– Она расстроена, потому что я накричала на нее за то, что она снова сняла колпачки с маркеров, – объяснила Джорджия. – Она испачкала красным маркером весь мой чертов стул. – Я извинилась, – тихо сказала Кэлли. – Они смываются. Так написано на упаковке. Я посмотрел на Джорджию, та развела руками. – О, отлично. Я чудовище. Я чудовище, и я опаздываю. Когда вернусь, тогда и вернусь. Она вышла, хлопнув за собой дверью. Я положил руки на плечи Кэлли. – Она немного торопится сегодня, да? Она кивнула. – Она всегда торопится. Она много кричит. – Много? Кэлли снова кивнула. – Ты знаешь, куда она пошла? Задавать Кэлли такие вопросы было как-то некрасиво, но у меня было неприятное предчувствие в отношении Джорджии, и мне было не по себе. – Наверное, в компьютерный магазин. Она постоянно туда ходит, это так скучно. – Компьютерный магазин? – Да, там она заходит в интернет. Чатмейлится. – Что такое чатмейлиться, дорогая? – Мама говорит, что это то, что она делает на компьютере, – Кэлли потерла нос. – Она чатится по имейлу, – она просияла. – Я называю это чатмейлингом! Я хотел спросить, с кем Джорджия «чатмейлится», но это было бы слишком. Достаточно было знать, что она не вляпалась в какое-нибудь дерьмо. И все же неприятное предчувствие не покидало меня. Я выдавил улыбку. – Будешь ужинать? Или ты уже поела? – Нет. Можно мне макароны с сыром? – Конечно. – Я люблю тебя, папочка, – неожиданно сказала Кэлли и обняла меня за шею. – Спасибо, дорогая, – я крепко обнял ее. – У меня был тяжелый день. Это как раз то, что мне сейчас необходимо. – И у меня, – ухмыльнулась она. – Тяжелый день. Я урывками видел сны, мне снилась кровь, разбрызганная по разбитому стеклу. Алекс закричала, но я не мог ее найти, а потом Фрэнки толкнул меня в плечо прикладом своего оружия, смеясь как сумасшедший. – Ты опоздал. Она уже мертва. Я резко проснулся, моргая и плохо понимая, что происходит. Я осмотрелся: скромная, но опрятная квартира Джорджии, множество растений в горшках и мебель из ротанга, Джорджия стояла надо мной, подталкивая меня в плечо. – Который час? – я сел. – Поздний. Извини. Я взглянул на часы. – Черт возьми, Джорджия, уже за полночь. – Ты куда-то спешишь? – она положила руки на свою тонкую талию. – У меня завтра в восемь утра проверка органами опеки, – сказал я, вглядываясь в ее лицо. Она не была пьяна или под кайфом. Ее зеленые глаза были ясными и суровыми. Ее одежда никоим образом не была помятой или растрепанной. Она выглядела так же, как и тогда, когда уходила. «Просто “чатмейлилась”? В течение шести часов?» – Ты в порядке? В последнее время ты часто уходишь. – А ты прям в курсе, – она фыркнула, скрестив руки на груди. Затем она смягчилась и плюхнулась на диван рядом со мной. Пачули и мята окутали меня. – Уже поздно, – ее пальцы слегка погладили волосы у меня на виске, а затем прошлись по шраму на моей правой брови – подарок от старины Фрэнки. – Может, останешься? У нас так долго этого не было, – она придвинулась ближе, провела рукой по моему бедру, горячо зашептала мне на ухо. – Очень долго. Слишком долго… – Нет, Джорджия, – я высвободился из ее объятий и встал. – Нет. – Что? – фыркнула она. – Не скромничай и не набивай себе цену. – Так больше не может продолжаться. – Почему? Из-за нее? Из-за адвокатши? Ты что, трахаешься с ней? – она фыркнула. – Зачем я вообще спрашиваю? Конечно же трахаешься. – Это не твое дело. – Мое, черт побери. Я имею право знать о том, что ты приводишь какую-то женщину в жизнь моей дочери. Кэлли будет жить в ее доме. Я не знаю, какая она. Я не знаю, можно ли ей доверять. – Она нормальная. Ей можно доверять. И… – я покачал головой. – Где ты была сегодня вечером, Джорджия? Она вздрогнула, опустила руки. – Не твое дело. – Вот именно. Мне пора, – я схватил свою куртку. – И будь помягче с Кэлли, ладно? Она была очень расстроенной. – И это говорит воскресный папа, – пробормотала Джорджия. Я выругался и распахнул дверь. – Кори? Я остановился и оглянулся через плечо. – Спасибо, – промолвила Джорджия, переминаясь с ноги на ногу. – Спасибо, что пришел. Внезапный звонок и все такое. – Не за что, Джорджия. Ничего страшного, – вздохнул я. Был почти час ночи, когда я вернулся на Калифорния-авеню и склонился над запиской, которую ранее оставил на барной стойке. Алекс написала ответ на той же бумаге. «Я пыталась дождаться тебя. Весь день. Поговорим завтра? – А». Я прокрался по коридору и обнаружил, что дверь в спальню Алекс закрыта. Она ждала меня. В моей груди зародилась надежда, и я уже хотел войти и разбудить ее. Но если она смогла немного вздремнуть, не мучаясь кошмарами, я не хотел нарушать ее сон. – Значит, завтра, – пробормотал я. Я плюхнулся на диван и закрыл глаза рукой, отчаянно надеясь, что сон придет и унесет меня в какое-нибудь темное и глубокое место, где нет сновидений. Однако минуты тянулись, и я уже собирался сдаться и включить телевизор, как из комнаты Алекс донесся душераздирающий крик. В этот раз я не стал ждать повторного крика. Я бросился к ней, мое сердце разрывалось от ужаса в ее голосе. Я нашел ее запутавшейся в простынях, ее лицо было искажено маской ужаса. – Нет! Нет, нет, Кори, нет! – Тш-ш-ш, я здесь, Алекс, я здесь. Я взял ее за плечи, и она перестала дергаться. В полумраке я увидел, как ее глаза, широко распахнутые, пристально смотрят на меня, не веря. Она обхватила мое лицо руками, глаза в глаза.