— Приношу свои самые искренние извинения, прости меня, Боб. — Ну, ладно, не будем больше об этом. Элен Камден вытерла глаза, подняла голову и бросила повелительный взгляд на Ферриса с дворецким: — Мы отказываемся давать показания. Ясно? Если добьемся, что магнитофонная пленка не будет фигурировать на суде, обвинительный материал будет состоять только из косвенных улик. А у меня есть полмиллирна долларов, чтобы защищаться вплоть до последней инстанции. х — Договорились, — сказал Феррис, но лицо его оставалось мрачным. Видимо, он не очень-то надеялся на это. Шериф Уайт снял свою шляпу и сел на кушетку рядом с миссис Камден. — Прежде чем отправить вас в город, мне хотелось бы задать вам пару вопросов и выяснить кое-какие детали. Эймса это совсем не интересовало. У него было одно желание — остаться наедине с женой. И чем скорее, тем лучше. — Извините, шериф, но мне хотелось бы знать, могу ли я… Уайт взглянул, на него своими младенческими голубыми глазами. — Что* бы тебе хотелось знать, Чарли? — Против меня есть еще какие-нибудь обвинения? — Нет! — Уайт задумался. — Думак), что нет. — А как обстоит дело с Мэри Лоу? Тоже нет. Против Мэри Лоу вообще не было обвинений. Я ее арестовал только для того, чтобы с ней ничего не случилось. — Значит, мы можем идти? — Конечно! Проваливайте отсюда! Эймс схватил Мэри Лоу за руку и направился к двери. Но уже в следующее мгновение вспомнил, что идти-то им некуда. Эймс обернулся и посмотрел на маклера. — Послушай, Бен, я хотел бы выкупить у тебя «Салли». Ты ничего не имеешь против? — А сколько ты мне за нее дашь? — спросил тот. — Полторы тысячи. Ровно столько, сколько ты дал Мэри Лоу. — Ах, я просто и не знаю. «Салли» — чертовски хорошее судно, и я хотел бы хоть немного на нем заработать. Я бы мог легко получить за нее три тысячи, если не три с половиной… Шериф Уайт был старым человеком. Он устал. Последние дни были тяжелыми. — Черт бы тебя побрал, Бен! Перестань торговаться, иначе мы до утра тут просидим! А мне хочется все закончить пораньше. Продай ему яхту за ту сумму, которую ты получил, иначе попадешь за решетку за утаивание важных для следствия сведений. Толстяк глубоко вздохнул. — Ну хорошо, Чарли. Пусть будет так. — Получишь деньги завтра утром, — сказал Эймс. Он пропустил вперед Мэри Лоу и закрыл за собой дверь. Рука об руку они пошли вниз к прибрежному шоссе. Серп луны висел высоко в небе, а звезды были такими близкими, что, казалось, их можно было достать рукой. Молча они свернули направо и направились к гавани. Два капитана, такие же рыбаки, как и Эймс, стояли перед заведением Гарри. Они уже знали о последних новостях дела Камдена. Оба приветливо улыбнулись Эймсу и поднесли руку к фуражкам, приветствуя Мэри Лоу. — Хэлло, Чарли! Добрый вечер, Мэри Лоу! Мэри Лоу и Эймс сердечно поздоровались с ними и пошли более коротким путем между аптекой Мэрфи и бюро Шелдона. Вскоре они уже были на пирсе. Здесь ночь казалась особенно прекрасной. Темная вода отражала свет луны и звёзд. Начался прилив, и волны набегали на берег. «Салли» покачивалась на волнах, и, казалось, нетерпеливо дергала за канаты, которыми была привязана к пирсу. У Эймса радостно забилось сердце. Кроме Мэри Лоу, капитан ничего на свете так не любил, как свою яхту. Он прыгнул на кокпит и на руках перенес туда Мэри Лоу. Как всегда, он забыл наклонить голову, входя в дверь, и стукнулся о притолоку. В маленькой каюте был уютно. Эймс сел на койку и посмотрел, на Мэри Лоу, а она уже орудовала на камбузе: ставила кофе, подогревала пирожки. Через пару лет они, может быть, купят новую яхту, а если и нет, то не опустят руки. В конечном счете, это не так уж и важно, пока они вместе, пока доверяют друг другу и в беде могут надеяться на локоть друг друга. | Мэри Лоу присела рядом с Чарли. — Только что подумала о пяти тысячах, Чарли. Я имею в виду деньги, которые ты нашел в своих брюках. Эймс положил ей руку на бедро. — А что именно ты о них думаешь? — Как ты полагаешь, шериф Уайт отдаст их тебе? — Нет. Да я на них и не рассчитываю. — Знаешь что, Чарли? Я вот что еще подумала: а нужно ли нам, собственно, новое судно? — Конечно, не нужно. «Салли» и та достаточно велика для нас. И она наверняка еще выдержит пару лет. А что? — Позавчера вечером, когда я извинилась в клубе и сказала, что не смогу прийти, они это восприняли очень кисло. Тогда я рассердилась и сказала в трубку, что я ими сыта по горло и плевала на их работу. Даже если мы отдадим Бену его полторы тысячи, то у нас останется еще полторы. И если мы не будем копить на новую яхту… — Да?.. — Понимаешь, Чарли, ведь мы не молодеем. — Мэри Лоу склонила голову ему на плечо. — женаты уже пять лет. И если мы хотим создать семью, то уже самое время начинать делать это… Наступила тишина. Снаружи доносился скрип канатов и шум поднимающейся воды. — Ну, что ты на это скажешь? — Мэри Лоу, наконец, подняла голову. