После десятого километра от МКАД по Ярославке босс руками стал держать руль выше, чем обычно. Начал напрягаться. Она думала поехать самой — плюнуть на все явные и иллюзорные опасности, добраться до своей "мазды" и проехаться. Но впервые за лет так надцать доверилась интуиции, а интуиция советовала заручиться сегодня помощью одного хорошего-мужика-не-сволочи, пусть и немца… тем более немца. — …Ты вполне уверена, Анна? — не выдержал босс. — То есть ты вполне уверена, что охрана тебя там не запомнила? Я имею в виду, в лицо… — Петер, не будь занудой, — деловито пококетничала она, а потом и поинтриговала: — Мне сейчас другая память дороже… До заветного поворота оставалось недолго. — Теперь направо… Босс хмыкнул, чересчур даже аккуратно повернул — и взялся за нижнюю часть руля, как держал руль обычно. Лес, лес, потом вдали — небольшой подъем, знак справа… поле-пустырь, еще не застроенное коттеджами, но скоро… Лес кончился. — Теперь налево. Что это было раньше — просто загадка. Что это, вообще, был за артефакт? Еще недавно действовавший, а ныне уже бывший пост полиции, больше похожий на сельский магазин постройки начала восьмидесятых… Старая милиция? Сельпо? Ангар для ремонта маленьких летающих тарелок, поставленный тут, на отшибе, инопланетянами? Обшарпанная бетонная коробка со стеклянным фасадом. Бетонная площадка перед фасадом. Разнотравье, торчащее между щербатых плит. Никаких вывесок. Распахнутая дверь. Она вошла без страха. Внутри — то же самое, что было видно снаружи. Пусто. Никакого стола. Даже клетки "обезьянника" нет. Выходит, тогда "обезьянник" ей мерещился, как неизбывная боль прошлого… Только абсолютно непонятного назначения лавка, выкрашенная в такой густой зеленый цвет, будто вся она состояла из окаменевшей краски, так и осталась притороченной к стене. Похоже только эта лавка тут и была всегда… с того дня, когда этот ангар-сельпо вырос, как гриб-дождевик на краю поля-пустыря. Скамейка для "штрафников"… или запасных? Она пригляделась к полу. Свежие отверстия. В стене — тоже Врете! Был "обезьянник"! Был да сплыл. Она вошла в виртуальное пространство "обезьянника" и спокойно уселась на лавку, даже не проверив, не грязная она или вообще. Никакого страха. Никакой тошноты! — Вот так, Петер, — сказала она. — Ты догадываешься? — Я приближаюсь… — честно и очень точно ответил босс. Он тоже вошел в виртуальное пространство "обезьянника" вслед за ней и теперь стоял перед, улыбаясь. С такой улыбкой может стоять перед учительницей примерный школьник, первый раз не выучивший урок по уважительной причине. Она смотрела на человека, стоявшего над ней в виртуальном "обезьяннике" — и не чувствовала никакого страха… — Ты замечаешь, что здесь даже не пахнет?… Я имею в виду, не пахнет нечистотами… мочой?.. — не постеснялась она. — А ведь давно… Она не договорила, а босс усмехнулся. — Пойдем отсюда, — повелела она. Она встала со скамейки, и они вышли под солнце. Не надо было больше интриговать. — Это та самая "полиция", Петер, — призналась она. — Хочешь верь, хочешь нет… Наркотой я давно уже не баловалась. — Да, — доверительно кивнул босс. Сказать ему, что здесь наверняка установлена камера скрытого наблюдения и работает себе в эту самую минуту?.. И "прослушка" — тоже… — Ты догадался, каково оно, самое главное "нет" в этой странной истории? — Я готов тебя слушать, Анна, — весомо смирился босс. — Это самое большое "Нет". Ты был прав тогда. Нет ничего. Никаких масонов. Нет фирмы "Тандем". Но самое главное, Петер, нет и никакой гонконгской фирмы. Никаких Инвестов-энд-Инвестов… Ты же сам это когда-то предположил. Ты — суперпрофессионал, Петер. Просто мы все повелись… А ничего нет. Есть только моя проблема… Босс огляделся. Внимательно посмотрел на бессмысленную бетонную коробку, будто тоже подумал про скрытую камеру наблюдения и тоже решил ничего о своем подозрении ей не говорить. — Они оставили компенсацию, — заметил он про последний достоверный след существования Invest&Invest. — Она твоя. — А если разобраться, то, конечно, твоя… — парировала она. — Ты просто влип в мою старую