– И ты собираешься это делать? – Нет. Этим займешься ты, Мишель. У него нет никого на свете. Она попятилась: – Я не умею обращаться с собаками. – Придется научиться. И поскорее. Ветеринар говорит, что пес не больной. Просто истощен и запуган. Боится всего. Прежние хозяева совершенно не заботились о нем. Возможно, даже издевались. Неизвестно. Джаред достал из кармана ключи и направился к машине. – В доме лежит собачий корм. Остальное сообразишь сама, – сказал он напоследок. Глава 29 Карли несла поднос с приборами, салфетками, стаканами и кружками к следующему столику. Выходные накануне Четвертого июля были безумно многолюдными. Она разрывалась между отелем и рестораном, где после ухода Дамарис и нескольких официанток ей приходилось обучать новых сотрудниц. В это воскресное утро в ресторане должна была работать Мишель, но после вчерашнего бегства она больше не появлялась. Карли не знала, что делать. Позвонить Джареду и спросить, все ли в порядке? Позвонить в полицию? Не дергаться и молчать? Она напомнила себе, что, если бы случилось что-нибудь плохое, она бы узнала об этом. Сэм сообщил бы. Но ее все равно не покидала тревога – жила на краю сознания и мешала сосредоточиться на делах. Первый столик она уже накрыла – салфетки, приборы, стаканы и кружки. Но все делала на автомате. Впрочем, дела в отеле шли хорошо. А ресторан даже выиграл от появления Хелен. Она вообще оказалась для них бесценным подарком – прекрасно готовила и придумывала аппетитные блюда дня. Ее салат с курятиной на лепешке фокачча распродавался моментально. Карли собиралась поговорить с Мишель насчет того, чтобы включить его в меню. Если она вообще появится и сможет говорить о бизнесе. Она накрыла столик и двинулась к следующему. Дверь ресторана открылась. Карли обернулась и хотела сказать, что ланч начнется через час, но увидела Эллен. Элегантная блондинка с улыбкой подошла к ней. Она выглядела привлекательно и профессионально в сшитом на заказ костюме и на высоких каблуках, но Карли прекрасно видела оскал в ее улыбке. Готовясь к неизбежной атаке, она расправила плечи и изобразила на лице приятное удивление. – Привет, Эллен. – Карли. Ты все еще здесь? Я удивлена. Чему? Что Карли работала в ресторане или что она все еще в отеле? – Не поняла. – Я думала, Мишель уже уволила тебя. Ты небольшая находка для бизнеса. – Мишель не может меня уволить. Ты сама позаботилась об этом. Сказала ей, что правление настояло… – Она замолчала, внезапно поняв суть игры. – Так дело не в комитете? Никто не диктовал Мишель, что она должна делать, а что нет. Если кредит выплачивается, нет никаких дополнительных правил. Что за нехорошую игру ты затеяла? Приятная улыбка не покидала лицо Эллен. – На твоем месте я вела бы себя осторожнее. Ты ведь не хочешь огорчать особу, которая держит в руках твою судьбу, верно? Это было бы глупо. Особенно с учетом того, что у тебя ребенок. Куда ты пойдешь, если потеряешь тут работу? Что будешь делать? – Улыбка стала еще шире. – Я видела бухгалтерские книги, Карли. Это входит в мои обязанности. Мне известно, как мало ты зарабатываешь. С учетом того, что тебе приходится платить няньке, ты еле сводишь концы с концами. И у тебя почти ничего не отложено на черный день, так? Потеряешь работу, а значит, и жилье, и это будет катастрофа. Еще три месяца назад так бы и случилось, с горечью подумала Карли. Но Эллен не знала про десять тысяч долларов. Не знала, что Карли ни за что не хочет потерять работу, но это не станет катастрофой. Они с Габби продержатся благодаря Мишель. – Молчание – знак согласия, – усмехнулась Эллен. – Столько проработала тут, а все равно нищая. Ты нищая. Расплата та еще сука, не так ли? – И не она одна, – спокойно сказала Карли, стараясь, чтобы Эллен не заметила, как она потрясена. – Я хочу, чтобы ты помнила об этом каждый день, – заявила та. – Помни, как близко ты к краю финансовой пропасти. Она помахала Карли рукой и удалилась. Карли дождалась, когда останется одна, позволила себе на секунду сжать кулаки и скрипнуть зубами, а потом продолжила накрывать столы. В этом есть и хорошая новость, твердо сказала она себе. Возможно, условия, выдвинутые Эллен насчет отеля, незаконны, а значит, не подлежат исполнению. Но тогда Мишель не обязана держать у себя Карли, хотя, пожалуй, тут все в порядке. Карли знала, что много раз уже доказывала свою ценность. Зачем тогда Мишель избавляться от нее? Из кухни вышла Хелен. – Здесь кто-то был? Мне показалось, что я слышала голоса. – Она улыбнулась. – Довольно мирные. Я не испугалась. Карли засмеялась, и ее немного отпустило. – Вот и хорошо. – В моем возрасте особенно остро это воспринимаешь. Так ваша посетительница – кто она? – Эллен. Ее банк дал когда-то кредит отелю. Она заглянула сюда, чтобы помучить меня немного. У нее такое развлечение. – Всегда терпеть не могла таких людей. Но вам не о чем беспокоиться. Она