"Боже, помоги!" Она толкнула створки шкафа и тут же остановила их обеими руками, чтобы, распахнувшись, не хлопнули, подхватила сумку, выскочила из кабинета и понеслась на носках вниз по лестнице. Прямо на последней ступеньке сумка стукнула о балясину — "черт!" Она понеслась к выходу. — Кто там?! — догнало сверху. Она толкнула дверь и, не закрывая ее за собой, ринулась не бегом, но предельно быстрым шагом в направлении проходной… Фонари уже горели — значит, выход оставался только там: через парадный вход, через КПП. Стометровка спортивной ходьбой. — Эй, постойте!.. Стоять! Нет, теперь уже пятидесятиметровка бегом с грузом. Бросить нельзя — казенное оборудование! Она была уверена, что господа астрологи не станут преследовать ее на территории при полном параде, во фраках и в цилиндрах… Еще не известно, кого задерживать — ее в нормальном, современном, деловом прикиде или этих безумных масонов… так, да? — Стойте, вам говорят! — уже издалека, явно с отставанием. — Сенешаль, включи охрану! Хрена вам, не успеете! Выход был уже близко, десяток шагов! — Девушка! — Это уже охрана в каптерке при входе: мутный свет в мутном окошке, мутный силуэт. — Вы откуда? Даже не смотри на него… — Оттуда! — Легкий взмах свободной руки. Кнопка магнитного замка приближалась к ее глазам, как пуля. — Откуда еще? Пропуск! — Молодых людей спросите. — Тоном девочки по вызову. Кнопка. Щелчок. Дверь настежь. Наружу, где мать-тьма… Наружи — мать-воля! — Задержите ее! — Откуда-то из забытого уже далека. — Эй, ты куда?! Стой, говорят! Сам знаешь, куда! Бегом во тьму… Только бы не споткнуться на корнях… Черт, как это похоже на то бегство, от ментов во Владике. Бежала она, конечно, не вдоль въезда в пансионат с шоссе, а прямиком через жидкую чащу. Ветки цеплялись… Только бы одежку не порвать, костюмчик за две с половиной штуки! Чаща разлетелась внезапно — и она увидела шоссе и остановку. Машина стояла на месте… "Господи, помоги завестись!" Она сделала еще один резкий спурт и за эту рекордную стометровку еще успела похвалить себя: не зря бегала по утрам. Не зря и качалась — как раз этой проклятой сумочки. Не переводя дух, она открыла дверцу машины, как снайпер точно, попав среди всемирной тьмы ключом в замок. Швырнула сумку внутрь — теперь уж нечего беречь спецбарахло босса. Швырнулась на переднее, водительское сиденье сама. Сиденье обожгло… Это обжег тело горячий пот, одежка прилипла к коже. Только бы завелась! Завелась! Не успела она рвануться — хлопнуло-хрустнуло сзади, и ее будто обдало конфетти… какое конфетти! Брызги стекла! Она рванула с места, едва не задела угол остановки — и только через сотню метров обомлела и похолодела насмерть! В нее же стреляли… а попали в заднее дверное стекло! Справа пролетали фонари дачного поселка, она бросила взгляд через плечо — сзади светилось кольцо кружев с дыркой в середке! "Если б не это… если б не это…" — прошептала она, наверно, полсотни раз подряд. А что "если б не это"? Она толком и не знала, не могла толкнуть мысль дальше… Только бы вырваться из этой проклятой реальности, вот и все! Представив себе Ярославку, широкий путь прямо на Москву, к дому, она испугалась угодить в пробку. Если за ней погоня — настигнут, сразу найдут по пробитым стеклам… Значит, надо свернуть. Сделать крюк… Потом прикинуть, где оставить машину. Потом уже — думать обо всем остальном… Этого остального — будет не разгрести. Она свернула на первую же попавшуюся на пути ветку, что уводила в противоположную от Москвы сторону… и догадалась, что мчится по той самой дороге, по которой ехала недавно за ментами на проверку. К месту первого свидания с Медведевым. С этим "магистром астрологии", пропади он… Вот будет хохма, если задержат снова! Она пригляделась. Темная масса леса уже почти сливалась с темной пустотой северной стороны небосвода. Но знак впереди дал ей подсказку. Она слегка сбавила скорость. Лес слева оборвался. Она бросила взгляд влево. Темное поле. На нем какая-то темная коробка. Абсолютное темное, на вид заброшенное строение — сарай, амбар, ангар, черт знает что… Но это