Такие прекрасные люди не должны страдать. Зря я попыталась открыть дверь. Что я хотела там найти? Вернуться домой? У меня нет дома, и никогда его не было. Были заменители, в которых никогда не существовало таких понятий как уют, теплота и защита. Я и правда никогда не была дома… Меня даже никто не станет искать, потому что такая как я не нужна никому. И никогда не была нужна. Кроме него. Чувство вины захлестнуло меня с новой силой. Этот мужчина самоотверженно защищает меня, распахивая свои объятия для меня одной. А я его оттолкнула. Прости, прости меня. Его рука зашевелилась проскользив по верёвке, и остановилась на плече. – Как ты? Я хотела развернуться и посмотреть на его лицо, увидеть глаза, сонную улыбку, растрёпанные шоколадные волосы, но верёвка и его объятия не давали мне этого сделать. – Всё хорошо, – к горлу вновь подступил ком, когда я услышала его голос, но я тут же напомнила себе о собственных ошибках. Я не имела права сейчас жалеть себя. – Ты заснул. – Я безумно устал, Ава. А рядом с тобой мне наконец представился шанс перевести дух. – Ты в порядке? – Зная, что ты в безопасности, да. – Я в безопасности, – сердце гулко застучало, от неожиданности у меня перехватило дыхание. Боже.... Он развернул меня на спину и оказался надо мной. Его глаза горели теплотой и спокойствием. – Ты в безопасности, – повторил он и его голова опустилась на мою грудь. Тяжесть его тела окончательно сковала оставшуюся свободу. – Твоё сердце сейчас выпрыгнет из груди, – от приподнялся и посмотрел на меня. – Что такое? – Я просто рада тебя видеть. Ян смотрел на меня некоторое время не мигая и не говоря ни слова. Он не верил мне. Он встал, поправил рубашку, перевязал лентой волосы и всё так же молча вышел из комнаты беззвучным, невидимым призраком. Я осталась одна со своими мыслями, виной и запахом его тела. Я поняла что это. Я поняла за что. Он снова оказался прав. Глава 10: Как настоящие люди Сумерки. Его полуулыбка то и дело скрывалась в тени, я напрягала зрение, чтобы не упустить ни одной секунды этой сцены, которая была доступна только мне. На душе тепло и спокойно, в воздухе витает аромат свежих яблок, осеннего воздуха, шоколада и его, аромат тела Яна Холодного, неповторимый, манящий, терпкий и поразительно ясный. Этот запах мне нравился больше всего. На брошенную у подножия лестницы верёвку я старательно не обращала внимания. Он нажал на кнопку проигрывателя, чёрная пластинка опустилась и сперва я услышала тихий шум, как в старом радио. Он молча протянул руку и я без раздумий приняла приглашение, прикасаясь к его тёплой, слегка шершавой коже. Он притянул меня к себе, обнял за талию, едва касаясь. Тонко, почти невесомо. Очень нежно. Пластинка неторопливо крутилась, я услышала первые аккорды – гитара наигрывала незамысловатую и очень милую мелодию. Ян начал медленно двигаться, увлекая меня за собой, а его руки всё так же едва касались меня. Из проигрывателя зазвучал мужской голос, перемешанный с гитарными аккордами. – "Мммм…" – замурлыкал в тон мелодии Ян. – "Что ты похоронила?" – пел он и смотрел на меня. Его голос звучал так же как голос с пластинки, но это не мог быть он, я знала эту песню. – "Я не стану спрашивать…" – продолжал он, уверенно ведя в танце. Сумерки всё плотнее укутывали собой гостиную, проникая через блестящие от уличных огней стёкла. – "Милая, просто сомкни свои нежные губы…", – он закружил меня держа за одну руку, и когда я совершила оборот в триста шестьдесят градусов, его руки притянули меня обратно, но теперь его объятия стали крепкими, собственническими. – "Мы должны поцеловаться, как настоящие люди" – закончил он с улыбкой. Ян замер и мелденно наклонился ко мне, склоняя голову набок. Его губы оказались слишком близко к моим. – Как настоящие люди, – выдохнул он в мои, слегка раскрытые губы. По спине пробежала волна мурашек, в горле пересохло и мне очень захотелось пить. Песня продолжала звучать, наш танец закончился, и помимо мурашек я ощутила сумасшедшее притяжение, смешанное с запахом этого мужчины. Кроме его соблазнительных губ, для меня перестало существовать абсолютно всё. Это был чистый нокаут, без какого-либо сопротивления. – Как настоящие люди, – повторила