— Впервые я встретил Еву, когда она вошла в ресторан, в котором я работал в Париже. Гость попросил поговорить с шефом, и я увидел ее, когда шел к его столику. Я проходил мимо нее, и первое, что заметил — ее зеленые глаза. Они были такими красивыми, такими таинственными. Думаю, я влюбился в нее тогда. Пока разговаривал с клиентом, я все продолжал тайком поглядывать на нее. Она делала то же самое, а затем улыбнулась мне. Я ставлю левый локоть на стол и опираюсь подбородком на ладонь, слушая, что рассказывает Пьер. Он так искрится, словно яркая свеча, освещающая весь мир. — Меня позвали обратно на кухню, прежде чем я смог поговорить с ней. И когда вернулся обратно, она уже ушла. Я выбежал на улицу, чтобы посмотреть, смогу ли найти ее. И увидел. А мужчина следовал за ней. В ту секунду я ничего плохого не предчувствовал, но затем я увидел, как он подошел к ней и схватил ее за derriere (фр. ягодицы). Это меня очень рассердило. Она повернулась, чтобы накричать на него, и вот тогда я заметил, как он схватил ее за руку и попытался оттащить подальше от друзей. — Черт! Что было дальше? — Я подбежал к ним, схватил его и избил. Не люблю, когда мужчины прикасаются к женщинам без их согласия. Особенно к женщинам, о которых я забочусь. Эм... это неловко. Пьер улавливает мои чувства. — Oui. Я забочусь о тебе, Холли. Только не знаю почему. Я смеюсь. Сомнительный комплимент, не правда ли? — Pardon, это прозвучало не так, как я хотел сказать. Из-за сильного французского акцента все становится еще смешнее, потому что он пытается быть искренним. Но это не срабатывает. — Ты поцеловал меня, потому что я напомнила тебе о том, что случилось с Евой? — Oui. Он смотрит в свою тарелку и нанизывает еду. Пора менять тему разговора. — Как давно ты живешь в Австралии? Я заметила, что твой акцент усиливается особенно, когда ты... как бы это сказать? Вспыльчив? — Это не так! — он почти кричит. — Это мое мнение. — Ты упрямая, невыносимая, — он легкомысленно машет левой рукой в мою сторону. — Я? Но я сижу здесь с тобой, наслаждаюсь этим прекрасным ужином, хотя ты и настаиваешь на том, что я «упрямая и невыносимая». Он хмурится, рычащий звук исходит из его груди. Уголки его губ приподнимаются, и я замечаю, что он отчаянно пытается сдержать смех. — И ты называешь меня «упрямой»? — я пожимаю плечами, закатываю глаза и наклоняю голову набок. — Ты сводишь меня с ума. — Пф-ф, да брось! Я считаю, ты сам сводишь себя с ума. — Я больше не собираюсь разговаривать с тобой об этом. Он встает и несет свою тарелку на кухню, фактически заканчивая этот разговор. — Что, прости? Ты не можешь просто встать и уйти, — я встаю и следую за ним. — Я могу, и делаю это, — кричит Пьер из кухни, прежде чем я появляюсь там. — Ты ведешь себя глупо. — Не правда. — Черт, это так! — я кричу на него, когда захожу на кухню. — Поговори со мной. Если ты будешь реагировать так каждый раз, когда тема для тебя будет неприятной, это ни к чему нас не приведет. — Non. Он достает два больших стакана для парфе из холодильника и ставит их на кухонный островок. — Пьер, ты ведешь себя как ребенок. Все это быстро превращается в то, к чему я совсем не готова. — Я не буду обсуждать это с тобой. Он возвращается к холодильнику и достает две миски. В одной взбитые сливки, а в другой — ягоды, которые были порезаны и пустили сок. Я молчу, пока он осторожно и искусно кладет их в стаканы, которые, оказывается, уже наполовину наполнены шоколадным муссом. — Пьер, — начинаю я. Он поднимает голову и пытается заставить меня замолчать одним своим