"Да, это не Моссад", — хмыкнула она, но решила не поддевать босса… хотя как уж тут было не поддеть! — Босс, пристегни мне эти затраты к бонусу… — Коротенькая такая пауза. — Я сейчас еду в Москву, и у меня на руках его визитка с мобильным и официальное приглашение на ужин. Теперь пауза была за боссом, понятно какая. — Да, Анна, тебе не у меня работать, — с приглушенно-завистливым восхищением констатировал он. — Знаешь где?.. — А эту паузу, чисто сценическую, выдержать уже не смог, не вытерпел: — В Моссаде, дорогая моя… Глава 5. РАЗДЕЛКА ТУШКИ Она знала все эти годы, что когда-нибудь все расскажет Ленке, раз уж вновь назначила — и не прогадала! — ее и только ее одну себе в подруги, когда вернулась в жизнь. Нашла ее и — двинулась ей навстречу на улице. Ленка остановилась и только сильно поджала губы — "и что дальше?" "Здравствуй, Ленка! Это я — твоя блудная подружка-однокашница. Та самая… Прости!" Обошлось без библейских, эпических коленопреклонений. Не сверхумная, но очень смышленая Ленка только вздохнула: "Ладно, Анька, жива и слава Богу, захочешь — расскажешь". Не прошло и десяти лет, как она захотела. Прошлое, как и одиночество, тоже можно сравнить с собакой. Со сторожевым псом, которого на ночь спускают с цепи во двор. Иногда бывает, самой страшновато выйти во тьму, особенно когда он очень злой и его не слышно, где он там и что делает в эту минуту. Зато чем псина злее, тем выше гарантия того, что никого из чужих в дом ни за что, ни за какую колбасу не пропустит… Два глотка коньяка ударили в голову и в руки-ноги так, что она рассыпала свои ночные мюсли по всей кухне и отказалась их собирать. В нетрезвом виде к психотерапевту не ходят. Она резко взялась сварить себе еще крепкого кофе. Чувство хорошо исполненного долга убеждало ее, что сегодня спать вовсе необязательно, а главное правильно подготовить подружку. Подружка объявилась как раз тогда, когда пена в турке начала подниматься — и она удовлетворенно отметила, что не упустила ее на плиту. — Пирожные у тебя еще остались? Ну эти, — Ленка скинула туфли у порога так порывисто, будто решила выпрыгнуть из них прямо на пирожные. Ну да, она из дому не к подружке летела, а к ним, сладеньким! Как вспомнила, что тут остались одинешеньки, так сразу все домашние заботы и муж — по боку. Ленка ела сладости только у нее, объявив дом подруги "оффшором". — Ты как? — поинтересовалась Ленка уже на кухне, стремительно, как по своему собственному дому, пройдя туда из прихожей по прямой и, чуть приглядевшись через плечо к Анне, тут же выдала второй категорический вопрос. — А мне? — А тебе — только чуть-чуть, — кивнула она. — Считай, ты за рулем… А я, вообще, все. Я трезвею. Мне нужно тебе все рассказать. Ленка снова пригляделась к ней, уже повернувшись вся. В ее взгляде мелькнула опаска, но тут же сменилась полным, бескрайним благодушием: — Давай, давай. Давно пора… Сейчас я только окопаюсь. Сначала около дивана было устроено удобное место для пирожных. Потом Ленка привычно поскидала себя одёжку — джинсы, легкий свитерок, что был натянут на голое тело, — и завернулась в свой личный, всегда дожидавшийся ее у подруги халат. Итальянский диван площадью в просторную лесную поляну, сорок… ну, чуть поменьше, подушек на все вкусы и размеры, кофе, бокальчик мягчайшего хересного бренди-коньячка из Испании… Тарелка с ягодными пирожными… Все! Можно было звонить Ленкиному Андрюхе и отправлять его на пивной октоберфест прямо сейчас, весной, загодя. — Ты только совсем не расслабляйся, а то я тебя потеряю, — все-таки еще раз предупредила она Ленку, оперативно трезвея с каждым глотком кофе. — У тебя тут, в твоем минимализме, микроб захочет потеряться — и не фига не потеряется, — жмурясь от удовольствия, огрызнулась подружка. — Ну, чего там? Я — вся внимание. Ленка развалилась на диване, как турецкий бей. Устроилась в углу, обложилась подушками, вытянула ноги… Плановая исповедь была подготовлена давно, редактировалась косметически, имея изначально четкое оглавление и содержание по пунктам. Обезболивающее, наркотическое вступление, а дальше разрез и — хирургическое вмешательство. Она села перед Ленкой на широкий пуфик, подобрав одну ногу под себя. Она знала, что нога скоро затечет… Но сейчас нужно было принять такую позу, которая немного бы отвлекала… Ну, для начала от той внутренней, очень глубокой дрожи, которая началась раскатываться от диафрагмы… Она не по-женски вздохнула диафрагмой, пытаясь разогнать, подавить эту тихую дрожь. — Лен, ты ведь любила в школе фантастику читать? — Мы все ее любили в детстве… Властелин Колец, Земноморье… — стала вспоминать Ленка, закатывая глаза к потолку. — Ну, это фэнтези, а не фантастика, — уточнила она. — А какая разница? — повела плечиком Ленка. — Все сказки. — Есть разница, когда это происходит в жизни, — двинулась она дальше. — Что, типа "секретных материалов", что ли? — откликнулась Ленка… и вдруг собралась и посмотрела пристально. — Это ты про Цезаря? — Нет, Цезарь тут не при чем. — Она ответила подружке таким же проникновенным взглядом. — Лен, у меня просто