я и закрыла глаза. Это прикосновение было слаще мёда, сочного яблока или самого вкусного шоколада. Губы обожгло, голова закружилась, воздух в лёгких мгновенно закончился, но я не могла оторваться от него, боясь, что это мгновение навсегда исчезнет, что он больше никогда не позволит мне повторить поцелуй. Мне мгновенно стало мало всего – его губ, рук, поцелуя, его запаха, его самого. Я жадно обхватила его шею руками и ещё сильнее притянула к себе, практически задыхаясь и теряя сознание. Ян ответил на мой внезапный порыв и обхватив за талию легко приподнял, позволяя ногам обвить его торс. Если бы я могла говорить в этот момент, я сказала бы, что узнала что такое познать недоступное. Недостижимое никому в этом мире. – Если ты продолжишь в том же духе, я не смогу отвечать за свои действия, – прохрипел он исступлённым, восхитительно сексуальным шёпотом. Я с трудом открыла глаза и посмотрела в его: они горели чёрным, бешеным огнём, и я была уверена, что этот огонь сейчас вырвется наружу. – Это не моя вина, – задыхалась я, не желая терять вкус его губ. – Моя вина лишь в том, что я посмел открыть глаза и посмотреть на тебя, – он прижал меня к стене, перекладывая руки на бёдра. Я пожалела, что на мне были надеты брюки, потому что хотела чувствовать его прикосновения на обнажённой коже. – Посмел увидеть тебя. Всё остальное ты сделала сама. Это ты решила лишить меня рассудка. Его губы переместились на мою шею, жадно впиваясь в место где яростно бился пульс, покусывая и облизывая нежную кожу. Почему я не могу приклеить его к себе на всю оставшуюся жизнь? Привязать, притянуть, проникнуть под его кожу, стать вечной сладкой пыткой от его поцелуя, падая в беспамятство и паря в небесах, сгорая в чёрном пламени его глаз? – Это нереально… – простонала я, балансируя на грани, всё ещё цепляясь за остатки разума. "Я не спрошу тебя, не спрашивай и ты…" "Я уже это знаю…" Ян остановился, поднял голову и провёл большим пальцем по нижней губе. В этом движении сквозила неприкрытая, ненасытная похоть. Мы оба тяжело дышали. – Не сейчас, – он поставил меня на ноги и сделал шаг назад, но я прекрасно видела, что это решение далось ему с большим трудом. – Приведи себя в порядок и переведи дух, – мужчина отвернулся, приглаживая взлохмаченные волосы. Из моей груди вырвался разочарованный вздох. – Через полчаса я жду тебя в студии. Одежду можешь не менять и, Ава… – голос понизился, я замерла в ожидании продолжения, а мой взгляд метнулся к лежащей на полу верёвке. Но он так и не договорил. Песня закончилась, проигрыватель снова тихо зашипел как старое радио. Он ушёл так и не обернувшись, оставив после себя шлейф самого желанного аромата на свете. *** Дрожащей рукой я робко постучала в дверь, что находилась в самом дальнем конце коридора. Волосы расчёсаны, сбитая блузка, после недавней сцены в гостиной, расправлена. Мне даже хватило сил, чтобы нанести совсем лёгкий макияж. Что он задумал? Любопытство перемешанное со страхом, распирало изнутри и я даже не смотрела в сторону выхода из квартиры. "Я тебя не подведу" – горело у меня в голове, как те неоновые вывески снаружи. – Зайди, – послышалось из-за двери. Холодная ручка двери с трудом поддалась и когда я открыла дверь, внутри я увидела настоящую фотостудию: на потолке была подвешена огромная бобина, с размотанным вдоль стены белым широким фоном; вокруг было расставлено несколько источников света разной формы и высоты на тонких чёрных ножках; около стенки стояло какое-то серебристое полотно прямоугольной формы; а по полу, как длинные змеи тянулись переплетённые толстые провода, и ещё несколько странных на вид предметов присутствовали в студии, назначение которых я просто не знала. Около самой дальней стены стоял он, сложив руки на груди и излучая уверенность и силу. Это было его место, где он чувствовал себя в своей стихии. Чтобы просто сделать несколько фотографий нужно столько всего? – Так вот где происходит магия, – улыбнулась я, закрывая за собой дверь. Ян ухмыльнулся опасной улыбкой. – Мне нравится твой настрой. – Я должна испугаться? – от чего-то лицо стало заливать краска. – Нет, крошка, – его голос изменился на мягкий бархат. – Ты же помнишь моё обещание?