Сложнее всего было стащить одежду с мертвого тела, но мужчины справились достаточно быстро, и Массимо натянул ее на себя. - Успокаивайтесь. Все будет хорошо, все останутся живы... - Луис бросил взгляд на дверь, за которой уже скрылись трупы тюремщика и невезучих каменщиков, и поправился. - Почти все. Вам, тьер, бояться нечего, живой вы нужны Преотцу и Тавальену. Тьер в это не верил, но спорить тоже не решался. Десять минут, прошло всего десять минут, а перед камерой стояли шестеро человек. Тьер Даверт, его сопровождающие и тюремщик, в которого перевоплотился Массимо. Мужчина сгорбился, подобострастно поклонился. - Господин, Тьер Даверт, позвольте проводить вас к выходу? Луис освободил шею коменданта, но достал стилет и повертел перед глазами мужчины. На стали были видны желтоватые потеки. - Это яд, тьер. Одна царапина - и вас ничто не спасет. Вы же не будете делать глупостей? Комендант покачал головой. По бледному одутловатому лицу катились крупные капли пота. - Вот и отлично. Проводите нас к выходу, и будете свободны... Луис чеканил шаг по коридорам Ламертины. Стены сжимались, давили. Нашептывали что-то гадкое, грозили задушить мужчину в своих объятиях. Как Шеллен провел здесь столько времени и не сошел с ума? Не Шеллен. Атрей. Может, на него это действует сильнее? Из-за герцогской крови? Ответа Луис не знал. он шагал, не удостаивая встречных и взглядом говорил коменданту какую-то глупость о величии и уме Эттана Даверта, беззаботно улыбался, а стилет не убирал далеко. Комендант чувствовал его через одежду, и поеживался. Царапина - и все? Да, он поверил Даверту. И как было не поверить с его-то репутацией? Вот и ворота. Одни, вторые... Массимо угодливо кланяется, потом в карету заталкивают Шеллена, Массимо залезает за ним, Луис перехватывает повод заводной лошади, и жестко смотрит на коменданта. - В карету. - Что? Тьер... - Я не убью вас. Но и к Преотцу сразу броситься не дам. Высажу за городом. В карету... И так это прозвучало, что комендант утрамбовался туда быстрее, чем сообразил, что делает. И дверцу за собой захлопнул. Луис вскочил на заводную лошадь, и небольшая процессия двинулась по улицам Тавальена. *** Луис глядел на улицы, дома, и представить не мог. Это - навсегда? Да? Или он еще сюда вернется? Он не любил Тавальен. Здесь прошло его детство, юность, часть жизни, и большая ее часть, и все же, привязанности к городу он не чувствовал. Ему не хотелось бы жить здесь, не хотелось растить своих детей, не хотелось показать Алаис памятные места... что он мог сказать? Здесь я прятался от отца? Здесь убил человека? Здесь предавал и обманывал? Здесь потерял мать и убил брата? Слишком тяжелый груз давил на его плечи, и Луису хотелось сбросить его раз и навсегда. Не забыть, нет, но... заменить тяжелые воспоминания на нечто другое? Может быть, у него даже получится? Вот Алаис... мысли с Тавальена перескочили на женщину, с которой он провел эту ночь - по-братски. Они делили одну постель, но Алаис решительно завернулась в одеяло, и сообщила тьеру Даверту, что никаких поползновений не потерпит. У него завтра тяжелое дело, ему выспаться надо, вот спать он и будет. А то знает она тут некоторых, в три часа ночи уснут, в шесть проснутся... ну уж - нет! И нечего тут руки тянуть! Она женщина порядочная, как сказала, так и будет, а не то - тапочкой по темечку! Даже сейчас Луис не мог не улыбнуться, вспоминая это заявление. А ведь Алаис в жизни пришлось не легче, чем ему, он специально поинтересовался. В Тавальене много о ком знали. Нежеланный ребенок, нелюбимый, уродливый... как она все это преодолела? Как смогла стать сильной, уверенной в себе? И если есть рецепт, может быть, он сможет научиться? Луису очень хотелось попробовать. А лучше - сделать. *** В карете царило похоронное настроение. Комендант потел и вонял так, что хоть топор вешай, и Массимо не выдержал. - Успокойтесь, тьер. Если командир сказал, что не убьет, значит, живы будете. - Он уже сказал, что отпустит, - огрызнулся комендант. - И? - Он же не произнес - у тюрьмы? - прищурился Массимо. - Да вы не переживайте. От вашей смерти ему ничего не прибудет, а раз так, то и убивать незачем. - Не сильно это утешает. - Сильнее не получится, - развел руками Массимо. - Уж как есть. Шеллен кашлянул, вступая в разговор. - Тьер, я тоже не хочу вашей смерти. Вы не причинили мне вреда, и мне не за что мстить. Я буду просить тьера Даверта. Комендант явственно расслабился. - Благодарю, магистр. Я и правда... сами понимаете, ремесло такое. Шеллен кивнул. Да, ремесло. Тюремщик - это, конечно, не лекарь или воин, но в любой работе есть своя порядочность. Никто не мешал коменданту устроить маленькую преисподнюю для магистра. Перевести его в самую сырую камеру, запретить все передачи с воли, как-то издеваться или мучить - тьер ничего этого не сделал. Он просто добросовестно исполнял свой долг. За что тут карать? А вот оставить пару ложных следов можно. Шеллен повернулся к Массимо. - Почему тьер Даверт решил помочь мне? Массимо блеснул глазами. Он отлично понял, в чем дело, и решил отыграться на тех, до кого не смог дотянуться. - Ему предложили хорошие деньги за вашу свободу. И не только деньги. - Вот как? А что еще? - Брак с дочерью герцога. - Какого? - Шеллен действительно был поражен. Массимо пожал плечами. - Я, конечно, могу рассказать, но... Комендант демонстративно отвернулся. Не слушаю, и слушать не стану. Массимо наклонился к самому уху Шеллена. - Осьминоги... Судя по тому, каким огнем вспыхнули глаза коменданта, он услышал. Вот и чудненько. Будет ему, что кинуть Эттану Даверту. Пусть сорится с Тимарами и требует сына. Авось, что интересное и выяснится, а мы за грызней со стороны понаблюдаем. Умный в драку не полезет, умный драку разожжет. И постоит в сторонке. *** Коменданта они высадили примерно в часе езды от города. Целого, невредимого, и не верящего своему счастью. Луис Даверт на прощание наградил тьера многообещающим взглядом, и попросил не рассказывать Преотцу ничего лишнего. А то ведь Луис уехал, а люди у него остались. Могут и визит нанести. Комендант побледнел до свеже-сметанного оттенка, но Луис даже не сомневался, что первым делом тьер бросится к Эттану Даверту, которому и доложит все. Вплоть до цвета кареты и цвета подштанников на Массимо. Алаис они встретили спустя час. Карета стояла и ждала, герцогиня расхаживала рядом, переплетая пальцы в разных сочетаниях, смотрела в сторону Тавальена... и такая радость отразилась на ее лице при виде Луиса, что мужчина не выдержал. Спрыгнул с коня, подхватил женщину на руки. - Мы это сделали, Алаис! Мы это сделали! Больше он сказать ничего не смог, по очень приятной причине. Рот ему закрыли поцелуем. Алаис крепко обняла его, прижалась, и слышно было, как бешено бьется, постепенно успокаиваясь, ее сердечко.