Мэй не была готова, но ведь нельзя прямо так и сказать. — Готова. Джаред открыл клиентский запрос, прочел и фыркнул, подразумевая, что проблема элементарна. Выбрал шаблон ответа, слегка его подредактировал, пожелал клиенту шикарного дня. Вся переписка заняла полторы минуты, а спустя еще две пришло подтверждение: клиент ответил на вопросы и поставил оценку 99. Джаред отодвинулся от монитора и повернулся к Мэй: — Хорошо получилось, да? Девяносто девять — это хорошо. Однако интересно, почему не сто. Посмотрим. — Он открыл опросник, проглядел. — Явных признаков того, что клиент недоволен, я не вижу. В большинстве компаний скажут: ух, девяносто девять из ста, почти идеально. А я отвечу: вот именно, почти идеально, кто бы спорил. Но нас в «Сфере» этот недостающий балл парит. Попробуем разобраться. Посылаем следующее письмо. Он показал ей другой опросник, еще короче: что и как, по мнению клиента, можно было сделать лучше. Опросник улетел. Спустя считанные секунды пришел ответ: «Все хорошо. Простите. Надо было поставить 100. Спасибо!!!» Джаред ногтем постучал по экрану и выставил большой палец. — Хорошо. Некоторые, бывает, к численным показателям не чувствительны. Поэтому ясности ради не мешает переспросить. И у нас снова идеальный рейтинг. Готова сама попробовать? — Готова. Они скачали следующий запрос, Мэй пролистала шаблоны, выбрала подходящий, персонализировала его и отослала. Когда вернулся опросник, ее рейтинг был 100. Джаред даже растерялся. — Первый запрос — и сразу сто, ничего себе, — сказал он. — Я так и знал, что из тебя выйдет толк. — На миг у него ушла почва из-под ног, но он быстро очухался. — Ну хорошо, пожалуй, ты готова. Еще кое-что. Включаем второй монитор. — Он включил экран поменьше, справа от Мэй. — Это для внутренней переписки. Все сфероиды шлют сообщения через твой основной канал, но появляются они на втором экране. Это чтобы ясно было, насколько сообщения важны, чтобы ты разобралась, что есть что. Иногда я буду тебе туда писать, спрашивать, как дела, новости слать всякие, уточнения. Хорошо? — Поняла. — Значит, не забывай непонятных отправлять ко мне, а если захочешь поговорить, кинь сообщение или зайди. Я дальше по коридору. Первые недели мы, я думаю, будем часто общаться. Так я пойму, что ты учишься. Поэтому не смущайся. — Не буду. — Вот и прекрасно. Ну что, готова уже начать начать? — Готова. — Хорошо. Я тебе открываю канал. Как открою, на тебя повалятся запросы, у тебя будет своя очередь задач, и два часа до обеда ты будешь тонуть. Готова? Мэй считала, что да. — Да. — Уверена? Ну хорошо. Он подключил ее учетку, пародийно отсалютовал и ушел. Канал открылся, и за первые двенадцать минут Мэй ответила на четыре запроса, получив средний рейтинг 96. Она взмокла, но приход был электрический. На втором экране появилось сообщение от Джареда: «Пока отлично! Давай посмотрим, может, удастся до 97 дотянуть». «Попробую!» — ответила она. «И пошли опросник тем, кто меньше 100». «Пошлю», — написала она. Она отослала семь опросников, и три клиента поменяли оценку на сто. К 11:45 она ответила еще на десять запросов. Теперь ее средний рейтинг стал 98. На втором экране появилось сообщение — на сей раз от Дэна. «Фантастика, Мэй! Как себя чувствуешь?» Мэй изумилась. Капитан команды присматривает за ней, да так по-доброму, в первый же день? «Хорошо. Спасибо!» — ответила она и открыла следующий запрос. Появилось еще одно сообщение от Джареда: «Чем-нибудь помочь? Есть вопросы?» «Нет, спасибо! — написала она. — Пока нормально. Спасибо, Джаред!» Она перевела взгляд на первый экран. На втором опять возник Джаред: «Не забывай, я могу помочь, только если ты скажешь как». «Спасибо еще