На звонок Анны он не дернулся, а сказанные ею слова его не удивили: он был готов. Ales genucht, могли и стрелять — хуже ничего случится не могло и раз случилось, значит, в самом худшем случае может увеличиваться только количество, а не качество… то есть количество выстрелов. Выходя из дома, он только сделал уточнение супруге: — Керсти, мой контрольный срок — два-ноль-ноль. Я звонить не могу. И ты мне не звони. Ситуация очень нетривиальная. Если меня в это время еще не будет, звони вот по этому телефону. Они найдут. Он не стал пугать жену прощальным поцелуем и словами "я тебя люблю", а просто пообещал, что все будет в порядке. Жена верила его обещаниям, потому что он до сих пор сдержал все до единого. …Впервые он видел Анну Репину такой уставшей и не соответствовавшей своему агрессивному деловому костюму. Она сидела на скамье в центре станции Арбатская — конечно же, догадалась, что встреча должна произойти на более парадной и людной станции, — но сидела так, как стоит Пизанская башня, сидела, едва не повалившись спать на тяжелую дорожную сумку со спецтехникой. Она впервые видела босса таким, каким никогда не ожидала бы увидеть — не рафинированным корпоративным топом с устричным, скользким и кисловатым холодком в глазах, а таким жестко собранным, сосредоточенным… кем? Даже не известно кем! Он сейчас был даже красив. И силен… по крайней мере своей жесткой походкой. Он не подошел к ней вплотную… огляделся, сделал знак издали. Она повиновалась. Он повернулся и пошел на выход, к эскалатору. Она догнала его. Он не взял у нее эту проклятую тяжеленную сумку… Все правильно! Он не должен оставлять на ручке пальцев… это, типа, еще урок Штирлица, и он, наверно, знает и про Штирлица. Она хорошо подготовилась. Знала, что должна выложить ему всю значимую информацию, пока они будут идти по этой длинной станции, а потом подниматься по эскалатору. И рассказала все. Только про Ленку зажала. К Ленке был особый счет… а может, и не счет. Они вышли из метро и зашли в темный пустой переулок за Библиотекой. Темный пустой переулок в центре Москвы, и в нем припаркована одинокая машина босса. Еще одна реальность, от которой крыша ехала… Сама виновата! Холодок пробежал по спине. А вдруг и босс — её того… Ну, значит, судьба — от судьбы не уйдешь… На полдороги до машины обреченность, отогнавшая от нее страх, отступила сама… Они сели в машину и сидели пару минут молча. — Сидим, как на дорожку, — не выдержала она. — На дорожке? — уточнил босс. — Типа того… — откликнулась она. Потом босс сказал: — Заигрались, вот что надо сказать, Анна. Сказал совершенно новым — не ролевым, не игровым, не своим корпоративным саркастическим тоном… и даже не тоном, а особым новым голосом — голосом, которому хотелось доверять… "как террористу, который пообещал жизнь", — подправила она… вернее, слегка отстранила от себя то, во что так трудно было поверить. — Кто? — спросила она. — Вот это и будет нам интересно установить, Анна, — ответил босс тоном, в котором не слышалось ни нотки укора. — Напиши мне здесь, где оставила машину. Он достал блокнот и еще что-то, что придержал на весу под блокнотом. Она записала координаты в блокнот прямо на его руке. — Хорошо. Можешь не беспокоиться. Машину я оставлю в угон, — сказал босс, убирая блокнот во внутренний карман ветровки. У нее сердце подпрыгнуло… Стокгольмский синдром, не иначе! Она готова была прямо сейчас обвить шею босса руками и расцеловать его. Будто почувствовав ее душевный порыв, босс слегка отклонился в сторону, к окошку, и бросил на нее неопределенный взгляд. Потом он стал по-немецки четко выдавать новый инвентарь с инструкциями. — Это — новая симка, Анна. Больше, к сожалению, не было… Потом купишь. Не забывай — на одну симку у тебя не больше тридцати секунд. Мобильник при первом случае тоже смени… Это карточка. На кредитной карточке он держал клочок бумаги с четырьмя цифрами. Пин-код, как не понять! — Запомнила, — сказала она. — Хорошо, — сказал босс и убрал бумажку, не сминая ее. — Суммы хватит, чтобы продержаться даже целый месяц на продуктах первой необходимости… Надеюсь, не так долго. Плюс — оплата