пылким взглядом. — Просто с ума сойти. Я даже не знаю, какого черта мы ссоримся. — Мы ссоримся, потому что ты невыносима, — его акцент усиливается на последнем слове. Хоть это и прозвучало как оскорбление, ничего не могу поделать, но я возбуждаюсь. Потому что, опять же, во всем виноват его акцент. — Я не невыносимая, — теперь же я просто подстрекаю его, потому что мне нравится то, каким страстным он становится, когда злится. — Ты такая, — говорит он, едва сдерживаясь. — Ты высокомерный француз. Это твое «ты такая», только доказывает мне, насколько ты эгоистичен. Пьер перестает накладывать ягоды. Он кладет ложку в серебристую миску, а руки сжимает в кулаки. Они дрожат, его грудь быстро вздымается, и он с шумом пытается втянуть воздух. — Именно так, Пьер, я думаю, что ты самовлюбленный. — О боже, какого черта я творю? — Эгоцентрист. — Он снова резко поднимает голову, и я вижу, что его глаза почернели от гнева. — Зацикленный на себе, — мой голос тверд, но тих. Он обходит островок и становится лицом ко мне. — Ты так глубоко погряз в себе, что даже не имеешь представления о реальности. Заткнись, Холли. — Ты невыносима, — повторяет Пьер, опуская взгляд на мой рот. Мое сердце громко бьется, кровь быстро бежит по венам, и, не думая о том, насколько интимна эта ситуация, я прижимаюсь грудью к Пьеру. Руками он хватает меня за плечи, а длинными пальцами прикасается к моей коже. Я опускаю взгляд на его пальцы. Чувствую его дыхание на своем лице, сладковатый запах его одеколона попадает в мой нос. — Ты невозможен, — шепчу я. Пьер усиливает хватку и слегка притягивает меня вперед. Своим твердым телом он подавляет меня. — Ты такая мягкая, — бормочет он, губами касаясь моей щеки. Он прижимает свое твердое тело к моему, устраняя малейшее расстояние между нами. — Пьер, — удается сказать мне до того, как я смотрю в его отчаянные серые глаза. — Чего ты хочешь от меня? — он проводит носом вдоль моей шеи, а правой рукой скользит по моей пояснице. — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Мои глаза автоматически закрываются, и я чувствую, как теплыми губами он прикасается к местечку между моим плечом и шеей. Пьер растопыривает пальцы на моей талии и немного просовывает ладонь под пояс моих джинсов. — Я хочу прикоснуться к тебе, — говорит он, а другой рукой хватает меня за задницу. — Прикоснись ко мне, — мой голос сочится желанием, а тело горит для Пьера. — Посмотри на меня, — командует он. Я поднимаю голову, открываю глаза и вижу неутолимый голод, горящий глубоко внутри Пьера. — Это наш первый поцелуй, — он наклоняет голову и захватывает мои губы. Медленно и нерешительно языком он исследует очертание моей нижней губы. Будто боготворя, Пьер притягивает меня ближе, и мы оба начинаем пятиться. Моя спина касается прохладной стены, и он нежно прижимается ко мне. Опустив руки вниз к его заднице, я притягиваю его ближе и поднимаю ногу, чтобы обхватить ею его бедро. — Холли, — бормочет он, одновременно поглаживая ладонью мою грудь через ткань рубашки. Сжимает мои соски, пытается покрутить их, но между нами слишком много слоев одежды. Поцелуй становится обжигающим. Мы с Пьером пожираем друг друга, я не могу мыслить трезво. — Больше, — прошу я, хватаюсь за его рубашку и стягиваю ее через его голову. В этот момент нет никакого страха. Все кажется таким естественным. — Tu es ma (фр. ты моя), — стонет он мне в рот. Я поднимаю руку и запускаю пальцы в его волосы на затылке, наматываю пряди на ладонь. Тяну их назад и наблюдаю, как он закрывает глаза, а его шея красиво выгибается.