историю. Босс пожал плечами и снова усмехнулся. — И у меня последняя просьба по этому ордеру. — Она достала листок, на котором было написано имя "Ростислав Вилинбахов", предположительный год рождения и, уже точно, номер школы и год ее окончания. — Попроси собрать инфу по этому человеку. Очень срочно, Петер. На этом должно все кончиться. Босс взглянул — и кивнул. И убрал листок в карман пиджака. — Знаешь, какая будет идея, — перешел босс на шепот. — Позвони ему сама и скажи, что дом окружен… Ну, не так резко. Ты же умеешь. Я не думаю, что здесь есть такая уж большая опасность… У одних экстремальные виды спорта. У других есть деньги и есть идеи. Я хочу сказать тебе, Анна: добро пожаловать в век больших детских игр. Я знаю таких людей. Но я не знаю, кому ты так приглянулась. — Петер, прости, но эта десятка — твоя… — не сдержалась она. Он посмотрел на нее, покачал головой и сказал: — Если бы я мог это сказать, как думаю… — Здесь можно, — подбодрила она его. — Мы в альтернативной реальности. — Я бы предпочел в обыкновенной… Босс взял ее за плечи и что-то запретил себе. — Можно я тебе еще кое-что скажу, Анна? — спросил он. — Петер… — вздохнула она. — Я скажу тебе, Аннушка… Дурочка такая, дура ты становишься, когда все в мире происходит, как ты хочешь. Она приняла. Она, конечно, согласилась. Она внимательно посмотрела боссу в глаза и поняла, что тот очень рад. Рад тому, что никакой "настоящей Штази" не вышло… Мечтать опасно. Мечты могут сбываться. Глава 9. ПОСЛЕДНИЙ ЛЕОПАРД Ничего не произошло. Ничего не происходило. Поэтому она просто ждала и говорила "да". Если она останется в живых, то она заплатит бы за все эти "да" без всяких оговорок. Если нет… тогда все и так будет оплачено. По факту. В тот день было еще много чего, что могло бы считаться интересным, если бы могло считаться происшедшим… Трое мужчин сделали ей комплименты по поводу смены стиля, и те же трое предложили ей охрану. Ну да, женственная бюджетная скандинавская одежка в индийском стиле "привет Джиму Корбетту". Да, да, да. Конечно, пора менять стиль. Насчет охраны — это уже из области виктимологии, науки о жертвах серийных преступников. Установлено, что каждая жертва несет на себе печать обреченности, на которую и реагирует убийца. Петер, пользуясь ее просьбой отвезти домой, а заодно и ее рассеянностью, практически все рассказал ей про роскошный розыгрыш Медведева-Вилинбахова. Устроил себе в удовольствие сеанс психоаналитика, рассказывая про парня, который отдал должок девушке… Никто не тянул босса за язык. Он легко угадал почти все, о чем уже догадывалась она сама. Только он не знал про отрезанные головы и не принимал во внимание "копейку". Но напоследок предложил ей охрану на недельку-другую — фирма потянет… И все успокаивал ее на тот счет, что, мол, этот состоятельный и состоявшийся шутник, конечно же уже насладился до отвала. Да, да, спасибо. Охрана так охрана. Пусть охраняют. Только незаметно, пожалуйста. Ну, пожалуйста! — Может, поужинаем вместе? Да, да. Только не сегодня. На днях… Она просто ждала, отвечая "да". Она надеялась, что он, маньяк Винник, позвонит или пошлет эсэмэску уже тогда, когда они стояли с боссом у "фальшментовки": на что еще нужна там камера скрытого наблюдения? Но он молчал… и чем дольше он будет молчать, тем хуже. Время становилось доказательством. Но этого уже она никому не могла объяснить… Даже своему необъяснимо участливому боссу, Петеру Шлегелю. Дома было все, как раньше. Как когда-то. Где-то. Ничего не произошло. Все вернулось к отправной точке. Все властители были целы и невредимы: Цезарь, Наполеон… Похоже, он ездил за ней по свету и покупал те же сувениры. Он знал о ней все. Какая тут охрана! "Какие руки! Какие ноги!" — взмолился, как помнится с детства, один флегматичный удав, когда обезьянка предложила ему бороться с гиподинамией с помощью производственной физкультуры… Она обреченно приняла душ. Зазвонил телефон… она, не дергаясь, с обреченностью зомби, открыла дверцу кабины, вышла из-под струй и прямо так пошла через комнату, оставляя за собой большой мокрый след.