точно была та самая ментовка! Почему полная тьма и никого? "Странно", — констатировала она — но и только. Странного, бредового и страшного уже случилось столько — что темная, как будто брошенная ментовка показалась сущей мелочью, а полкилометра спустя, уже в памяти, даже порадовала своей заброшенностью — ведь ее тут точно никто не видел, и на том спасибо… Дав кругаля, она выехала на Ярославку минут через десять. Шоссе оказалось почти пустым, и она вдруг пожалела о трафике: теперь придется шарахаться от гаишников — пулевые отверстия в стеклах авто, это как? Вот они и спросят "как"? Что хуже всего было сегодня? Ну да, она вспомнила: в нее стреляли и Ленка в "вагончике". Если бы просто стреляли — это еще полбеды. Но вот Ленка! Раз тут Ленка, значит, и она сама глухо сидит на крючке. На каком крючке? Фраки, гороскопы, Ленка… Ленка — это худшее, что она сегодня узнала. Недавно она набралась смелости приглядеться к бездне, а оказалось, что эта чертова бездна, и вправду, уже давно вглядывается в нее. Счастливо избежав по дороге гаишников, она добралась до МКАДа и оставила машину в Бибирево, на краю небольшой промзоны, среди кустов, у перекрестка. Хорошо запомнив место, на несколько секунд она задержалась у машины. И правда, настоящая пуля… прошила авто на вылет через стекла, весь салон в крупной белой крошке. "Только калибр как-то маловат…" — показалось ей. Может, не хотели убивать?.. Ну да, не хотели, специально мазали… а что еще хорошего в этой жизни?.. Она нашла хорошее и удивилась, что так быстро нашла. Хорошее было — как раз самое плохое: то, что она узнала про "Ленку в вагончике". Оказывается, все было не так, как она думала. В действительности все не так, как на самом деле — хорошо про это какой-то писатель сказал, правильно. Она оказалась предупреждена — значит, вооружена. Вопрос, чем вооружена… И еще вопрос: кто же на кого охотится… И еще вопрос: почему… Она глянула на часы: оказалось, всего половина десятого. Она думала, что уже гораздо позднее… Нужно было срочно звонить боссу. Нет, сначала добраться до дома, бросить спецбарахло, принять душ. За это время, может, выстроится хоть какая-то цепочка неидиотских гипотез… До оживленной трассы пришлось идти довольно долго. По ходу ей чудилось, что она идет быстрым шагом по заброшенному городу… по абсолютно безлюдному городу. Да, наверно, она бы сейчас не удивилась, окажись вся Москва брошена и темна, как та загадочно темная и пустая ментовка. Попавшийся частник, таджик, был очень кстати так же совершенно безмолвен. Хотя в машине она осознала себя дико уставшей, но твердо решила высадиться на проспекте Вернадского, не доезжая до дома примерно километр. …Таджик молча взял деньги — и только очень остро посмотрел на нее через плечо в упор. — Спасибо, — сказала она. — Пажаласта, — ответил он. — Идити астарожней, сумка у вас… Она искренне пообещала таджику соблюдать максимальную осторожность — и пошла не напрямую, вдоль дороги, а кругом храма, чтобы сразу потом оказаться в поле видимости КПП ее дома… хотя такая осторожность, конечно, была смех да смех. Вот если бы ползти в маскировке… Проходя мимо безлюдного периметра церкви, она подняла голову и отметила, что, наверно, впервые видит маковки храма над собой, а не внизу, с высот вороньего полета. Она остановилась… да взяла и перекрестилась на всякий случай. Всякий случай — какой он? А вот какой! Она обошла угловой массивный столб ограды, сложенный из кирпича и украшенный башенкой… и тут же едва не бросилась назад — спрятаться за него! Но не стало вдруг никаких сил тронуться с места. Впереди, точно на ее пути до КПП, у тротуара стояла белая "копейка"! Тот самый ВАЗ-2101, только в натуральную величину. Она не могла сдвинуться с места. Рассудок пинал ее вперед — "это просто совпадение, дура! Не сходи совсем с ума! Хоть сейчас подумай!" — а страх пихал ее в грудь назад, давя прямо на сердце — "Вали отсюда, дура! Вали!" Она бы и свалила… Прямо бы в церковь! К тому умному батюшке на исповедь! Прямо сейчас… Может, он смог бы разобраться в этой ее вышедшей из под контроля