Начинается следующее. Стрелки на часах лишь незначительно переместились. Тревожное чувство растет внутри меня. Что-то не так. Страх бурлит внутри от напряжения, и все звуки заглушаются. Я проходил подобное раньше. Приближаются плохие новости. — Пьер, — я слышу, как Холли зовет меня, когда садится рядом и плачет. — Что случилось? Она качает головой, а слезы продолжают катиться по ее убитому горем лицу. — Мамочка? — зовет Эмма тихим голосом. — Бабушка умерла, солнышко. Глава 30 Холли Пьер обнимал нас с Эммой до тех пор, пока у нас не осталось слез. Эмма сидела на одном его колене, я на другом, и мы изливали ему наше горе. Сейчас мы приехали к нему домой и полностью вымотанные сидим на кухне, пока Пьер что-то для нас готовит. Эмма смотрит какое-то детское шоу по телевизору, а я потягиваю кофе. — Могу я помочь тебе с чем-нибудь? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. — Просто сиди и отдыхай. — Я хочу забрать свою машину с больничной парковки, — говорю я и делаю глоток. Но не могу распробовать его вкус, и это не потому, что кофе ужасен, а просто потому, что мысли заняты не тем. — Я сам. Мне нужно заскочить в магазин после обеда, так что я просто возьму такси и заберу ее. Чувствую, как слезы опять начинают жечь глаза. — Простите, миссис Уокер, мы сделали все, что могли, — сказала доктор и утешающе положила свою руку на мое плечо. — Я со всем тебе помогу, — шепчет Пьер, затем кладет свой нож, вытирает руки и обходит кухонный островок, чтобы обнять меня. — Чтобы вы с Эммой ни в чем не нуждались. Он обнимает меня, и я кладу голову на его твердую грудь. Пьер целует мои волосы, и я теснее прижимаюсь к его теплу. — Я... я... не уверена… я... — Слезы снова начинают течь, мне не удается сдержать их. — Не держи все в себе, — говорит он тихо, но крепче притягивает меня к себе. — Я не уверена, что смогу снова пройти через это. — К сожалению, ты должна, но ты не будешь одна. Я киваю и закрываю глаза. — Мамочка, я хочу есть, — говорит Эмма. Она заходит на кухню и видит, что мы обнимаемся. Пьер хочет отстраниться, но я не отпускаю его, а вместо этого заманиваю Эмму присоединиться к нам. С сонными, красными глазами, она, шаркая ногами, подходит к нам. — И я устала. Пьер обнимает нас обеих, и это кажется таким правильным. Хотя обстоятельства и ужасны, я знаю, что мы идеально подходим друг другу. Все трое. — После обеда мне нужно сходить в магазин, а вы можете занять мою постель и отдохнуть, если хотите. — Это было бы прекрасно. Спасибо, Пьер. — Пожалуйста, — говорит он и приседает, чтобы поцеловать нас, а затем продолжает готовить обед. — Что ты готовишь, Пьер? — спрашивает Эмма, прижимаясь к моему боку. — Пирог в духовке, а я нарезаю салат. — Мне нравится пирог, в котором много-премного бекона. — Само собой. Иначе зачем его вообще готовить?! — Он хмурит брови, пока шинкует огурец и бросает его в тарелку с салатом. — Но я не люблю яйца. — Эмма отходит от меня и опирается на кухонный островок. — Ну, ma belle petite, это очень странно, потому что пирог готовится из яиц. — Он перестает резать и смотрит на нее. — Да? — спрашивает Эмма. Она трет глаза, значит, она действительно устала. — Oui, именно так. Как и французский тост, который мы приготовим завтра утром на завтрак. — Когда он заканчивает говорить, таймер в духовке начинает пищать, и он идет проверить пирог. — Эмма, можешь помешать салат, пожалуйста? Она идет к ящику со столовыми приборами. — Ох, — говорит она, закрывая ящик, но перед этим что-то достав. Я с любопытством наблюдаю за ней. Пьер достает пирог из духовки, а Эмма идет к раковине, чтобы вымыть руки. Он смотрит через плечо и улыбается, когда Эмма проверяет обед. — Как на вкус? — спрашивает он, когда она достает кусочек помидора из тарелки. — Вкусно. — Хорошо. Пожалуйста, можешь достать три тарелки, три вилки и три ножа? — Конечно. — Она идет к шкафчику и достает три тарелки, потом выдвигает ящик стола, чтобы достать приборы. Пьер режет пирог и раскладывает его на три тарелки, а затем добавляет салат. Каждый берет свою тарелку и идет с ней в столовую. Пьер и Эмма садятся рядом друг с другом, а я сижу напротив них. Эмма начинает есть и смотрит на Пьера. — Знаешь, это действительно вкусно, хоть и приготовлено из яиц. — Конечно, это вкусно. Ведь это я готовил. Эмма хихикает, и Пьер смеется. — Я люблю тебя, — выпаливает Эмма и целует Пьера в щеку. Наши с Пьером взгляды встречаются, и я чувствую, как слезы катятся по моим щекам. Он наклоняется и целует Эмму. — И я тебя очень люблю, — говорит он, не отрывая от меня взгляда. — Извините меня, — говорю я, встаю и выхожу на задний двор. — Ты оставайся и ешь свой обед, а я пойду проверю маму, хорошо? — слышу я, как Пьер говорит Эмме. — Хорошо, — отвечает она. — Ты в порядке? — спрашивает Пьер, когда находит меня снаружи. — Я эмоциональная развалина. Сегодня трудный день, я перенервничала и сейчас Эмма признается, что любит тебя… — Я смотрю вниз, вдруг обнаружив, что мои ноги куда более интересные, чем пристальный взгляд серых глаз. — Это был тяжелый день, — говорит он своим глубоким, бархатистым голосом. — Но ты должна понимать, что эта маленькая девочка, — он делает паузу, когда я смотрю вверх и вижу, что черты его лица смягчились, — эта девочка украла мое сердце. Она удивительная, и смелая, и просто необыкновенная. — Я знаю. — Я люблю ее, Холли. — Что, если ты тоже оставишь нас? — Невозможно. Разве ты не видишь? Он притягивает меня к себе, утыкается лицом в мою шею и поглаживает меня по волосам. — Вижу что? — Это самая искренняя и чистая форма любви, которую мужчина может подарить. Это единственный способ, при котором я могу быть с тобой и Эммой. Я просто мужчина, и я отдаю вам свое сердце, которое вы можете либо принять и хранить, либо отвергнуть его и уйти. Выбор ваш и только ваш. Но, пожалуйста, вы нужны мне как солнце и вода.