раз!» — написала она. К обеду она ответила на тридцать шесть запросов, а рейтинг ее равнялся 97. Пришло сообщение от Джареда: «Молодец! Давай опросим тех, кто меньше 100, если остались». «Будет сделано», — ответила она и разослала опросники тем, кому еще не успела. Несколько 98 превратились в 100, а затем она увидела сообщение от Дэна: «Отличная работа, Мэй!» И почти тут же на втором экране под сообщением Дэна возникло другое — от Энни: «Дэн говорит, ты зажигаешь. Умница!» А потом ее оповестили, что она упомянута на «Кваке». Мэй кликнула, прочла. Написала Энни: «Нубка Мэй зажигает!» Энни разослала это всем сотрудникам кампуса — 10 041 человеку. Квак форварднули 322 раза, комментариев — 187. Ветка на втором экране разрасталась. Прочесть все Мэй не успевала, но полистала — приятно, когда тебя одобряют. К вечеру ее рейтинг равнялся 98. От Джареда, Дэна и Энни прилетели поздравления. Несколько раз об этом квакнули — хвалили Мэй за, как выразилась Энни, «высочайший рейтинг среди нубов из ЧК, и подавитесь». К пятнице Мэй обслужила 436 клиентов и зазубрила шаблоны наизусть. Она больше не удивлялась, хотя от разнообразия клиентов и компаний кружилась голова. «Сферой» пользовались повсеместно; интуитивно Мэй это понимала не первый год, но взаправду глубоко прочувствовала лишь теперь, читая письма от этих людей, из компаний, которым «Сфера» помогала размещать рекламу, отслеживать цитируемость, понимать, кто, что и когда купил. У Мэй завелись деловые контакты в Клинтоне, штат Луизиана, и Патни, штат Вермонт; в турецком Мармарисе, в Мельбурне, Глазго и Киото. Все неизменно были вежливы в письмах — наследие «АУтенТы» — и щедры в оценках. Ближе к полудню в пятницу ее средний недельный рейтинг был 97, и со всех сторон сыпались похвалы. Работа была непростая, поток не ослабевал, но Мэй поймала удобный ритм — помогали некая доля разнообразия и регулярные оценки. Как раз когда она собралась открыть очередной запрос, пришло CMC. Энни: «Дура, пошли есть». Они сидели на холмике, а между ними стояли два салата; солнце то и дело выглядывало из-за медлительных облаков. Мэй и Энни наблюдали, как трое молодых людей, бледных и одетых как инженеры, изображают игру в футбол. — Ну что, ты уже звезда. А я прямо гордая мать. Мэй покачала головой: — Да какая звезда? Мне еще учиться и учиться. — Само собой. Но уже ведь 97? Рехнуться можно. У меня в первую неделю выше 95 не бывало. Ты для этой работы прямо создана. Их тарелки помрачнели: на них легли две тени. — Можно с нубкой познакомиться? Мэй задрала голову, ладонью прикрыв глаза. — А то, — сказала Энни. Тени уселись. Энни указала на них вилкой: — Это Сабина и Джозеф. Мэй пожала им руки. Корпулентная блондинка Сабина щурилась. Джозеф был худ, бледен и с комически плохими зубами. — И она уже разглядывает мои зубы! — взвыл он, тыча пальцем в Мэй. — Американцы! Да вы ненормальные! Я вам что — лошадь на аукционе? — Но у тебя правда плохие зубы, — заметила Энни. — А у нас тут такая прекрасная стоматология. Джозеф развернул буррито. — Я считаю, мои зубы даруют жизненно потребное отдохновение от всеобщего противоестественного совершенства. Энни разглядывала его, склонив голову набок. — Я считаю, тебе надо их полечить. Если не ради себя, то ради корпоративного настроя. У людей от тебя кошмары. Набив рот карне асада, Джозеф демонстративно надулся. Энни похлопала его по руке. Сабина повернулась к Мэй: — Так ты в Чувствах Клиента? Теперь Мэй заметила у нее на плече татуировку — символ бесконечности. — Ага. Первая неделя. — Я так поняла, у тебя уже неплохо получается. Я тоже там начинала. Как и почти все. — Сабина — биохимик, — вставила Энни. — Ты биохимик? — удивилась Мэй. — Да.