Глава 23 Карли проснулась рано утром с головной болью. Хотелось списать это на вино, но вчера она выпила мало и почти не опьянела, так что вино было ни при чем. Нет, причина головной боли лежала глубже. В прошлом Карли и в том, что она так и не смогла полностью оправиться от старых ран. Она ворочалась всю ночь и заснула с трудом. Ее хорошее настроение и томная нега после секса с Сэмом были выжжены безобразной реальностью и тяжелыми воспоминаниями. Не стоило ввязываться в разговор с Мишель о прошлом и, хуже того, обвинять ее в бегстве их родителей. Не нужно было рушить их хрупкие отношения. Ради чего? Ради правоты? Карли села в постели, провела ладонями по лицу и подумала: вот бы стереть с такой же легкостью и те воспоминания. – Мама, мама! Габби вбежала в комнату босиком и в пижаме с котятами и прыгнула на постель. Карли обняла дочку. – Доброе утро, – поздоровалась она, прикидывая, сколько принять ибупрофена, чтобы не болела голова. – Как ты спала? – спросила Габби, все еще теплая после сна. – Я спала хорошо, а на улице солнышко. Видишь? Будет солнечный день. Карли посмотрела на окно. Свет лился сквозь занавески. – Я рада, что сегодня хорошая погода, – сказала она. – Да, я тоже. После школы я помогу Леонарду считать журавлиных птенцов. Мы будем осторожны, потому что они совсем еще маленькие. Габби прыгала на постели – как всегда, сгусток утренней энергии. Карли изо всех сил старалась не морщиться; ей казалось, что где-то внутри головы работают отбойным молотком. Габби сползла с постели. – Завтракать, завтракать! – Ее громкий, звонкий голосок казался настоящей мукой. – Я скоро приду на кухню, – пообещала Карли, сдерживая гримасу боли. Габби помчалась к двери, но тут же оглянулась. – Мамочка, ты заболела? Вот так. От нее ничего не скроешь. – У меня болит голова. – Ой. – Габби понизила голос до шепота. – Я буду вести себя тихо. – Спасибо, доченька. Спасибо. Карли прошла на кухню. Она включила кофейную машину, потом насыпала в миску мюсли и залила их молоком. Габби положила хлеб в тостер, а Карли собрала фрукты. Знакомый ритуал успокоил ее. Да, прошлое было ужасным, но теперь у нее была Габби. Дочка была ей дороже всего на свете. Конечно, эти эмоции не назовешь уникальными. Разве не все родители любят своих детей? Но не все из них показывают это на деле. Отец Мишель обожал дочку, рассказывал всем, кто готов был его слушать, что не может без нее жить. А потом бросил ее. Мать Карли сбежала, не позаботившись предупредить об этом. Прошло три года, прежде чем Карли что-то услышала от нее. Но даже теперь они созваниваются пару раз в год и обмениваются открытками на Рождество – и все. Лана только один раз видела свою внучку. «Как все сложно», – подумала Карли, подходя к окну с кружкой кофе. Ее жизнь – сплошные сложности. Она отодвинула занавеску и чуть не выронила из рук кружку. Из кухни она видела восточную часть заднего двора и кусок сада. Вместо ярких цветочных рядов там остались лишь кучки земли и поломанные растения, которые она так лелеяла. Босая, в длинной футболке, она подошла к задней двери и открыла ее. – Мама, ты куда? – спросила Габби. – Останься дома, – крикнула Карли. Она дошла до угла отеля. Перед ней лежал задний двор. Пропали все цветы. Они были выдраны с корнем, растерзаны и брошены умирать. Стебли, листья и цветки покрывали лужайку красно-бело-желто-зеленым ковром. Вазоны тоже опустели, в них уцелели лишь несколько сломанных стеблей. Они выглядели так, словно не понимали, что произошло. Карли знала, что случилось и кто это сделал. Мишель хотела причинить ей боль и устроила этот ад. Карли пошла назад, к дочке, она не хотела, чтобы Габби увидела эту катастрофу. И только подойдя к двери, поняла, что плачет. * * * Мишель поставила машину на банковской парковке. В это утро ей не хотелось ни с кем разговаривать. Ночь прошла тяжело, и она еле заставила себя встать. Лишь мысль о том, что она выплатит половину просрочки по кредиту, заставила ее шевелиться. Да еще три чашки кофе. Каждый раз, когда она вспоминала о том, что произошло накануне вечером, ей делалось тошно. Горький вкус стыда наполнял ее желудок. Мало того что она поступила как идиотка, теперь это еще и могли видеть все окружающие. Будут вопросы. Вырванные с корнем цветы невозможно не заметить. Что все подумают? Нет, не все, поправилась она. Что подумает Дамарис? И Габби? Она уже знала, что Карли увидела ее послание. Мишель