Подхожу к ней и убираю карамельные волосы за ухо, чтобы видеть лицо. – Ты сама её купила? – Что? – Шкатулку. – Алестер подарил. – Она напоминает тебя. – Почему? – Не знаю, наверно, потому что ты такая же мягкая. – Ты предпочитаешь другое? – Я не знаю, что предпочитаю. Я не был в отношениях, но не был бы тут, если бы предпочитал грубость. Эмма поворачивает голову и смотрит в мои глаза. – Не был в отношениях? – Я предпочитал работать над собой. Она выгибает бровь, и я поднимаю уголки губ. – Не в том смысле. Просто не хотел отношений. Если бы я валял дурака, не был бы тут. Коротко улыбнувшись, Эмма кивает и убирает руку со шкатулки. – Я дал слово Алестеру. – О чём? – Что не зайду дальше положенного. – И что это должно значить? Пожимаю плечами. Я и сам слабо понимаю, что значит заходить дальше положенного. Касание или поцелуй – уже дальше? Или секс – это ещё не дальше положенного? Я не понимаю, должен ли, но понимаю, что хочу. Смотря в её глаза, я уже не понимаю и не помню всего, что обещал. Поглаживаю большим пальцем подбородок девушки и вздыхаю. Я зря пришёл вечером и зря это сделал сейчас. – Я соврал. – О чём? – На счёт последнего. Тянусь к ней и касаюсь губ. Эмма отвечает сразу. Её ладонь ложится на мою и скользит вдоль руки, поднимаясь к плечу, а следом к затылку. Она удерживает её на месте несколько секунд, после чего запускает пальцы в мои волосы. Больше не в силах держаться на расстоянии, притягиваю её ближе и веду по талии, с которой сползаю на открытый участок бархатной кожи. Вряд ли я способен совладать с желанием, прожигающим кожу. Перехожу к шее, и Эмма выпускает воздух из лёгких, склонив голову набок, чем только способствует продолжению. И как бы я не хотел этого продолжения, должен остановиться. К собственному ужасу, понимаю, что не могу. Путаюсь в волосах девушки и оставляю поцелуи на её шее и плечах. – Ты должна сказать нет, – хриплю я, всё ещё находясь в сознании. Эмма издаёт непонятный хмык, который отзывается где-то в области паха, а когда прикусываю нежную кожу, она цепляется за плечи и издаёт стон. Он и приходит на помощь. Разрываю поцелуй и отступаю назад. Её губы покрасневшие и опухшие, в глазах блеск, а на шее красные следы, в дополнение к которым лямка скатилась с плеча. Если у неё такой вид, то у меня он ещё хуже. Чувствую, как тарабанит пульс на шее и джинсы становятся слишком тесными. – Тебе лучше уйти, – тихо шепчет она. Киваю, пятясь назад, но не могу оторвать от неё глаза. – Но я не хочу, чтобы ты уходил… – добавляет Эмма. – Пожалуйста, не уходи. – Хотя бы переоденься, – говорю я, закрыв за собой дверь. Тяжело выдыхаю и падаю лбом на деревяшку, разделившую нас. Моё терпение вдруг собралось в воздушном шаре, который готов лопнуть. Ещё никогда я не был так близко к тому, чтобы потерять контроль. Теперь я понимаю Мэйсона, который ходит по тонкой грани того, чтобы не уволочь за собой Трикси в любую секунду и в любое место. Понимаю отца, который вертится вокруг мамы, где бы она ни была. Отдаю отчёт тому, как часто Ди старается находиться рядом с Мэди. Я стал точно таким же зависимым от кого-то, и это страшно. Я больше не думаю на трезвую голову, я под покровом дурмана, которым является другой человек. Головой понимаю, что лучше держаться подальше, но тянусь душой. Уже какой раз, я осознаю, что нахожу дорогу к ней. Я вляпался, как говорит Мэйсон. Не знаю, сколько стою за дверью, но явно не минуту и не две. – Эмма? – спрашиваю я, не решаясь войти в комнату. Дверь приоткрывается, показывая девушку. На ней больше не то платье. Она заменила его на пижамные штаны и майку тем же цветом, что платье. – Я думала, ты ушёл… – Так было бы правильно, но я идиот. Она открывает дверь и впускает меня внутрь, возвращаясь в расстеленную постель. Я не решаюсь присоединяться к ней, оставаясь на месте. Наблюдаю за Эммой, которая залезла под одеяло и теперь смотрит на меня. – Ты хочешь проверить меня на прочность? – Могла бы, – соглашается она. – Чего ты хочешь? – Хорошо, что ты не читаешь мои мысли. Стягиваю футболку и слышу её усталый выдох, на который задаю немой вопрос. – Ты можешь делать это менее… сексуально? – спрашивает она. – Что? – Снимать футболку. – Я просто снял футболку, а не разорвал её. – Это было слишком. – Господи, серьёзно? – смеюсь я. – Я всегда так её снимаю, не через ноги же. Эмма слабо улыбается, а я метаюсь снимать джинсы или нет. В конечном счёте, ложусь в них, чтобы оставить ещё одну преграду между нами. Соблазн слишком велик, а моё терпение вдруг стало размером с ушко иглы. Убираю волосы с её лица и переворачиваюсь набок, находясь с ней на одном уровне. – Ужасно тесная и неудобная кровать, – с улыбкой, говорю я. – Потому что ты лёг на краю, – улыбается Эмма. – Ещё немного, и ты провалишься к соседям. – Ещё немного и я… – И ты? – Сделаю то, о чём мы оба пожалеем. Эмма переводит взгляд на мои губы, а после прогуливается ими по груди. Её взгляд останавливается, а палец касается моей кожи. Она обводит татуировку на левой стороне и вновь поднимает глаза. – Что это значит? – У треугольника много значений. – Например? – Прошлое, настоящее и будущее; разум тело и дух; мысли, чувства и эмоции. – А для тебя? – Теперь он ассоциируется с другим. – С чем? – Тебе лучше не знать. Закусив губу, Эмма согласно кивает и закрывает глаза. Я же думаю, что теперь этот треугольник означает задницу, в которую я попал. Этой мой треугольник, где есть я, она и Картер. Возможно, есть кто-то ещё, но самый худший тот, где есть мы. Картер не даст мне спокойно жить. Особенно сейчас. Он взбешён и это вполне понятно. Я до последнего думал, что Эмма лишь причина зацепить меня. Я ошибся. Она нравится ему так же, как мне. Я не понимаю, как такое могло получиться; как нам может понравиться одна девушка, но ещё более ужасней то, что я не знаю, чего от него ожидать. Это явно не принятие и не спокойствие. Теперь он достанет меня везде. Открыв глаза, я окидываю взглядом комнату и понимаю, что это было самой глупой идеей из всех тех, что посещали мою голову. Я не выпил столько, чтобы забыть, но прекрасно понимаю, где нахожусь и у кого. Эммы уже нет в кровати, а на экране телефона, который достаю из кармана светится пять утра. Будильник в мою задницу, вероятно, вшили с рождения. Я не залазил к ней под одеяло, но сейчас нахожусь именно под ним. Сомневаюсь, что притянул его самостоятельно, и из-за одной мысли, что о такой мелочи позаботилась Эмма лучше не становится.