гостиницы. Одежда — из ретейлеров. Бутики не предусмотрены, уже извини тут меня… Она не ответила — ком застрял в горле. — Ты знаешь сама все, но я повторю, — продолжал босс. — Не забудься, не перепутай со своей карточкой, пока не дам отбой. — Не забуду, Петер, — выдавила она из себя, имея в виду гораздо большее, и спрятала карточку. Босс отвлекся, включил зажигание, они поехали. Долго ехали совершенно молча. И все же она не выдержала первой. — Что ты думаешь, Петер? Это масоны?.. Это кто? — Забудь про масонов, — твердо сказал босс. — Это пока никто. Так и думай… И еще забудь про эту твою "копейку". "Копеек" много, копейка — не деньги…. Ты пока должна забыть обо всем. Просто залежи на дне. — Заляг на дно, — невольно поправила она и спохватилась, пожалела… — Так даже еще лучше, — сказал босс. Опять долго ехали молча. Когда стали выезжать из города по Щелковке, холодок колкой поземкой пронесся вверх по спине, между лопаток — ну да, пригородный лесок, неглубокая могилка. — Где это "на дне"? — спросила она, вспомнив к месту анекдот про английских джентльменов, обменивающихся репликами с частотой отправления Восточного экспресса. — В максимальной удаленности от твоего дома, Анна, — ответил босс и вдруг завернул. Через минуту они оказались у ворот… она бы сказала, какого-то пансионата… ну, слава Богу, точно не того! Ворота не те! Ворота были элитными, новыми, открылись автоматически, словно под давлением света фар. Босс завез ее на элитную территорию с ровно подстриженным газончиком. Она догадалась: это был тот самый маломестный, частный отельчик, в котором фирма всегда держала пару броней — для своих VIP-гостей. Машина остановилась. Они опять посидели молча. — У тебя есть какие-то срочные встречи, дела? — необязательно спросил босс. — Эйч-энд-Ай… Брагоевич, — вспомнила она о ближайшей записи в ежедневнике: Брагоевич просил ее выйти на связь до конца недели, у него были какие-то новые предложения. — Эти фармацевты, да? — еще более необязательно и даже небрежно уточнил босс. Она подтвердила. — Расслабься, — велел босс. — Это — Балканы, там пунктуальность вредна. Босса с каждой минутой было все больше не узнать! — Пойдем? — спросил он осторожно. — Да… — тут же покорно откликнулась она, и сама себя все больше не узнавая. Выйдя из машины, она открыла заднюю дверцу и стала тянуть на себя проклятую сумку LouisVuitton. — Ты — хороший солдат, — услышала она за спиной ироничный… но не саркастический голос босса. Она не поняла — и повернулась к нему лицом, держа сумку, уже, казалось, оттянувшую ее руку до самой земли. — Ты не хочешь оставлять свою безнадежную позицию даже после сигнала к отступлению, — сказал босс, по-отечески улыбаясь. Она поняла. Повернулась и аккуратно поставила чертову спецсумку на заднее сиденье. Оставалось только не разреветься, когда она снова повернется к боссу глаза в глаза. — Держи сотовый выключенным, — предупредил напоследок босс. — Включай только два раза в день на пару минут. В восемь утра и пять пи-эм. Оценивай пропущенные. Эсэмес… Если он позвонит, сразу сообщи мне… И никуда отсюда не уезжай. Жди моего сигнала. — Яволь, майн генераль… — ответила она. — Камрад генераль, — прищурившись, поправил босс. Босс собрался сказать что-то еще, но передумал и просто пожелал ей удачи. И добавил: — И расслабься, расслабься ты. Мы начали, мы закончим. Спокойной ночи! Она взяла и протянула ему руку. Он посмотрел на ее руку сверху вниз, как на собаку редкой породы, и протянул свою. Она так пожала ее — крепко, по-камрадски. Босс кивнул, покорно подождал, пока она отпустит его руку — и пошел обходить машину. — Петер!.. Подожди! — не выдержала она, когда он уже открыл дверцу. Босс удивленно взглянул на нее через крышу своего "ауди". Под этим удивленным взглядом босса она обошла, почти обежала машину, уперлась прямо в босса, невольно развернувшегося к ней, обвила его руками за шею и поцеловала в губы. Босс так отшатнулся, что задом захлопнул дверцу. Он повалился бы навзничь, не окажись позади опоры. Она отпустила его — и ничего не поняла. Ни своего состояния, ни диких глаз босса, которого будто бы только что приобнял вампир.