Сургуч легко поддался под пальцами. Сверху был чистый лист. Под ним - еще одна печать. Несколько минут Преотец смотрел на белого осьминога, оттиснутого в лиловом сургуче, а потом резким движением сломал его пополам и развернул пергамент. Что же пишут ему Тимары? *** Ант Таламир сошел на берег в Ростали. Порт был уютным и красивым, а вот мысли у мужчины были черными и грустными. Лидия мертва. Король... Конечно, он неплохо относится к Таламиру, и признает его способности, но близко к трону Анту уже не быть. Может, оно и неплохо, но куда тогда ему податься? В не покорившийся до сих пор Карнавон? А ведь ему там не рады. Таламир с каждым днем осознавал это все четче. С каждым штормом, с каждым косым взглядом, с каждым шепотком и сплетней... пожалуй, даже в Эфроне ему были рады больше. Или хотя бы ненавидели меньше. Эфроны и сами были не подарок. Карнавоны тоже, но слишком сильны были суеверия, слишком тяжело было с ними справиться. Да и... Иногда Таламир думал, что есть в этом нечто такое... Бесилось и бушевало море, уходила рыба, вблизи берегов все чаще появлялись косатки, и ладно бы они плыли мимо! Тварь же бессмысленная! Куда хочет, туда и плывет! А эти - плакали. Рыбаки клялись и божились, что косатки плачут, собираясь в море напротив замка Карнавонов. Каково? Твари тупые! Таламир выругал и рыб, и рыбаков, только душевного спокойствия ему это не вернуло. И что будет теперь? Он так долго шел к своему титулу, он столько всего принес в жертву, а теперь? Что с ним станет? Воистину, чем выше ты взлетишь, тем больнее падать. И падать Таламиру не хотелось, нет. Будем надеяться, Тавальен дарует ему если и не успокоение, то хотя бы новые союзы. Одно дело - герцог-выскочка, другое, герцог, поддержанный Преотцом. Что удалось несколько десятков лет назад преотцу Лисадндру по отношению к дому Лаис, удастся и преотцу Эттану. Почему нет? И Таламир зашагал к таверне. *** Таверна была небольшая, для 'чистой публики', и мужчина позволил себе расслабиться. Заказал обед, выпивку, поудобнее устроился на стуле... Музыкант перебирал струны гаролы. Достаточно полный, седоватый, настраивал инструмент... будет развлечение к обеду. Действительно, таверна не из худших. Но... Слух у Таламира был. Сам бы он ничего отродясь не сыграл, но отличить знакомую мелодию брался. И то, что принялся играть менестрель... было ему знакомо? Определенно. Та-та - тарата - та-та. Та-та-тарата - та. Таламир готов был поклясться, что никогда не видел этого мужчину. Так откуда же он знает музыку? Он думал над этим вопросом, когда пил пиво, когда слушал веселые слова, о том, что губит людей вода, думал, пока поедал свой обед... осенило его далеко не сразу. Он никогда не слышал слов. Он слышал музыку. И слышал ее - от своей жены. Когда он купил Алаис гаролу, от нее буквально, стало негде спастись. Она играла каждую свободную минуту, объясняла, что всегда мечтала, но отец не позволял, а сейчас, раз уж она герцогиня... позвольте уж исполнить хоть одну маленькую мечту... Он не запрещал. А что, супруга, которая играет на гароле, это аристократично. Или хотя бы оригинально. Таламир точно знал, что Алаис не сделает ничего во вред себе, то есть в ущерб его о своей репутации, не так она глупа. Даже слишком умна оказалась. И вдруг... Дураком мужчина не был. Алаис никогда не училась. Алаис наигрывала эту мелодию. То есть - это ее музыка? Так откуда мужчина ее знает? Он знает Алаис? Или...? Руки действовали быстрее головы. Таламир бросил певцу золотой, мух лучше ловить на мед, не на уксус. - Посиди со мной, добрый человек... Стоит ли говорить, что менестрель принял приглашение? И выпил вместе с благородным тьером, и закусил, и вскорости рассказал, что не его это, конечно, песня. Не его. Где слышал? Так с маританского корабля донеслась. Женский голос пел, а мужики подхватывали. А он на тот момент и медяка не имел, вот сидел, слушал, слюни глотал... на корабль, конечно, напроситься не посмел, но запомнил, как есть, запомнил. Та женщина долго играла. Пела тоже она. Как звали? Да вроде как Алекс. Или что-то такое... не помнит он точно. Будь Таламир собакой, у него бы шерсть дыбом встала от этих новостей. Он честь по чести расплатился с менестрелем, отпустил его, и принялся размышлять. Алекс... или Алаис? Или Алекс? Герцогиня на маританском корабле? Герцогиня на Маритани? А ведь может, может... а что его люди ничего не узнали, так и ничего удивительного. Ему бы сразу, дураку, догадаться, что маританцы за своих герцогов и в огонь, и в воду, только вот никому не надо было, а Алаис пригодилось. Могла она так поступить? Могла. И что теперь делать? Очень хотелось погрузиться на корабль, и отправиться на Маритани, но здравомыслие взяло вверх. Найдет он там чего, или нет, это еще вилами по воде писано. Маританцы могут и притопить чуток, если он явится как сейчас, с одним кораблем, без солдат, без поддержки. А вот если сначала договориться с Преотцом, потом нанять наемников, а там уж и поговорить... Или как-то выкрасть девку, или еще чего придумать... План составлялся медленно, но верно. Таламир не проигрывал битвы потому, что умел видеть на шаг вперед. Оставалось понять, сумеет ли он выиграть войну. *** Пересказывать ли свой сон Луису? Тут у Алаис сомнений не было, надо рассказать. Что она и сделала в тот же день, ближе к вечеру. Луис внимательно слушал. - Нет, мне ничего не снилось. Или я не помню... - Может, я более восприимчива, потому что побывала на Маритани? - А те сны? - Поди, забудь такой кошмар? - хихикнула Алаис. Луис вспомнил Змея и поежился, словно по спине ледяной водой плеснули. Жуть какая! - Расскажи мне подробнее. Пожалуйста... Что-то царапало Луиса, что-то раздражало его, Луис не понимал сразу, но потом, когда речь зашла про то, во что были одеты Преотец и Тимар, и Алаис упомянула о кольце... Мужчину словно током пробило. - Это? Были вещи, которые он не смог оставить Эрико и его девке. Мамина память... ларец и книга. Не смог... Кольцо тускло блеснуло звездчатым сапфиром, легло на ладонь Алаис, и Луис подумал, что большинство женщин сейчас взвизгнули бы от восторга. Да и юбки задрали бы за такой камень.