Вениамин Николаевич словно в воду глядел! Прибило к девушкам не абы кого, а пару господ иностранцев, один из которых мне отлично известен: Гарри Джонс собственной персоной. – Господа, познакомьтесь! – кивнула Марта в нашу сторону. – Вениамин Николаевич Ларионов и Иван Макарович Чурков, а это, – указала на стоящего рядом, – сэр Чарльз Гардинг, посол Англии. – Господа, – кивнул нам англичанин и посмотрел на ротмистра, – неожиданно увидеть в театре контрразведку. Посол чуть склонил голову, но это не знак приветствия, скорее ожидание ответа на его чуть завуалированную усмешку или издевку. Не знаю точно, что он подразумевал, но то, что это неуважение к Ларионову, – однозначно! Сэру Гардингу лет под пятьдесят, сам он худощавый, среднего роста и почти облысевший, но с аккуратно подстриженными усиками и… злостью в глазах. – А вы в театре без спутниц? Неужели такое интересное представление? – задаю вопрос и вижу, что у Гарри шея начинает багроветь. – Театр не только представление, а еще и мероприятие, на котором иногда решаются важные вопросы, – усмехнулся посол, отбив мой выпад. – Кстати, прошу любить и жаловать, – он указал на своего спутника, – мое доверенное лицо, помощник, имеющий дипломатический паспорт со всеми вытекающими, – Гарри Джонс. Ротмистр даже зубами скрипнул, но вежливо кивнул, я же любезничать и расшаркиваться не собираюсь: – Знакомы, ваш помощник имеет интересы в различных сферах, и методы у него, как бы культурно выразиться, нестандартные, на грани фола. – Бизнес, Иван Макарович, он такой, – пожал плечами посол, а потом добавил: – Интересы моей державы лежат в разных сферах, иногда приходится чем-то жертвовать в угоду политическим взглядам. Прошу нас простить, но нам пора, дела. Дамы, – кивнул он Марте и Элизабет, – надеюсь, еще увидимся, вы просто очаровательны. Джонс, пошли, – указал он в сторону своему помощнику. Мы с ротмистром им кивнули, рук для пожатий никто и не подумал протягивать. Проводив взглядом спины удаляющихся британцев, ротмистр посмотрел на Марту. – Они сами изъявили желание познакомиться? – Да, – скрывая улыбку, ответила та, – нам показалось, что они нас приняли за дам определенных занятий… – Марта, – перебила ее Элизабет, покачав головой, – они отлично знали, кто перед ними. Господа преследовали определенную цель, и они, как понимаю, ее добились. – Дипломатическая неприкосновенность, – процедил Ларионов, – запахло жареным, вот и подсуетились. – Она распространяется не на всех, точнее, не все на нее станут оглядываться, – усмехнулся я. – Иван, не дури, скандалы России сейчас не нужны, – предупредил меня ротмистр. В этот момент прозвучал звонок, приглашающий публику пройти в зал. Вениамин Николаевич предложил Марте руку, и они отправились занимать свои места. Мы же с Элизабет пошли в ложу Келера, предварительно купив программку представления. Моя спутница в ней что-то внимательно изучала, а я рассматривал собравшуюся публику. Заметил министра внутренних дел с супругой, пару купцов, в том числе и того, кто предлагал мне стать его охранителем. В общем и целом пока мне тут нравится, обстановка спокойная, кресла удобные (можно подремать, если не понравится представление). Кстати, ложи не все заполнены, некоторые плотно задраены. – Иван, ты так и будешь рассматривать публику или развлечешь свою даму? – кокетливо спросила Элиза. – Предлагаю развлечения отложить, боюсь, если начну к тебе приставать, то займемся непотребством прямо в ложе, – хмыкнув, ответил я ей, а сам прикинул, что тот же теракт легче легкого устроить в театре. Охрана как таковая отсутствует напрочь, а высшие чины империи на представление пришли. Не удивлюсь, если и императрица посещает время от времени данный театр. Узнав предварительно, когда Ольга Николаевна соберется на данное мероприятие, можно легко ее устранить. Блин, что за мысли? Но мозг анализирует окружающую обстановку, и мне все