— Мамочка, как ты думаешь, когда я умру, то увижу папочку на небесах? — Я думаю, папа обязательно будет ждать нас там, — мы лежим рядом, взявшись за руки. — Думаю, что бабушке грустно. Я слышу, как она иногда плачет. Не все время, но я слышала один раз, когда вставала, чтобы сходить в туалет, — говорит она, продолжая смотреть на меняющиеся оттенки неба. — Иногда мы должны плакать, это нормально. — Я плачу, когда мне очень грустно, — она прижимается ко мне, положив голову на сгиб моей руки. Груз воспоминаний камнем лежит на моей душе, в горле стоит ком и все, что я хочу сделать, это завернуть Эмму в плед и защитить от любой опасности, которая может ей угрожать. — Все хорошо, мамочка. Ты тоже можешь плакать, если тебе это нужно. — Ох, милая, — говорю я, задыхаясь от своих собственных слез. Что я могу сказать семилетней девочке, чья чистота — моя сила? — Мне не нужно плакать, я буду обнимать тебя и это все, что мне нужно. Пока ты в безопасности, веселая и здоровая, я буду счастлива. Несколько мгновений мы лежим в тишине, а затем Эмма начинает вертеться и картинно потирать живот. — Мой животик только что сказал мне, что должен что-нибудь съесть. Ее детский разум так легко переходит с одной темы на другую, не задерживаясь на том, что было сказано несколько минут назад. Я улыбаюсь ей и сажусь. — Правда? Может, он попросил что-то конкретное? — Ах, да, он сказал, что хочет шоколада. — Правда? Что-нибудь еще? — Погоди! — она наклоняется и пытается приложить ухо к пупку, но терпит неудачу. — Еще картошку фри, гамбургер и молочный коктейль с карамелью, — Эмма выпрямляется и смотрит на меня с широкой улыбкой. — Ну, ты можешь сказать своему животику, что у нас есть блинчики, фрукты и сок. Она смотрит вниз. — Ты слышал, животик? Это не то, что ты хотел, но это лучше, чем жаркое. Фу. Я стараюсь сдержать смех, но он вырывается, когда я встаю и стряхиваю все, что могло прилипнуть от лежания на батуте. — Пойдемте, мисс. Пообедаем и будем собираться. — Ладно, — радостно говорит Эмма и бежит к нашему одеялу, лежащему в тени огромного эвкалипта. — Мамочка, твой телефон звонит, — кричит Эмма, пока я подхожу к ней. Когда добираюсь до одеяла, телефон перестает звонить, но начинает снова, и я начинаю рыться в корзине для пикника, чтобы его найти. Еще один пропущенный звонок, но затем я скольжу пальцем по экрану и вижу шесть пропущенных звонков от Ангуса. Черт, что случилось? Я начинаю доставать из корзины контейнеры с едой для пикника, когда мой телефон снова звонит. — Здравствуйте, — говорю я, в то время как передаю Эмме ее обед. — Извини, что беспокою тебя в твой выходной, Холли, но три официанта сегодня не пришли. У нас два банкета по десять человек в полвосьмого, а персонала очень не хватает. Есть ли вероятность, что ты сможешь быть сегодня вечером? Я смотрю на Эмму, она с удовольствием ест свой блинчик. — Который сейчас час? — Около шести, — отвечает Ангус. — Я не смогу приехать к семи, даже если бы была дома. Я смогу приехать только ближе к восьми. — Я бы действительно не стал просить тебя, если бы не эти два больших заказа, но сотрудников и так не хватает. — Кто на смене? — Только Эндрю и Джастина. Пьер с двумя его помощниками на кухне. Его штат тоже невелик. Я не могу сдержать смех и закатываю глаза. К сожалению, не могу удержаться и отвечаю: — Неудивительно. — Прости? Вот черт, я не хотела произносить этого вслух. — Ничего, — я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Эмма улыбается мне, а я подмигиваю ей. — Я приеду как смогу, но это будет не раньше восьми. — Большое тебе спасибо, ты спасла меня. Припаркуйся на задней стоянке на одном из зарезервированных мест. — Хорошо, скоро увидимся. Я вешаю трубку, беру свой блинчик и начинаю его есть. — Эмма, — начинаю говорить я, но она меня перебивает, прежде чем я успеваю продолжить. — Я знаю, тебе нужно на работу. Все хорошо, мамочка. Бабушка дома, она присмотрит за мной, — Эмма доедает свой блинчик и тянется к коробке с соком. — Мы можем поехать прямо сейчас, если хочешь, — невинно предлагает она. — Нет, так не пойдет, милая. Сначала мы должны закончить наш обед, а потом поедем домой. — Ладно, можно мне еще что-нибудь съесть, пожалуйста? Я наслаждаюсь обедом, потому что это время, проведенное с дочерью, никогда не повторится. Я хотела бы, чтобы эти мгновения длились всю жизнь, но они, кажется, длятся только доли секунды. В такие дни, как сегодня, любовь растекается так легко, без условий и предрассудков — вот из чего создаются воспоминания. Мы должны наслаждаться и запечатлевать эти редкие и захватывающие моменты, ведь мы никогда не знаем, повторятся ли они вновь. Глава 8 Холли Пока еду на работу, я обращаю внимание на размер луны. Она полная, и от ее вида захватывает дух, хотя звезды светят не так ярко, как обычно. Сила лунного света подавляет мягкое мерцание звезд. Волнение оседает глубоко в животе, и волна эмоций раскачивается и пытается прорваться наружу. Неуправляемая дрожь охватывает меня. — Стефан, мне нужно, чтобы ты присматривал за мной. Я знаю, то, что делаю — правильно. И знаю, что буду спотыкаться. Знаю, что буду падать, но мне нужно, чтобы ты подал мне знак. Сказал, что ты гордишься мной. Хоть что-нибудь, — я позволяю себе посмотреть на луну, которая улыбается мне сверху, прежде чем вернуть свое внимание на дорогу. Пока еду на работу, я жду. И жду. Мне нужен этот знак, какое-нибудь небольшое заверение от Стефана. Но его нет. Ничего. Ни слова, ни шепота, ни песни. Ничего. Припарковавшись позади ресторана, я сижу в машине и чувствую тяжесть во всем теле. Замкнутость и тоска давят на меня, тяжесть окутывает мое сердце. Не знаю, как долго сижу здесь, уставившись в пустоту, не чувствуя ничего, кроме необъятного мрака. Тук… тук… тук… Встрепенувшись, я смотрю направо и вижу Ангуса, который стучит в окно машины. — Ты в порядке, Холли? — спрашивает он, делая пару шагов назад, пока я выхожу и закрываю машину. — Да, прости. Я просто задумалась, — правдиво отвечаю я. — Я могу чем-нибудь помочь? — Нет, я в порядке. Который час? — стараюсь сменить тему разговора. — Почти восемь. Ты вовремя.