реальности… Уж точно в самом страшном сне не могло ей присниться, что она однажды с такой смертной тоской уставится в замок на церковных воротах… "Как неотпетый мертвец…" — подумалось вдруг ей… и сразу полегчало. Окаменение вдруг сошло, развеялось, взялись силы сделать пару шагов назад. Она условно спряталась за столб ограды, достала мобильник и кликнула "босс". Удивительно, он ни разу не позвонил ей, хотя ему наверняка доложили о том, что дело пошло наперекосяк и она могла засыпаться… Нет, как раз совсем не удивительно. Все правильно. Босс включился — и не поздоровался. Все правильно… А она не назвала его никак — ни по имени, ни боссом. Просто сказала тихо: — В меня стреляли… Он просто отключился… Все правильно. Слезы снова потекли у нее из глаз сами собой — на этот раз без страха и без боли, вообще без всякой душевной причины. Слезы не текли у нее ни тогда, в гинекологическом кресле, ни тогда, во Владике… А сейчас текли сами по себе… С чего это, дорогуша? А с того, что тогда реальность была абсолютно тупой и понятной, такой реальности кругом всегда навалом, как трупов в моргах… как окурков вокруг заплеванной урны. А вот теперь у тебя нет никакой реальности вообще. Что это ты такое сделала, что все в твоей жизни взяло и отключилось?.. Почти как тогда, только совсем по-другому. Мобильник весело тренькнул: "Не горюй!" Она проморгалась и разглядела эсэмэску босса: "Симка 25 секунд. Или Арбатская в центре зала". Все правильно! Лишней симки у нее нет. Остается "Арбатская в центре зала". Там две Арбатских… Какая проблема! Если ее сейчас не завалят, пока она будет дефилировать от церкви до проспекта, то уж с Арбатскими она разберется. Только на хрена ей этой "копейкой" в глаза тыкать, если валить?.. Что еще нужно успеть сделать, пока жива? Позвонить Ленке и спросить. Нет, живая или мертвая, Ленке она позвонит потом — прямо посреди ночи… Так крутые следаки поднимают задержанных, когда те успеют размякнуть и заснуть, и тащат мешком в допросную. Может, Ленка заслужила, а может, и нет, но будет только так. Но будет только так — если живая, она позвонит, а если мертвая, то придет к ней сама… Петер Шлегель сидел у себя на кухне одетым по-уличному и ждал ее звонка. Ждал с той минуты, когда ему коротко доложили о серьезной проблеме: объект, то есть на их языке "кандидат", идет по территории пансионата к коттеджу и не один… хотя, ясное дело, давно уже засекли, как его машина отъехала и проследовала в коттеджный поселок, иначе бы и не дали отмашку… Оттуда назад, в направлении офиса "Тандема" машина не возвращалась. Откуда объект взялся, как случился прокол с наружкой, сейчас разбираться было недосуг. Пока Петер Шлегель ждал, он понял, что ждал такого звонка всю свою сознательную жизнь… что на самом деле он мечтал о таком звонке, мечтал о том, чтобы что-нибудь подобное случилось… И вот оно случилось. Под угрозой его карьера. И только Бог ведает, какие еще непредвиденные, нелепые и даже непредставимые проблемы возникнут. И тем не менее вот оно — Ales genucht! Поразительное чувство полной свободы действий, о которой, то есть о свободе, он и мечтал. Теперь он может сказать своему покойному отцу… да, сможет сказать то, что мечтал ему сказать. Вот оно случилось — удар таинственного, невидимого и, возможно, опасного врага… И он должен ответить. Вот оно — самый непредсказуемый его подчиненный теперь в его полной власти… а сам он — во власти спецсовести на уровне никак не ниже начальника отдела. Он может сейчас слить своего "агента", а может и не слить. И он не сольет. Он вытащит ее… Отец никого не слил и вытащил всех, кого мог, и он тоже вытащит. Он сидел, одетый по корпоративному дресс-коду пятницы, хотя с утра был четверг: темные джинсы, голубая рубашка, светлая ветровка. Жена поглядывала на него с осторожностью — таким отлито-сосредоточенным она своего супруга еще не видела, но ни о чем не спросила. Он прилежно сказал сам: форс-мажор, возникла серьезная проблема и, возможно, придется срочно выехать и оказать помощь сотруднику, попавшему в беду… авария, скорая, больница.