— Хватит, — она хнычет, ее тело расслабляется после кульминации. Мне нравится, когда женщина кончает на моем лице, и я продолжаю поедать ее. Как мужчина, умирающий от голода, я облизываю ее дырочку, поглощая все до последней капли. — Хватит, — слабо повторяет она. Я встаю и вытираю рот рукой, но мы еще не закончили. Быстро снимаю с себя одежду и тянусь за презервативом в кармане. Мой член уже готов — прозрачная капля моего желания выступила на головке. Схватив Холли за бедра, я придвигаю ее к краю стола и медленно вхожу в нее. — Боже мой, — она хнычет, ее киска сжимается. — Oui, вот так. Я наклоняюсь и целую ее. Она может почувствовать свой вкус на мне, но, кажется, не возражает. Холли хватает меня за волосы и теснее прижимается к моему рту. Дразнящие, эротические звуки, которые она издает — мощнейший афродизиак. Мне нравятся эти ее первобытные движения. Ее бедра двигаются вместе с моими, а голод такой же неутолимый, как и мой. Я направляю руку прямо к ее клитору. — О, да, пожалуйста. Мне нужно кончить снова, — она хнычет, а затем возвращается к чувственному, голодному поцелую. Чувствую, как сжимаются мои яйца, сердце колотится в груди, а мурашки бегут вверх по позвоночнику. Разрываю поцелуй, закрываю глаза и наслаждаюсь горячей влажностью ее киски, сжимающей меня. — Пьер, — шепчет она, и я открываю глаза. Она уже успела снять повязку с глаз и смотрит на меня обжигающим взглядом, которого я не видел уже долгое время. — Стоп, — говорит она и тянет меня вниз, чтобы поцеловать. Без колебаний я выхожу из нее. — Ты в порядке? Я сделал тебе больно? Стол был слишком твердым? — Ничего подобного. Садись, — говорит она, поднимаясь. Я сижу на стуле, и она забирается на меня сверху. Берет мой член в руку и направляет его в себя. — Я хочу, чтобы мы были ближе. Хочу, чтобы мы видели друг друга, — шепчет она, затем наклоняется и целует меня. И внезапно вместо горячего, чувственного секса это становится чем-то другим. Холли не отводит от меня взгляда, медленно двигает бедрами по кругу, и я начинаю чувствовать все намного сильнее. Чувственнее, жарче. Она занимается со мной любовью. Ощущения изменились. Дикие, лихорадочные движения, что были несколько минут назад, стали чем-то... большим. — Холли, — удается мне сказать, а затем я откидываю голову назад. — Посмотри на меня. Смотри на меня. — Я не знал, что это снова может быть таким. — Я хватаю ее за бедра и прижимаю к себе еще ближе. Два переплетенных человека, изумительно потные, совершенно счастливые и гармоничные. Я кончаю с такой силой, что едва остаюсь в сознании. Ее крики удовольствия следуют всего через несколько секунд после моих. Мы переплетены: держимся за руки, губами касаемся пылающей кожи друг друга. Знаю, она почувствовала эту перемену. Я чувствовал это в ее теле и видел в ее опасном, жарком взгляде. — Холли, — я начинаю говорить, но не знаю, что сказать. — Все хорошо, я понимаю. — Она целует меня в щеку, пока ладонями я скольжу по ее потному телу. Тишина окутывает нас. Никто ничего не произносит, потому что ничего и не нужно говорить. Холли прижимается своим лбом к моему и снова целует меня. Она ощущается прекрасно на мне. Она подходит моему телу, а я ее. Мы были созданы друг для друга. Минуты проходят, и тишина окутывает нас до тех пор, пока Холли не набирается смелости, чтобы заговорить. — Мне нужно в душ, я липкая, — говорит она и усмехается. Я сильнее прижимаю ее к себе и оставляю дорожку поцелуев от шеи к плечу. — Ты нравишься мне липкой. Но я предпочитаю тебя влажной. Чувствую, как она улыбается и наклоняет голову, предоставляя мне лучший доступ. — А еще я голодна, поскольку мне не удалось поужинать, — говорит она в шутку. — А я сполна насладился своим десертом. Я кусаю ее за плечо, не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы она качнула бедрами, и мой член снова затвердел. — Время душа, — она медленно встает и на подрагивающих ногах идет в сторону ванной. Опять же, кто я такой, чтобы отказывать красивой женщине? И я следую за ней. Глава 25 Холли — Сегодняшнее фирменное блюдо — хрустящие королевские креветки с медом и чесночным соусом на подушке из рисовой лапши, — говорит Пьер, пока Эрик вносит дегустационную тарелку для нас всех. — До этого вы никогда не готовили ничего подобного, — замечает Джастина, когда видит тарелку. — Oui, ты права. Не готовил, — только и отвечает он. — Откуда креветки, шеф? — спрашиваю я. Пьер поворачивается ко мне и улыбается. Я могу наблюдать, как нескончаемые развратные и пошлые мысли проносятся у него в голове. Он, наверное, захочет, чтобы в следующий раз я называла его шефом, когда он будет готовить для меня. — Из Квинсленда. Рано утром я ходил на рыбный рынок, и у них были самые вкусные и сочные креветки, которые я когда-либо видел. Я не мог не приготовить второе самое совершенное блюдо, которое когда-либо касалось моего рта. Я чувствую, как мое лицо пылает. — Это восхитительно, Пьер. Думаю, это одно из лучших блюд, которое вы когда-либо готовили, — говорит Мэдди, пока пытается достать еще одну креветку. — Да, я знаю. — Пьер расправляет плечи, и все остальные воспринимают этот жест как высокомерие. Но я думаю, что это гордость. Когда тарелка чуть ли не вылизана, возвращается Эрик с еще одной тарелкой, накрытой серебряной крышкой. — Я недавно уже готовил это в ресторане, но только сейчас обнаружил, насколько это феноменально. Безусловно, это самое насыщенное и самое вкусное блюдо, которое побывало у меня во рту за долгое время. Он поднимает серебряную крышку, и я знаю, что он говорит не о лимонном пироге, который так невинно лежит на белой тарелке и дразнит меня. Теперь не только мое лицо ощущается так, будто оно побывало на химическом пилинге, но и уши горят. Моя киска сжимается в приятном ожидании Пьера и его языка. — Холли, ты будешь? — Пьер протягивает мне ложку, но дерзость за этой невинной улыбкой говорит мне, что он собирается подкалывать меня при каждом удобном случае. Но будь он проклят, если думает, что сможет одержать победу в этом поединке. — Не знаю, Пьер. Недавно я наслаждалась еще лучшей версией лимонного пирога. Он был немного соленым на вкус и смешан с лимонным творогом, и именно этот вкус я бы предпочла ощутить во рту. — Вот черт, — бормочет Мэдди. — Они поубивают друг друга. Пьер переводит взгляд на Мэдди, а затем снова возвращает внимание ко мне. Правый уголок его рта изгибается в улыбке, и он приподнимает бровь. Перчатка брошена. Вызов принят. От этого сексуального подтекста мы можем сгореть до конца вечера. — Правда, Холли? — переспрашивает он, выпрямляясь в полный рост. — Я бы не хотела, чтобы этот вкус, — я делаю паузу и указываю на почти съеденный десерт, — заменил тот, который я уже пробовала. — Если ты думаешь, что тот вариант лучше, то ты должна поделиться рецептом со мной, чтобы я смог приготовить его здесь. Черт бы его побрал. Откуда он знает, что я не умею готовить и вполовину так же хорошо, как он?