— Я тебе не жена, чтобы давать! Сам встань и возьми, если найдешь. Мужчина какое-то время разглядывал ее. — Дерзкая, — произнес он затем то ли с осуждением, то ли с уважением. — С дерзкими, знаешь, что делают? И быстрым движением притянув Яну к себе, он выдохнул ей прямо в лицо: — Их учат! — Отстань! Мужчина своих клешней не разжимал. Видимо, ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как трепыхается в его руках Яна. А той стало уже больно, потому что она жалобно пискнула: — Девчонки! Поняв, что Яне нужна их помощь, девушки вскочили со своих мест. Но за мгновение до этого мужчина уже отпустил Яну. — Вы откуда свалились? Я вас раньше не видел. — Мы сегодня приехали. Кате этот тип решительно не нравился. Но она не знала, как ей с ним себя вести. Держится этот наглец по-хозяйски. Вдруг в самом деле какая-то шишка? — Новенькие, значит. Свежее мясо снова прибыло. И задрав рожу к потолку, мужчина громко расхохотался. Зубы у него были отменные. Ровные и белые. И почему-то это еще больше взбесило Катюшу. — А сам-то ты кто такой? — Я-то! Я брат Игнатий. Слыхали про меня? Наташа, Яна и Катя покачали головами. — Я слышала, — произнесла Вера. — И я знаю, кто вы такой. Она специально выделила голосом слово «кто», так что Игнатий даже встревожился. Это было заметно по его забегавшему взгляду. Но он попытался скрыть свое беспокойство и для этого шутливо спросил у Веры: — Ну? И кто же я такой? — Я встречала вас у Димы. — У какого Димы? — Димы — брата Светы! Или не помните такого? Игнатий явно помнил. Но отчего-то на этот раз Игнатий ничуть не смутился. Напротив, лицо его прояснилось, он даже весело заржал в ответ на слова Веры. Похоже, что всякое смущение оставило его. А раз так, то Игнатий вновь вернулся к своему обычному хамовато-панибратскому тону. — Слышала, значит, обо мне? — хмыкнул он, глядя на Веру. — Ну расскажешь тогда своим по-дружкам. Во как вам повезло! На всю ночь разговоров вам теперь хватит. И поднявшись со своего места, странный тип вышел из кухни не прощаясь. Когда за ним хлопнула входная дверь, девушки повернулись к Вере. — Кто это такой? — Что за Игнатий? — Откуда ты его знаешь? Но Вера не была расположена к разговорам. — Пошли отсюда, — раздосадованно сказала она. — Все настроение испортил! Девушки снова оделись и вышли на улицу. Небо было усыпано звездами. Такого неба в городе и не увидишь. Там оно постоянно затянуто облаками. — Хорошо-то как! — мечтательно вздохнула Наташа. — Стоп! А где пятно? Это произнесла Яна. Она стояла на том самом месте, где давеча навернулась, и растерянно смотрела по сторонам. Девушки тоже стали озираться. — Место вроде бы то самое. — Что значит вроде бы? То же самое и есть! — А пятно? — Его нет. На дороге в самом деле было все гладко. Белый снежок и никакой черноты на нем. — Я не понимаю, — пробормотала Яна. — Здесь был ледяной каток, на котором я поскользнулась, упала и испачкалась. Где же все? Куда делось? После недолгих поисков выяснилась следующая картина. Замерзшее пятно все еще имелось, но оно было основательно присыпано свежим снегом, который кто-то брал из сугроба целыми пригоршнями и засыпал им испачканную дорожку. — Наверное, после тебя на этом месте кто-то еще навернулся, вот и решили ликвидировать каток, чтобы другим неповадно было тут заваливаться. — Может быть. Но отчего снегом? Тогда уж песочком бы посыпали. Однако дело было сделано. Скользкого катка не наблюдалось больше. И утомленные подруги поплелись к себе. В их домике слышались женские голоса. На кухне собралась небольшая компания. Три женщины, все уже в возрасте, попивали кофеек, закусывая его тортиком. Они явно не ждали, что кто-то еще явится, потому что смущенно уставились на подружек, а те в свою очередь таращились на этих тетенек. Одну из них, Нину, девушки сегодня уже видели, она стирала белье под началом матушки Галины. Эта женщина тоже узнала подруг и обрадовалась: — Свои! Отбой тревоги. — И обратилась к самим девушкам: — Заходите скорее, горемыки. Где вас носило? — В трапезную ходили. Думали, нам ужин оставили. — Как же! — развеселилась женщина. — Ужин в половине девятого заканчивается. А нас Галина специально до десяти продержала, чтобы мы к ужину никак бы не успели. — Зачем? — Харчи экономит, — хлебнув кофе, пояснила женщина. — Пусть и не свои, а хозяйские, ей все едино. — В чем же экономия? — Если она пятнадцать здоровущих баб на ужин не пустит, это же какая экономия всему бюджету монастырскому. А если каждый день? Ты сама посчитай. — И вовсе она не поэтому, — заступилась за Галину другая женщина. — Это она нас смиряет таким образом. — Чревоугодие — это грех, — согласилась и третья женщина, печально покосившись на остатки тортика на своей тарелке. — А человек слаб. Хотите торта, девочки? Тут как раз каждой из вас по кусочку и осталось. Думаете, подруги отказались от угощения? Как бы не так. Каждой досталось точно по куску. Торт был очень свежий. Двухслойный бисквит — один корж бесцветный, второй шоколадный — был прослоен нежным маслянистым кремом с кусочками безе. Сверху торт был полит шоколадной глазурью и украшен цветочками. У Кати на кусочке была кремовая розочка. У Наташи шоколадная бабочка, у Веры какая-то завитушка из шоколадного крема, а у Яны просто маленькая меренга. — Словно только вас и ждали, — радовалась та женщина из прачечной, которую звали Ниной, засовывая в горящую печку пустую коробку из-под торта. — Ешьте, девчонки, набирайтесь сил, завтра еще больше работы предстоит. Вера помотала головой. — Не-а. Завтра никто из нас работать не будет. — Что так? Подруги объяснили, что завтра привезут стиралку. И Нина хлопнула в ладони: — Порушили вы Галине всю ее учебно-воспитательную работу! — Так ей и надо! Иезуитка! — А кто она вообще такая? По какому праву распоряжается тут? — Да вы что! Не знаете, кто такая Галина? — И кто же? — Она же родная сестра нашей матушки Анны. Вера казалась удивленной. — Родственница?