Я разложил экзаменационные материалы на журнальном столике и включил канал ESPN на минимальной громкости. Поглядывая статистику бейсбола, я ел и изучал калифорнийские правила разрешений, выхода и неразглашения. Спустя несколько часов слова в тексте начали сливаться воедино, тогда я перестал изучать материал и полностью посвятил себя спортивному каналу. Моя единственная бутылка пива давно закончилась, и я подумывал о том, чтобы пойти за второй, когда вернулась Алекс, нагруженная пакетами с продуктами. Я вскочил, чтобы помочь ей. – Я думал, ты была на ужине. – Я была, – сказала Алекс, – но мне показалось, что дома нечего есть. Совсем. – Ты собираешься сейчас что-то приготовить? – я ухмыльнулся. – Еще чего, – Алекс с порывистым вздохом бросила сумку на барную стойку. – Но у меня есть хлеб, чипсы, сыр, сэндвичи, салат, твое любимое пиво. – Ты святая, – произнес я, ставя бутылки в холодильник. – Я как раз собирался сходить за ним. – Твое счастье, – она улыбнулась мне. Алекс была одета явно не для покупки продуктов. На ней было шелковое зеленое платье, которое облегало ее тело и достаточно обнажало ее полную грудь, чтобы мое сердце забилось сильнее, а пах напрягся. Она была одета для такого шикарного ужина, на какой я никогда не смог бы ее пригласить. По крайней мере, не в ближайшем будущем. Эта мысль отрезвила меня лучше десяти холодных душей. Я достал пиво из упаковки и вынул из кармана десятидолларовую купюру. – За пиво. А за остальное верну завтра. – Кори… – Еще раз спасибо, – поблагодарил я, слабо улыбнувшись, чтобы смягчить свою резкость, и ушел в гостиную на диван. Не сказав ни слова, Алекс продолжила раскладывать продукты. Я услышал, как она захлопнула дверцы шкафа, а затем подошла и встала передо мной, уперев руки в бедра. – Что? – я взглянул на нее. – Почему ты ведешь себя как придурок? – Я? Я же просто смотрю телевизор. – Я про деньги, – сказала Алекс. – Почему ты не позволяешь мне сделать тебе что-то приятное? Почему ты постоянно платишь за все? Я пожал плечами. – Просто пытаюсь быть хорошим соседом по комнате, вот и все. Она не оценила мой сарказм. – Ты не понимаешь, да? Мне плевать на десять баксов за пиво или двадцать за пиццу. Это не важно… – Для меня важно, – бросил я и почувствовал, как к горлу подступают разочарование и безнадежность, точно горькая желчь. – Это как раз таки ты не понимаешь. Ты бросаешься деньгами направо и налево. Они могут выпасть из твоего гребаного кармана, а ты и не заметишь. Но я замечу. Я замечу. – Так вот оно что. И ты хочешь об этом поговорить? – ее бледно-голубые глаза сверкнули. – Слушай, я надрываю задницу за каждый цент, который зарабатываю. Они не падают с неба на мою избранную голову. – Дело не в этом… Но Алекс уже начала свою речь и не собиралась останавливаться. – Да, мне повезло, что мой отец смог отправить меня учиться на юридический факультет, чтобы у меня была та работа, которая у меня сейчас есть, но и он заработал эти деньги, надрывая свою задницу. Так что я была бы признательна, если бы ты не заставлял меня чувствовать себя заносчивой богатой сукой, когда я делаю для тебя что-то приятное. Ты спас мне жизнь… – Прекрати так говорить! – прогремел я, резко отставив свое пиво. Белая пена поднялась и пролилась на стол. Я вскочил на ноги. – Каждый раз, когда ты благодаришь меня, мне хочется рвать на себе проклятые волосы. Я сделал это не для того, чтобы ты расплачивалась со мной десятками и двадцатками до конца моей жизни. – Это несправедливо, и ты это знаешь. – Возможно, но ты уже достаточно сделала. Ты говоришь о ведении счета? То есть… ты этого хочешь? Вечно быть у меня в долгу? – А у меня есть варианты? – яростно бросила Алекс. – Я что должна делать? Я благодарна за то, что живу и дышу, а не застрелена каким-то сумасшедшим гангстером и не гнию в яме в земле… – Господи, Алекс, не говори так, – я