– Ты ходил в «Арни»? – спросила она. Ее желудок заурчал впервые за недели, а то и за месяцы. Голод вытеснил неловкость. – Я не была там много лет. В старших классах мы торчали там постоянно. Это было одно из немногих мест, где она бывала с друзьями. Большую часть времени она работала в отеле, но иногда все-таки забегала к «Арни». Джаред вывалил на тарелки сэндвичи со свининой барбекю. Булочки уже пропитались соусом. Еще он купил тушеные бобы, капустный салат, жирные стейки и картошку. Стол стоял в нише со скамьями по обе стороны. Мишель медленно, стараясь не потянуть бедро, втиснулась на скамью. Джаред наполнил водой высокие стаканы и положил лед. Мишель посмотрела на бутылку. – Потом, – заявил он, усаживаясь напротив, и протянул ей воду. – Ешь. Она хотела было посетовать на его диктаторские замашки, но решила, что не стоит тратить на это силы, и протянула руку за сэндвичем. Булочки были теплые, соус барбекю испачкал ее пальцы. Она вонзила зубы в толстые ломти свинины. Вкус был лучше, чем ей помнилось: пряный и острый. Она прожевала и проглотила, потом откусила еще. Голод нарастал, и ей захотелось съесть до крошки все, что было перед ней. Джаред глядел, как она ела, и почти не ел сам, но ей было наплевать. Пускай наслаждается этим шоу. Пока она пожирала сэндвич, он выложил ей на тарелку бобы, капусту и бо́льшую часть стейка с картошкой фри. Она съела все. Всю капусту, все до единого бобы, весь стейк. Облизала пальцы, прежде чем вытереть их о салфетку, и залпом выпила стакан воды. Мишель съела больше, чем за всю последнюю неделю, и под утро наверняка пожалеет об этом, но сейчас ей было плевать. Она откинулась на спинку скамьи и вздохнула. – Ох, как хорошо. Спасибо тебе. – На здоровье. Он доел свой сэндвич, съел немного стейка с картошкой, но остальное оставил ей. – Ты наелся? – спросила она. – Я тебя не обожрала? – Я не буду есть, если даже ты вернешь мне съеденное. – Справедливо, – засмеялась она. – Сколько я тебе должна? – Это был сэндвич, Мишель. Не новая тачка. Я угостил тебя. – О’кей. Очень признательна. Снова начался дождь. Она повернула лицо к окну и смотрела, как водяные струи текут по стеклу. Дни в середине мая были все еще прохладные, хотя солнце садилось уже в восемь вечера. – Как жизнь в отеле? – спросил он. – Мы все больше и больше заняты, и это хорошо. Мне нравится, что я вернулась. – Она посмотрела на него. – В основном. – И что тебе не нравится? – Работать с Карли. Я знала ее и раньше. – Я знаю, кто такая Карли Уильямс. Она подняла брови: – Можно мне спросить, как так вышло? Может, у него с Карли что-нибудь было в прошлом? Не успела она решить, волнует ли ее это, как он встал и взял бутылку. – Мы живем на острове. Я знаю тут всех. – Так ты никогда… – Ты спрашиваешь про мою интимную жизнь? – Она есть у всех. – Нет. С ней ничего не было. – Почему? – Почему тебе не нравится работать с Карли? Мишель смотрела, как он наливает в стаканы водку. Она взяла свой стакан, но не спешила пить. – Мы были подругами. Когда-то давно. Там все сложно. Мы поссорились, потом снова помирились. И после встретили этого парня. Аллена. Мишель посмотрела на Джареда, но тот молчал. – Я балдела от него. Он был таким красивым и обаятельным, а я – такой одинокой. Но потом узнала, что он встречался еще и с Карли, и это разбило мне сердце. Я сказала, что он должен сделать выбор. Я не сомневалась, что он выберет меня, но ошиблась. А позже узнала, что он выбрал ее, потому что она спала с ним. – Почему же ты не спала, раз он был так важен тебе? Она глотнула водку. – Я была девственницей. Спать с парнем казалось мне слишком серьезным шагом. Карли не заморачивалась насчет этого, поэтому он бросил меня ради нее, а потом случилась помолвка. – Ох. – Да. Это был удар. Но тяжелее всего мне было не терять Аллена – на него я смотрела уже другими глазами. Мне было тяжело терять ее. Она все еще была моей подругой, но я каждый день, каждую секунду думала о ней и о проклятой свадьбе. Мысли об этом просто въелись мне в кожу. Она понимала, что говорит много лишнего и все эти детали вряд ли интересуют Джареда, но не могла остановить поток слов. Говорят, что алкоголь срывает тормоза. Но водка ничто по сравнению с сэндвичами от «Арни». – Моя мать ушла с головой в подготовку свадьбы, и это еще больше осложнило мне жизнь. Я должна была стать подружкой невесты. Мне было обидно. Она замолчала, понимая, что не хочет продолжать. Но все-таки договорила до конца. – За два дня до свадьбы Аллен явился ко мне. Он сказал, что ошибся – что на самом деле он любит меня и что с Карли у него все кончено. Он соблазнил меня, и я позволила ему и… – Она поглядела в окно. – Я была ужасно глупой. – Ты была совсем юной. – Ну, не очень. Карли застала нас, и Аллен наврал ей, что я виновата во всем. Что я обманом затащила его в постель. Мишель до сих пор помнила, как он вскочил, совершенно голый, бросился к Карли и буквально зарыдал. Все было так убедительно. Мишель и сама чуть не поверила. Только вот она знала правду. Она чувствовала, что Карли тоже догадывалась, просто не хотела это осознавать. Карли винила во всем Мишель, Бренда тоже. – В тот вечер я уехала в Сиэтл и записалась в армию. Мне хотелось оказаться где угодно, но только не там. – Карли украла его у тебя, а ты забрала обратно. Вы квиты. Она вытаращила на него глаза: – Это не совсем так, как мне хотелось бы описать. – Это не меняет того, что случилось. – Может, и нет, но сейчас мне приходится с ней работать. – Это случилось давным-давно. Теперь вы разные люди. – Ты прав. – По крайней мере, ты разрешила себе вернуться домой. Она сделала глоток. – Что ты имеешь в виду? – Ты ни разу не приезжала за эти годы. Наказывала себя. Раз ты вернулась, значит, все уже позади. – Черт побери, какого хрена ты… Зазвонил ее телефон, и Мишель замолчала. Она так удивилась, что просто тупо уставилась на него. Ей никто никогда не звонил. Она даже не знала, зачем носит с собой эту дурацкую игрушку. На экране высветился номер Лос-Анджелеса. Нажав на кнопку отбоя, она допила водку. – На чем я остановилась? – спросила она скорее себя, чем его. – Говорила мне, чтобы я не лез не в свои дела. – Ты слушал меня? – Нет. – Типичный мужчина. Слышишь только то, что тебе хочется.