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Эймс поцеловал ее, встал и задул лампу. Дело Камдена и кофе на плитке были забыты. Они остались наконец наедине друг с другом и своей любовью. ПОДРУЖКА МОРАНА. Роман Глава 1 День Четвертого июля обещал быть жарким и безоблачным. С раннего утра кое-где уже раздавалось резкое потрескивание хлопушек, переходящее в оглушительные взрывы фейерверков. Молодому поколению Хевитта — как белому, так и цветному — не терпелось начать праздник как можно скорее и испробовать собственные запасы средств, подготовленных к иллюминации. Результаты нетерпения не замедлили сказаться: около восьми утра доктор Мейсон обработал уже не менее трех приличных ожогов и сделал два укола. Сэм Ферни, владелец аптеки на рыночной площади, вынужден был открыть свою лавочку на полчаса раньше обычного, чтобы продать четыре тюбика противоожоговой мази. А когда в десять, то есть двумя часами позже обычного, в связи с праздником из ворот близлежащей тюрьмы выехала машина с решетками на окнах и четырьмя подметальщиками улиц, покатив по тенистой проселочной дороге в сторону города, температура в тени поднялась уже до тридцати шести градусов. Тут-то всем стало ясно, что день будет чересчур жарким. В перелеске спозаранку встретились фермеры, прибыв на машинах или в колясках, запряженных лошадьми. Около четверти одиннадцатого, когда был закреплен последний красно-белый флаг, один из многих — вокруг, временно воздвигнутой трибуны, а обливающиеся потом организаторы Американского союза фронтовиков наводили последний блеск в оформлении, ртутный столбик термометра подскочил к тридцати восьми. Кое-кто — в основном, конечно, дети — потянулись к воде. Из-за пекла трудно, было дышать, но темные илистые воды озера, окруженные высокими могучими дубами, помогали жителям легче переносить жару здесь, у водоема. Иное дело город. В Хевитте жара свирепствовала беспощадно. Пузырилась смола между красными кирпичами мостовой. Перед зданием суда печально стояли с опущенными листьями пальмы, иные — совершенно высушенные солнцем. Вряд ли хоть один торговец, за исключением продавцов льда, мороженого и всякой всячины для предстоящего фейерверка, рискнул бы открыть в такой день свой магазин. На скамейках парка, похожие на гипсовые изваяния, неподвижно застыли пожилые люди. Все словно вымерло. Исключение составляли разве что члены отряда по уборке улиц, который под зорким оком надзирателя работал не покладая рук. С точки зрения погоды день обещал быть таким же, как и многие другие в это время года. Но тем не менее он надолго останется в памяти жителей города. Во-первых, потому, что в Первом национальном банке Хевитта, который вследствие праздника должен был оставаться закрытым, именно в этот день был убит кассир Гарри Миллер. Кроме того, во второй половине дня в лесу была найдена полумертвая обнаженная Мей Арнольд, тридцатилетняя жена стоматолога Эдмунда Арнольда, кабинет которого находился в высотном доме Тайера. Причем найдена в таком месте, где ей, казалось бы, совершенно нечего было делать в это время дня. Мягко выражаясь, неизвестное количество людей обошлось с ней совершенно не по-джентльменски, а ее спутник, Джек Хайес, новый тренер по футболу старших классов школы, тоже — неловко говорить такое — получил свое. Ну, и наконец — а это и явилось главным событием — наверное, впервые в истории города совершили побег заключенные, точнее сказать — массовый побег, — из тюрьмы, находящейся в нескольких милях, от Хевитта. Правда, большинство из решившихся на такой шаг восьмидесяти человек вскоре были пойманы и водворены обратно в камеры, однако двоим — «золотому юноше» Морану и Овину Тейлору, осужденным на длительные сроки, удалось все же уйти от стражей порядка. Вот чем обернулся день Четвертого июля для города. Глава 2