потер глаза, не в силах дальше спорить. – Я просто… мне не нужна твоя чертова благодарность, ладно? Я не хочу… Она скрестила руки на груди, упрямо выдвинув вперед подбородок, хотя ее голос дрожал. – Тогда чего ты хочешь? Я встретился с ее пристальным взглядом. В нем было столько недосказанности, столько чего-то, похожего на надежду, что я едва не выболтал ей именно то, чего я хочу. Но мое чувство самосохранения было сильным, укоренившимся во мне за годы упорного труда ради того, что я имел, и я не мог позволить себе лишиться его в одночасье ради зыбкой надежды, которая была для меня точно запретный плод. Я и так уже потерял слишком многое. – Ничего, – вымолвил я. – Мне на фиг ничего не нужно, я всего лишь хочу попытаться немного поспать. Уже поздно. У меня завтра до хрена дел по учебе. Алекс не шевельнулась, не сказала ни слова. Наконец, она расправила плечи. – Отлично. Спокойной ночи. Она круто повернулась и ушла, а я проводил ее взглядом и принялся вытирать пролитое пиво. Затем я устроился на диване, пытаясь заснуть, хотя знал, что это будет бесполезно. И я не ошибся. Время пролетело незаметно. Я тупо смотрел ESPN, передача с результатами и ключевыми моментами бейсбола сменилась турниром по боулингу в Сарасоте… Часы показывали три часа ночи, когда раздался крик из спальни Алекс. Крик был не оглушительный, но достаточно громкий, чтобы я услышал его с другого конца дома, сквозь ее закрытую дверь. Затем последовал еще один приглушенный, испуганный крик, и я сбросил одеяло и сел, готовый лететь к ней. Еще один звук, и я… Но наступила тишина, и я взялся за голову. – Кори… Я резко поднял голову и увидел Алекс, крепко обхватившую себя руками. Ее взгляд был обеспокоенным, вероятно, из-за кошмара, и мое сердце разрывалось при виде ее, будто в меня снова стреляли. – Прости, – прошептала она, – прости, но мне приснился кошмар. Самый ужасный из всех, что мне снились. – Иди сюда, – сказал я хриплым голосом. – Иди сюда, Алекс. Она села рядом со мной. Я не предлагал ей плечо, я просто обнял ее и прижал к себе. Ее пульс был учащенным, дыхание поверхностным, и она дрожала, словно замерзла до смерти. – Хочешь поговорить об этом? – спросил я. Она покачала головой у меня на груди. – Нет. Я просто… нет… – Все хорошо, – я осмелился нежно поцеловать ее в лоб. – Все будет хорошо. Я растянулся на диване, увлекая ее за собой. Я крепко обнимал ее и гладил по волосам, пока ее дрожь не прекратилась и она не погрузилась в тяжелый, измученный сон. Мои глаза тоже начали закрываться, и я был не в силах сопротивляться. «Ты – то, чего я хочу, Алекс, – подумал я, и это была моя последняя мысль, прежде чем я погрузился в сон. – Ты. Я хочу тебя…» Глава 31 Алекс Я проснулась в пятницу утром в объятиях Кори, в безопасности и комфорте, и не было никаких снов, ни эротических, ни иных, которые могли бы омрачить утро. Наш спор накануне вечером был благополучно забыт – это было легко сделать перед лицом ночных кошмаров об ограблении банка. Когда тебе приставляют пистолет к затылку, как это произошло со мной, или стреляют в спину, как в случае Кори, – мелкие ссоры, как правило, становятся ничтожны. У меня должна была быть еще одна встреча с доктором Кинли, но я отменила ее. Он поставил мне диагноз, о котором я хотела знать, или, по крайней мере, снабдил меня правильной терминологией. Я поискала в Интернете информацию о тревожном расстройстве, вызванном разлукой, и хотя на самом деле у меня совпадал только один симптом – неспособность спать без человека, к которому я была привязана, – этого было достаточно. Я больше не нуждалась в терапии. К тому же я дала обещание малышке, – подумала я с улыбкой, – а я всегда держу слово. Наступило субботнее утро. Отмахнувшись от кошмара, который мучил меня почти всю ночь, я поклялась не позволить ему испортить мой день. Или, что более важно, день Кори.