Я делаю, как он велит. — Уже, Пьер. Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Я хочу, чтобы ты опустилась на вибратор и объездила его. Жестко двигай бедрами, представь, будто ты сидишь на моем лице. Води бедрами по моему лицу. Позволь мне испить твою сладость. Мои бедра делают то, что он велит мне делать. Они живут собственной жизнью. — Потяни за один из своих сладких сосков, ущипни его и покрути между пальцами. — О боже. — Теперь я хочу, чтобы ты опустила руку, и засунула пальцы в свою киску. Затем достань их и попробуй себя. Скажи мне, какая ты на вкус? Я делаю то, что он просит, и пробую себя. — М-м-м, — я стону, облизывая палец. — Я сладкая на вкус, но и немного соленая одновременно. — Да, так и есть. — Точно могу сказать, что Пьер тоже удовлетворяет себя, потому что его французский акцент настолько усилился, что мне его сложно понять. — Двигай бедрами, Холли. Трахни меня жестко, милая. Я хочу, чтобы ты кончила. Он распалил огонь внутри меня еще больше и освобождение так близко. Все мое тело напрягается, пока я двигаю вибратор так, чтобы попасть в одно место, которое гарантирует то, что я кончу. — Я кончаю, Пьер, — я стону. — Я тоже, mon cheri. Продолжай. Мне нужно услышать тебя. Мне нужен звук твоего голоса. Я взрываюсь, вскрикнув, а затем шепчу: — Пьер... — Oui, мне тоже очень понравилось, но в следующий раз я хочу вылизать всю сладость после твоего оргазма. Я ложусь на кровать и выключаю вибратор. — Пьер, ты не можешь говорить мне такое после того, как я кончила, потому что я хочу снова это сделать. Он начинает смеяться, а затем я слышу, как он глубоко вздыхает. — Это полезная для меня информация. Сейчас я собираюсь прибраться, а затем буду засыпать, мечтая о тебе. — И я тоже буду. Спокойной ночи. Увидимся завтра. — Non, я увижу тебя в моих снах сегодня ночью. М-м-м, как банально, но так мило. — Спокойной ночи, — говорю я. — Спокойной ночи, сладких снов. Я принимаю быстрый душ и полностью изможденная падаю в постель. Мне снится сон, и я точно уверена, что это сон о счастливой семье из четырех человек. Мама, папа и двое детей. Глава 28 Холли — Эмма, — кричу я еще раз из кухни, пока готовлю ей овсянку. — Давай, вытаскивай свою попку из кровати. — Я не хочу идти сегодня в школу. Я устала, — хнычет она из своей комнаты. — Хорошо. Никакой школы. — Ура! — Но мы также больше не пойдем к Пьеру среди недели. Я улыбаюсь, потому что знаю, что она вчера хорошо повеселилась и не может дождаться, когда придет к нему снова, чтобы он смог научить ее готовить французский тост. — Ма-а-ам, — грустно бормочет она. — Тебе выбирать. Если остаешься дома, то больше никаких вечеров у Пьера. Или ты встаешь и начинаешь собираться, и тогда мы сможем еще раз поехать к Пьеру. Я заканчиваю готовить ей сэндвич с ветчиной и сыром, а затем включаю электрическую кружку, чтобы сварился и мой кофе. — Доброе утро, мамочка. — Маленькими ручками Эмма обнимает меня сзади, и я чувствую, как головой она прижимается к моей пояснице. — Доброе утро, солнышко. Тебе сперва нужно позавтракать, а потом принять душ и почистить зубы. Она ворчит и сильнее прижимается ко мне. — Где бабушка? — Думаю, она все еще в постели. Давай, шевелись, лентяйка. Эмма хихикает, пока берет кашу, которую я уже приготовила, и ставит ее на кухонный стол, садится и начинает есть. — Мы можем приготовить пиццу сегодня вечером? — бормочет она с полным ртом овсянки. — Повтори, что? — я помешиваю свой горячий свежезаваренный кофе и поворачиваюсь к Эмме, которая проглатывает полную ложку каши. — Приготовим сегодня пиццу? — Нет, мы ели ее вчера. Думаю, сегодня у нас будет спагетти болоньезе. Она фыркает и запихивает еще больше каши в рот. Пока я сижу напротив нее, Бронвин появляется на кухне — волосы взъерошены после сна, глаза уставшие, а кожа бледная-бледная. — С тобой все в порядке? — спрашиваю я, осматривая ее растрепанный, изможденный вид. — Я не очень хорошо себя чувствую. У меня болит голова со вчерашнего вечера, и никакие обезболивающие не помогают, — говорит она, доставая стакан из шкафчика и воду из холодильника. Я встаю и подхожу к ней, забираю у нее стакан и указываю ей присесть, чтобы я смогла позаботиться о ней. Шаркающей походкой она доходит до места возле Эммы и наклоняется, чтобы поцеловать ее в лоб. — Я запишу тебя к врачу, — говорю я, передавая ей воду, и иду к аптечке, чтобы взять «Ибупрофен». — Это всего лишь головная боль. Никогда не знаешь, когда она разгуляется. — Она снова целует Эмму, а потом кладет голову на стол. — Я приготовлю тебе тост, чтобы ты не голодала. — Спасибо, — бормочет она, не поднимая головы. Пока я готовлю ей тост, Эмма радостно описывает каждую мелочь того, как она и Пьер готовили пиццу. Бронвин периодически говорит «хорошо» и «это здорово», но ее измученный вид беспокоит меня. Обычно она такая энергичная и счастливая. — Отлибрнв новстма, — говорит она, и я сразу же иду к ней. — Бронвин? — я трясу ее за плечо и автоматически замечаю, насколько ее тело обмякшее. — Бронвин! — еще раз повторяю, и мое сердце уходит в пятки. — Что случилось с бабушкой? — встревожено спрашивает Эмма, ее глаза наполняются слезами. Она крепко прижимает плюшевого мишку к груди и выглядит призрачно белой. — Поамш, — невнятно говорит Бронвин. — Эмма, принеси домашний телефон мамочке прямо сейчас, — говорю я, пытаясь передвинуть Бронвин так, чтобы она легла на пол. Эмма бежит в мою комнату и берет телефон. Я слышу, что она бежит так, будто тысяча слонов несется по коридору ко мне. Она передает мне телефон, и я набираю номер экстренной службы Австралии — три ноля.