не может причинить вам зло. – Она может влиять на Мишель. – Не думаю. Мишель нуждается в вас. Если она занимается финансовыми вопросами и поставками, то вы неотъемлемая часть отеля, его лицо, которое видят все гости. И вы им нравитесь. Это очень важно. Карли понадеялась, что Хелен права. Но если она и потеряет работу, то они с Габби не пропадут. – Почему Эллен так вас не любит? – Из-за нескольких конфликтов, которые случились еще в школе. Я увела ее парня. – Некоторые люди любят жить прошлым, – сказала Хелен. – На мой взгляд, абсолютно напрасно. Пустая трата времени. Прошлое не переделаешь. – У Эллен другая философия. – Это ее проблема, не ваша. Конечно, если вы не позволите этого. Ну, мне пора вернуться к работе, иначе наши посетители останутся голодными. Хелен ушла, а Карли продолжала накрывать столы. Осознание того, что Эллен могла манипулировать ее подругой, стало для нее сюрпризом, хоть и не должно было. Как сказала Хелен, прошлое уже не изменишь. В какой-то момент Эллен должна была это понять и смириться. Хотя легче сказать, чем сделать, подумала Карли. Так или иначе, она собиралась поделиться своей догадкой с Мишель. Судя по их последнему разговору, это могло обернуться неприятностями для Карли. Но она не собиралась утаивать от босса какие-либо секреты. Какими бы они ни были неприятными. * * * Мишель сидела на полу в своей спальне. В комнату лился послеполуденный свет. Окна были распахнуты, в дом плыл теплый воздух, на улице наконец-то было почти двадцать пять, но ее все равно бил озноб. Она вытянула руку и смотрела на свои дрожащие пальцы. Хоть ей и не требовалось глядеть на них, чтобы подтвердить то, что она ощущала каждой клеточкой своего тела. Ее бросало то в жар, то в холод, то ее тошнило, то она чуть не задыхалась от нехватки воздуха. В последнее время она пила так много, что понадобятся недели, чтобы ее организм очистился от алкоголя. Водка не могла помочь ей забыться, но размывала контуры, и воспоминания становились терпимыми. Отказаться от нее – значит иметь дело с реальностью. А ей этого не хотелось. Она вытянула ноги и уставилась на свои тощие бедра и костлявые коленки. В последние недели она потеряла еще четыре килограмма и теперь выглядела как скелет. Ее ноги были покрыты синяками – скорее от неправильного питания, чем от ударов обо что-то. Стопы были грязными, ногти на ногах – слишком длинными. Она давным-давно не брила ноги. Значит, о шортах нечего и думать. Впрочем, их у нее и не было. Тихий собачий стон заставил ее оглянуться. Пес лежал на подстилке, которую она спешно соорудила из нескольких одеял. Наконец-то он заснул. Минувшей ночью они оба не спали. Она сидела на полу и ждала, когда алкоголь постепенно выйдет из ее организма, а пес спрятался от нее в самом дальнем углу. Он проглотил порцию сухого корма, полакал воды, а потом стоял и смотрел на Мишель. Очевидно, ждал новых истязаний. Где-то ближе к полуночи Мишель надела на пса ошейник, который обнаружила на кровати. У бедняги едва не подкосились ноги от страха, когда она подошла к нему; он дрожал, когда она пристегивала поводок. Мишель практически выволокла его за порог, чтобы он сделал свои дела. Утром они повторили эту процедуру. Но где-то около полудня пес подполз к одеялам и лег. Он глядел на нее печальными карими глазами, пока веки медленно не опустились. Он уснул, а она тихонько сидела, стараясь не шуметь. Теперь она наблюдала, как он дергается и тихо повизгивает во сне. Она почти ничего не знала про собак, про то, что они думают, но догадывалась, что его мучают кошмары. А уж с кошмарами она была слишком хорошо знакома. Не зная, что делать, она тихонько запела, надеясь, что это успокоит собаку. Пес мгновенно проснулся. – Эй, – прошептала она, не двигаясь с места, – все нормально. Нет, конечно, все ужасно, но ты тут в безопасности. Я не буду тебя обижать. – Она наблюдала за тем, как он наблюдал за ней. – Жаль, что ты не говоришь по-английски, так было бы проще. Пес пригнул голову и напрягся всем телом. – Прошло несколько часов, – пробормотала она. – Тебе, пожалуй, пора сходить в туалет, и нам с тобой надо поесть. Она встала и взяла поводок. Пес тоже встал и попятился в угол. – Все нормально, – сказала она ему. – Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Мы идем гулять. Пойдем. Он задрожал, когда она подошла, но не убежал. Она пристегнула поводок и пошла к двери. Пес упирался. – Пойдем, – сказала она, открывая дверь. – Тебе пора выйти. Его затравленные глаза глядели на нее, словно он пытался сообразить, какое еще наказание она придумала. Только когда она уже собралась снова выволакивать его силой, он нерешительно шагнул к ней. – Молодец. Вот так. Пойдем. Он сделал еще шаг. Так они вышли из дома. Мишель отвела его на ту сторону двора, где он уже делал свои дела, и подождала его. Вернувшись домой, она отстегнула поводок и положила его на стул.