разрушила то, что было так дорого ее бывшей подруге. Не надо быть опытным психологом, чтобы это понять. Она взяла конверт с чеками и вылезла из кабины. Бедро болело сегодня сильнее обычного. «От сознания вины, – подумала она. – Или из-за того, что она ползала по траве, вырывая цветы». Она вошла в банк и направилась к кабинету Эллен. Та сидела за своим столом и при появлении Мишель подняла голову. – Доброе утро, – проговорила с улыбкой Эллен. – Как дела? Я знаю, что у вас были прекрасные длинные выходные. Видела, сколько машин стояло на вашей парковке. Я рада за тебя. – Все прошло неплохо. – Она села на указанный Эллен стул, радуясь, что сняла нагрузку с бедра. Положила конверты на стол и подвинула их к Эллен. – Вот. Июньские платежи и половина всех предыдущих задолженностей. Эллен подняла брови. – Впечатляет. – Она открыла конверт и вытащила чеки. – Я дам тебе квитанции. – Пойми меня правильно, но я буду счастлива расстаться с этим банком. – Что ты имеешь в виду? – Все эти правила. Если я выплачу долги, они не будут действовать. Эллен покачала головой. – Боюсь, это не так. В течение ближайших двух лет будут действовать другие условия. – Улыбка вернулась. – Разве я тебе не объяснила? Это указано в бумагах, которые ты подписала, когда брала кредит. Ой, подожди. Твоя мама подписала вместо тебя, верно? Мишель захотелось швырнуть что-нибудь о стенку – желательно Эллен. Значит, она обречена иметь дело с этим банком еще пару лет? Даже если выплатит все долги? – Извини. Мне надо было объяснить тебе в тот раз, когда мы разговаривали. Я думала, что ты знаешь. – Эллен вздохнула. – Очень жаль. Теперь так много новых правил и инструкций. Правительство все так усложнило. – С озабоченным выражением лица она наклонилась вперед. – Как там Карли? Тебе тяжело с ней работать? Я говорю «работать», но мы с тобой знаем, что она не очень это любит. – На самом деле она работает. Мы с ней сократили расходы, и она взяла на себя больше обязанностей. Несколько раз в неделю она убирает комнаты, просто в качестве помощи. – Я готова заплатить, чтобы это увидеть, – рассмеялась Эллен. – Почему ты не любишь ее? – Мы с тобой знаем, какая она. Карли из тех женщин, которые проходят по жизни и берут все, что хотят, не обращая ни на кого внимания. Ты помнишь, как она вела себя с Алленом. Как хвасталась перед всеми своим кольцом. Мишель-то, конечно, помнила, но ее удивило, что такое поведение Карли запечатлелось в сознании Эллен. – Я и не подозревала, что ты так хорошо ее знала. – От Карли трудно скрыться. Но хватит о ней. Давай поговорим о более приятном. Например, о том, как ты классно управляешь отелем. Я в восторге. На прошлой неделе у нас заседало правление банка и я сообщила всем о твоем статусе. Что ты вернулась и все взяла под свой контроль. – Она схватила банковские чеки и помахала. – Вот ты и завоевала доверие этого «плохого» банка. – Я ценю, что ты на моей стороне, – сказала Мишель, хотя и засомневалась, так ли это на самом деле. – Целиком и полностью. Для меня важнее всего мои клиенты. А у нас с тобой общее прошлое. Теперь, после твоего возвращения, я надеюсь, что мы снова будем дружить. – Эм… конечно, – ответила Мишель, хотя не помнила, чтобы они когда-либо были подругами. – Замечательно. Давай пообедаем вместе. Может, на следующей неделе? Мишель кивнула и поспешила сбежать от Эллен. На обратном пути она решила первым делом найти документы по кредитам и изучить. Речь идет о ее бизнесе, и ей не нужны сюрпризы. Что до Эллен – ну, Мишель все-таки не была уверена, действительно ли та относится к ней по-дружески или есть что-то еще. Она пожалела, что у них нет контракта об отношениях и она не может прочесть написанное мелким шрифтом. Что касалось остального… Ей казалось невозможным извиняться перед Карли. Но она должна что-то сделать. И поскорее. * * * – Думаешь, это сделали подростки? – спросил Леонард, складывая в мусорный контейнер погибшие растения. – Я не знаю. – Карли сама не понимала, зачем лжет. Глупо защищать Мишель. Но она просто не могла заставить себя сказать всем правду. – Они выдрали все цветы до единого, но только здесь, на заднем дворе. Совершенно непонятно. Карли предполагала, что Мишель исчерпала свой гнев или, может, у нее слишком заболело бедро и она остановилась. Либо это было послание для Карли, и Мишель не хотела огорчать гостей. Она взяла еще одну охапку мертвых цветов и потащила в контейнер.