Пьер — Мы едем к Трем Сестрам? — спрашивает Холли, пока я везу нас к Голубым горам. — Па-а-ап, куда мы едем? — девятилетняя Эмма ноет с заднего сиденья. — Мы едем на семейный день. Холли переплетает наши пальцы и кладет руку на мое бедро, пока я веду машину. — Хотя бы намекни, — просит она. — Non, никаких намеков. — Мы будем дома хотя бы к ужину? — Поскольку, готовлю в основном я, не важно, в какое время мы будем дома. — Мне нужно пописать, — ворчит Эмма. — Нужно было сходить в туалет до того, как мы вышли из дома. Послушай музыку на своем айподе и вскоре забудешь об этом, — отвечаю я ей. Холли усмехается и отворачивается к окну. — Здесь красиво. Деревья такие зеленые и пышные. Я бы хотела переехать сюда когда-нибудь, — говорит Холли, глядя в окно. Однажды вечером, вскоре после того, как сделал Холли предложение, я читал Эмме сказку на ночь, и вдруг она села и скрестила руки перед собой. Она выглядела такой серьезной, будто вся тяжесть мира была у нее на плечах. — Пьер, мне нужно тебя кое о чем спросить, — сказала она со смертельно серьезным видом. — Oui, ma belle petite. Спрашивай о чем угодно. — Я хочу называть тебя папой. Я спросила мамочку, не против ли она, чтобы я называла тебя так, и она сказала, что я должна спросить тебя. Вдруг мне стало трудно дышать. Не потому, что я не хотел, чтобы она называла меня «папой», а потому, что это был один из самых трогательных моментов в моей жизни. — Я бы очень хотел, чтобы ты называла меня папой, — сказал я, наклонившись и поцеловав ее в лоб. — Ладно, ты можешь продолжать читать, папа. С этого момента она никогда больше не называла меня Пьером. Только «папа» или «папочка», и я светился от гордости каждый раз, когда отводил ее в школу, и она махала рукой и называла меня самым важным словом в мире. Ангус позвонил мне, умоляя вернуться в ресторан. После долгих переговоров по зарплате я решил вернуться, но мы договорились, что Холли будет работать меньше, чтобы мы могли разделить наши родительские обязанности. Мое сердце переполняют чувства каждый раз, когда я вспоминаю о нашей с Холли небольшой церемонии. Мы пришли на регистрацию брака с Эммой и поженились, будучи втроем. Мы были семьей и до этого, но 1 декабря прошлого года все стало официальным. Пока я везу нас к месту назначения, Эмма радостно напевает с заднего сиденья, произнося некоторые слова из песен, которые звучат в ее наушниках. Как и ее мама, она не умеет петь. Она не слышит ритм, хоть изо всех сил и пытается звучать как можно приличнее. Когда мы добираемся до Катумбы (Примеч.: город в Австралии), я паркуюсь на улице, усаженной деревьями. Старые ветки низко свисают над дорогой, отбрасывая тени на асфальт. Они образуют барьер, кокон, защищающий дома. — Мы на месте, — говорю я, выпрыгивая из машины и оббегая ее, чтобы открыть дверь для Холли, а затем и для Эммы. — Где мы? — спрашивает Холли, глядя в обе стороны дороги. — Я очень сильно хочу писать, папа, — снова скулит Эмма. Сейчас конец осени, преддверие нашей первой годовщины свадьбы, и воздух здесь все еще бодрящий. В Катумбе лето не очень жаркое. Едва ли становится достаточно тепло для кондиционера, хотя посреди зимы одеяло снега иногда украшает дороги. Он медленно падает и покрывает собой все, к чему прикасается, давая ощущение покоя и мира. — Пойдемте, давайте пообедаем. — Я веду своих любимых девочек к дому, перед которым пристроено кафе. Когда мы входим внутрь, глаза Холли округляются, а Эмма спрашивает, где ванная комната. — Что мы здесь делаем, Пьер? — спрашивает Холли, пока осматривает уютный деревенский декор тихого кафе. — Что ты имеешь в виду? — Не пудри мне мозги. Ты что-то задумал! — она практически кричит шепотом на меня, стараясь не привлекать к себе много внимания. — Пьер, это, должно быть, Холли. Это ваша дочь побежала в туалет? — миссис Мартин, владелица, подходит и целует меня в обе щеки. — Oui. Холли, это миссис Мартин, миссис Мартин, это моя жена, Холли. Дамы обмениваются любезностями, хотя могу сказать, что Холли собирается прибить меня прямо сейчас. — О боже, — говорит миссис Мартин, глядя на меня, а затем ее взгляд переходит на напряженную Холли. — Ты ей еще не сказал, да? Я качаю головой и обнимаю Холли за плечи. — Еще нет, — говорю сквозь зубы. — Сказал мне что? — спрашивает Холли с фальшивой улыбкой на лице. — Я оставлю вас вдвоем, чтобы обсудить... эм... ну, вы знаете. — Миссис Мартин поворачивается и, спотыкаясь, практически убегает прочь. — Что, черт возьми, происходит? — спрашивает Холли сквозь зубы, поворачиваясь ко мне. — С годовщиной, mon cheri. — Ох. — Она делает успокаивающий вдох. — Ты привез нас сюда на наш праздничный обед. Фух, я думала, ты собираешься испугать меня чем-нибудь другим. — Она смеется от облегчения. — Например, чем? — спрашиваю я и делаю осторожный шаг назад. — Ты самый непредсказуемый человек, которого я знаю, Пьер. Я была почти уверена, что ты скажешь, что купил это место и будешь управлять им. — Холли снова смеется и делает шаг в сторону. Я по-прежнему молчу и не иду за ней. — Пьер, — говорит она, поворачивается и видит, что я стою неподвижно. — Пьер, — повторяет она. По ее взгляду я вижу, что она свирепеет от гнева. — Oui, — говорю я и делаю еще один шаг назад. — Oui что? — она делает встречный шаг ко мне. Я с трудом сглатываю и делаю, возможно, последний глубокий вдох. — Oui, я купил это место и хочу сделать из него семейную гостиницу, — говорю я очень быстро. Все это прозвучало как одно очень длинное слово. Холли закрывает глаза и вздыхает. — Я должна была ожидать этого. Я улыбаюсь. Это ведь хорошо... верно? Эмма Десять лет спустя — Ты не понимаешь. Папа будет в бешенстве. — Ты этого не знаешь! Он шеф-повар, и знает, что ты тоже хочешь им стать. Я прижимаю телефон посильнее к уху и наматываю прядь волос на палец. — Ты встречался с моим отцом? — ехидно спрашиваю я. Сальваторе усмехается. — Все будет в порядке. Просто скажи ему. — Почему бы тебе не притащить свою задницу сюда, и мы бы рассказали ему вместе? — Черт, нет, он убьет меня. Когда-нибудь ты захочешь завести семью, и этого не произойдет, если он порежет меня на кусочки.