больше это не нравится. Уже прозвенел второй звонок, и свет стал тускнеть. – Ваня, – томно прошептала Элизабет, – так ты дверь в ложу закрой на ключ сперва. – Ты о чем? – не понял я, что подразумевает моя спутница. – Держи, – со смешком протянула мне ключ девушка, а потом провела себя по груди и, глядя в глаза, сказала: – Ты же сам хотел приставать, вдруг зайдет кто! – Элиза, ну не на глазах же у всех! – покачал я головой. – На полу нас никто не увидит, да и сейчас темно станет, – положила она мне руку на бедро. – И чего ты засмущался-то? Ее пальчики погладили мою ногу, а губы приблизились к уху. – Иван Макарович, смелее! – Нет, – покачал я головой, а сам на ее коленку ладонь водрузил и погладил, – дождемся более подходящего случая. Надеюсь кофе с тобой поутру испить! – Ловлю на слове! – усмехнулась она, а потом воскликнула, указав рукой на одну из лож: – А вот твой друг времени даром не теряет! Смотри, какая страсть! Проследив взглядом за ее жестом, увидел, что Ларионов беззастенчиво сжимает в объятиях Марту и страстно ту целует. Девушка же совершенно не против такого и отвечает ему пылко, а руку уже под рубашку запустила. – Вот охальники! – с усмешкой покачал я головой. В этот момент прозвенел третий звонок, в зале свет почти погас, осталась освещенной сцена, на которую вышел конферансье и начал что-то рассказывать публике. Признаюсь честно, ни на что внимания не обращаю, у Элизы ручки шаловливые и опытные, да и я в долгу не остаюсь. Ох, чую, мы спектакль не посмотрим, да и черт с ним! – Ложу закрой, – прошептала мне Элиза на ушко, прикусив мочку уха. Не стал с ней спорить, распалила она меня, чертовка притягательная. Встал и направился к двери, замок закрыл и, подойдя к своей даме со спины, склонился и поцеловал ту в шею. – Блин, нам не повезло, – расстроенно выдохнула та. – Ты это о чем? – удивился я, целуя ее за ушком. – Императрица решила представление посмотреть, а при такой особе непотребством заниматься никак нельзя. Глянь, Марта и Вениамин и то между собой расстояние держат, хотя их рук и не видно, – кивнула Элиза в сторону лож. Темно, но рассмотреть можно, что происходит в указанном направлении. Марта и ротмистр сидят, выражений лиц не разглядеть, но почему-то мне кажется, что они расстроены. А в соседней с ними ложе, откуда наша как на ладони, сидит в своей неизменной вуали императрица и, почему-то мне так кажется, смотрит именно на нас. Глава 15 Дамы Пришлось нам спектакль смотреть, а не заниматься тем, чем в моем мире принято развлекаться на последних рядах в кинотеатрах. Правда, в кино ходил хрен знает когда, уже и не вспомню даже с кем. В те времена в кинотеатрах творилось и вовсе черт знает что, чуть позже порядок навели, но любители последних рядов остались. Здесь же кинематограф еще не вошел в жизнь, но господа с дамами не менее изобретательны. Однако, когда на тебя могут смотреть из императорской ложи и если посчитают, что поведение неподобающее и порочное, то… Кто знает, какие последствия произойдут, но, как вижу, рисковать попасть в немилость никто не желал. Наверное, еще из-за этого овации по окончании представления оказались столь бурными и сопровождались радостными криками. Моя спутница тоже облегченно выдохнула и, сверкая глазками, сказала: – Ваня, ты не сопроводишь меня до дома? – Элиза, почту за честь, – ответил я ей и протянул руку. – Подожди, пока императрица со свитой театр не покинет, раньше ее уходить не следует, – сказала моя спутница. Черт, про этикет и негласные правила все время забываю, хотя, честно говоря, не все еще и знаю. В высшем свете не вращаюсь, убивать время не могу себе позволить, и так сегодня расслабился. А отдых нужен, в том числе и потребности организма удовлетворить. Правда, в данном случае меня к Элизе тянет, девушка яркая и привлекательная, но сама себе на уме. Может, мне стоит расслабиться за деньги, где никто не потребует