полное ощущение, что я сделала усилием воли какую-то параллельную реальность и перешла в нее… — И заодно меня в нее затащила? — вполне адекватно, полушутя оценила ситуацию подруга. — Вроде того, — согласилась она. — Ты только не подумай… — А я уже не подумала, — перебила ее смышленая Ленка. — Ань, ведь если подумать правильно, мы каждую минуту сами создаем реальность, а уж какая она там получится, параллельная или перпендикулярная, какая разница? Дело уже сделано. — Это не то, — покачала она головой, не досадуя на Ленкину непонятливость: эта первая реакция подруги была заложена в ее план. — Сейчас ты поймешь. Вот, слушай, что сегодня было. Десяти минут хватило на рассказ под нужным ракурсом. Но пришлось все-таки сдаться и отпустить дрожь, толкавшуюся в диафрагме. Ну, ладно, пусть Ленка увидит эмоции. Может, это пригодится. — …Бывают совпадения и покруче, — был осторожный вердикт подруги, все еще сохранявшей позу пресыщенного жизнью восточного бея, но слушавшей ее очень внимательно. Никаких хаханек про маньяков. Чуткая подруга поняла, что после такой подводки наступит момент истины, что вечерок действительно не томный… да Анька и никогда не делилась с ней пустяками, нет у Аньки, как и у ее сублимированного бойфренда, Джима Корбетта на стене, никаких пустяков. — Бывают, — согласилась Анна, четко следуя задуманному плану. — Но у меня полное ощущение, что это я сама силой воли устроила этот виртуальный угон "мазды" где-то там, — она махнула рукой в сторону стены-окна, — потом усилием подсознания вызвала ментов, и они собрали всех нас в одном месте. — Круто, — признала чуткая Ленка, решив не перечить подруге. — А знаешь, откуда у меня такая шизофрения? — Я и не думаю, что у тебя шизофрения, — строго предупредила Ленка. — Зато я думаю. И буду думать, пока не расскажу тебе все… Она глубоко вздохнула. И правда — все! Пора делать первый надрез. — Там, у этих ментов, был открытый обезьянник. Я вошла к ним и прямо уперлась в него. Меня чуть не выворотило… Ты знаешь, как это со мной бывает. — Да уж, знаю, видела… Меня, может, тоже выворотило бы, — поддержала Ленка, понятное дело, все еще не проникая в главные смыслы. — Ленка, слушай внимательно, — почти с гипнотическим напором проговорила она. — Этот обезьянник — это мое прошлое. Я когда-то спаслась из него, но не избавилась от страха… Ты понимаешь, что это значит. Ты же проходила психотерапевтические курсы. — Ну, Ань. Два месяца, — не стала хвалиться Ленка. — Так, для общего развития. Думала, может пригодится. Я же тоже из прошлого ушла… Все-таки каэмэс по синхронному дожала на последнем курсе. Ну, переросток была, да… Думала, может, пригодится… потренирую кого с толком. Каких-нибудь девчонок. Что-то Ленке взгрустнулось. Не вовремя!.. Нет, не взгрустнулось. Просто отвлекает. — Но ты же понимаешь? — Она начала давить на подругу, чего больше всего опасалась делать, но уже не могла сдержать себя… тронулась лавина, тронулась… Оправдание было одно: это твоя подруга, выращенная на заклание. — Или тебе напомнить, что это такое? — Чего тут непонятного? — вздохнула Ленка и нарочито потянулась еще за одним пирожным. — Пока старые грабли не сломаешь, так и будешь ими по лбу бить. — Молодец, Ленка! Спасибо! — с облегчением вздохнула она. Только облегчение это оказалось полной капитуляцией. С дрожью уже невозможно было ничего поделать — дрожь расширялась взрывными волнами из диафрагмы, из солнечного сплетения… Казалось, каждая клетка тела, накрытая волной, начинает дрожать, вибрировать, пытаясь разорвать связи с другими клетками. Делалось страшно. — Да? — снова не польстилась на похвалу Ленка, все пристальней приглядываясь к подруге. Анне спустилась, сползла с пуфика на пол — так лучше, больше опоры. Нога и вправду затекла — очень даже вовремя. Она стала ее с силой растирать, сгибаясь и разгибаясь, будто выполняла стандартное упражнение из своего комплекса утренней гимнастики, и говоря в такт движениям тела и рук. — Да, Ленка, да! В том обезьяннике, не в этом… Тогда десять лет назад… уже больше… они хотели меня убить… я бы просто исчезла — и все… я точно знала, я тогда видела, что они со мной будут делать… они все были бухие, кроме одного… а я была так обкурена и под газом, и еще дура была, косяк в лифчик прикопала. Прикинь!.. Я все видела, как в трансе. Там… Ленка, слушай! Там, впереди, было две реальности. Обе — в гроб. Даже если бы они отпустили меня живой и только пригрозили, что за наркоту упекут в зону, если их сдам, а там… Ты понимаешь? Стала накатывать тошнота, муть… Она только приметила про себя, что уже не смотрит на Ленку, а смотрит в пол, мимо своей затекшей ноги. — Ну-ка, прервись! — вдруг грозно и грубо, по-тренерски приказала Ленка. Она не видела подруги. Только сильные руки Ленки, вдруг оказавшейся позади нее, подхватили ее под мышки, вздернули вверх — и бросили прямо на Ленкино место, лицом вниз. Место было после Ленки теплым — и ей вдруг сразу стало легче, в сон бросило. Подушки разлетелись в стороны — и Ленкины пальцы впились в ее плечи, а потом — в шейные позвонки.