холодный. — Какой есть. — Ужин давай. Янка не выдержала.