обязательств? Но моя спутница не требует клятв и признаний в любви, долгих ухаживаний и намеков на длительные отношения. Или все же по сценарию Келера наши с Элизой отношения развиваются? Даже то, что девушка выложила «карты» на стол, еще ни о чем не говорит. Хм, ладно, плевать на все, стоит честно себе признаться, что в определенной степени я на нее запал, и хочется верить, что она тоже. Театр мы покинули спустя двадцать минут, пролетку поймали без проблем, но извозчик заломил рубль за дорогу. От такой наглости даже Элизабет не выдержала: – Тут же цена копеек сорок! – Желающих много, пролеток мало, – усмехнулся в бороду возница. – Спектакля закончилась, торговаться нет смысла. Не хотите – пешком идите! Охренеть! Нас сейчас кучер послал чуть ли не открытым текстом. Однако учить его манерам я не стал, кивнул Элизе, и та в пролетку залезла, а мне пришлось еще и за проезд рассчитаться заранее: ни в какую возница не захотел сперва нас довезти. Он мне напомнил таксистов, сшибающих деньги с пассажиров, попавших в затруднительное положение. В небе молнии сверкают, большие лужи, холодно, ветер пронизывающий, но пока дождя нет, туча уходит, и ливень прекратился. Да, условия для извоза – идеальные, а уж как выразился возница: «Со спектаклю господа и дамы желают быстрее очутиться дома, в такой вечерок по улицам и скверам не походишь». – Ваня, легкий ужин желаешь или кофе? – на пороге дома спросила Элиза, завуалированно приглашая внутрь. Честно говоря, уже думал, что обо всем договорились, но девушка повела себя странно. В пролетке села напротив, личико задумчивое сделала, когда хотел к ней присесть, на возницу указала и шепнула, что при посторонних обниматься не станет. Блин, в театре, при полном зале, она почти все грани приличия перешла, а тут… Да и встретившая нас на пороге служанка, открывшая дверь, стоит и жадно слушает, о чем ее госпожа говорит. – От кофе не откажусь, – улыбнулся я Элизе. – Пойдем, – облегченно выдохнула она и обратилась к служанке: – Принеси кофе и сладости в гостиную. – Хорошо, госпожа, – кивнула та, но осталась стоять на месте. – Иди уже! – раздраженно махнула ей рукой Элизабет и покачала осуждающе головой. Служанка, немолодая дама, смерила меня подозрительным взглядом, но ослушаться хозяйку не осмелилась. Гордо задрав подбородок и поджав губы, направилась внутрь дома. Мне пришлось за ручку двери хвататься, а то перед нами захлопнулась бы, – служанка-то боком ее задела. – Какие у тебя суровые слуги, – с улыбкой шепнул я девушке. – Ваня, ты ей не понравился, – хихикнула она. – Зина у меня кормилицей была и продолжает считать, что я дите неразумное. Пошли быстрее, пока она не передумала! – Так ты ее боишься?! – удивился я. Девушка приблизилась ко мне вплотную, встала на цыпочки и, мимолетно поцеловав в губы, ответила: – Ничего я не боюсь! Обнять ее не смог: одной рукой дверь придерживаю, а из-под другой она выскользнула и, рассмеявшись, в дом вошла. Кофе, надо признаться, мы выпили, когда он полностью остыл. До гостиной вели себя прилично, даже дождались, когда служанка принесет напитки и сладости, но после того как Элиза ее отпустила и дверь на ключик заперла… Ковер не слишком толстый, камин не разжигали, но нам было жарко, несколько раз вспотели, борясь друг с другом и меняя позы на полу и даже на столе. После оккупировали ванную комнату, в которую, к радости, смогли попасть из гостиной. – Ваня, ну и кавардак мы устроили! – покачала девушка головой, после того как мы из ванной в гостиную вернулись. – И кофе остыл, – констатировал я, делая небольшой глоток и обводя взглядом помещение, пытаясь отыскать сюртук, в котором портсигар. – Точно остыл! – согласилась девушка, подойдя вплотную и, не стесняясь своей наготы, из моих рук отпила из чашки глоток. – Но мы же не станем просить нам его сварить еще раз? Если верить часам, то уже почти два часа ночи, служанка спит давно.