– В первые годы после смерти Элли он пулей вылетал из любого бара, если туда входил я, но со временем осмелел и мог остаться сидеть в одном со мной ресторане, бросая в мою сторону нервные взгляды. Нет, по-моему, с тех пор мы не общались, – равнодушно заключил Фэнкорт. – Вас, наверное, ранило в Афганистане? – Угу, – ответил Страйк. Возможно, на женщин это действует, размышлял Страйк, этот расчетливо-пристальный взгляд. Возможно, Оуэн Куайн завораживал Кэтрин Кент и Пиппу Миджли таким же голодным, вампирическим взглядом, когда обещал включить их в «Бомбикс Мори»… и каждая с волнением предвкушала, что частица ее личности, ее жизни навеки останется в янтаре его прозы… – Как это случилось? – спросил Фэнкорт, указывая взглядом на ногу Страйка. – Самодельное взрывное устройство, – ответил Страйк. – А что насчет Тэлгарт-роуд? Вы с Куайном были совладельцами недвижимости. У вас не возникало потребности обсудить какие-нибудь детали? Вы не сталкивались в том доме? – Никогда. – И не наведывались туда с проверкой? Ни разу за… сколько лет вы им владеете? – Лет двадцать – двадцать пять или около того, – безразлично сказал Фэнкорт. – Нет, после смерти Джо ноги моей там не было. – Вероятно, следователи задавали вам вопросы в связи с тем, что одна свидетельница якобы видела вас восьмого ноября возле этого дома? – Задавали, – скупо ответил Фэнкорт. – Она ошиблась. Сидевший рядом актер не умолкал. – …Ну, думаю, все, капец: ни фига не вижу, в глазах песок, куда бежать – непонятно… – Значит, вы не входили в дом с восемьдесят шестого года? – Не входил. – Фэнкорт начал раздражаться. – Вообще говоря, и Оуэну, и мне этот дом был в тягость. – Но почему? – Потому что в нем очень тяжело умирал наш общий друг Джо. Он ненавидел больницы, отказывался от лечения. К тому времени, как он впал в кому, дом пришел в жуткое состояние, а сам Джо, который при жизни был настоящим Аполлоном, превратился в мешок костей, кожа просто… Кончина его была страшной, – выговорил Фэнкорт, – да еще Дэниел Ча… Лицо Фэнкорта застыло. Он пожевал губами, словно в буквальном смысле съел остаток фразы. Страйк выжидал. – Интересная личность Дэн Чард, – проговорил Фэнкорт, с ощутимым усилием выдвигаясь из тупика, в который сам себя загнал. – Я считаю, то, как он описан в «Бомбиксе Мори», – это самый большой промах Оуэна; впрочем, грядущие поколения вряд ли будут обращаться к «Бомбиксу Мори» как к источнику тонкого психологизма, вы согласны? – коротко хохотнул он. – А как бы вы описали Дэниела Чарда? – спросил Страйк. Фэнкорт, похоже, удивился такому вопросу, но, с минуту подумав, ответил: – В моем окружении Дэн – самый несостоявшийся человек. Он занимается делом, которое знает, но не любит. Его влечет молодое мужское тело, но он ограничивается изображением его на бумаге. У него масса внутренних запретов и самопридирок, чем, собственно, и объясняется его преувеличенная, болезненная реакция на эту карикатуру. Дэном всегда помыкала мать, чудовищная особа, светская львица, одержимая патологическим желанием передать сыну семейный бизнес. Мне кажется, – сказал Фэнкорт, – я бы мог сделать из этого интересный сюжет. – Почему Чард отклонил книгу Норта? – спросил Страйк. Фэнкорт опять пожевал губами, а потом сказал: – Знаете, я неплохо отношусь к Дэниелу Чарду. – У меня сложилось впечатление, – заметил Страйк, – что в какой-то момент между вами пробежала черная кошка. – С чего вы так решили? – На юбилейном фуршете вы сказали: «Признаюсь, не ожидал когда-нибудь вновь оказаться в издательстве „Роупер Чард“». – Вы там присутствовали? – резко спросил Фэнкорт, и Страйк кивнул. – С какой целью? – Я разыскивал Куайна, – ответил Страйк. – По поручению его жены. – Но, как теперь нам всем известно, она прекрасно знала, где он находится. – Нет, – сказал Страйк. – Это вряд ли. – Вы в самом деле так считаете? – спросил Фэнкорт, склонив набок свою большую голову. – Да, именно так, – ответил Страйк. Вздернув брови, Фэнкорт пристально разглядывал Страйка, словно музейный экспонат за стеклом. – Значит, вы не осуждали Чарда, когда он отклонил роман Джо Норта? – Страйк вернулся к основной теме. После короткой паузы Фэнкорт признался: – Вообще говоря, осуждал. По какой причине Дэн передумал издавать эту книгу, может объяснить только Дэн, но мне видится так: в прессе пошла волна по поводу состояния Джо, обыватели всколыхнулись из-за того, что в его готовившейся к публикации книге даже не пахло раскаянием, и Дэн, который прежде не понимал, что у Джо настоящий СПИД, пришел в панику. Он не хотел, чтобы его имя ассоциировалось с банями и со СПИДом, а потому сообщил Джо, что по зрелом размышлении решил его не издавать. Это был низкий, трусливый поступок, и мы с Оуэном… – Еще одна пауза; как давно Фэнкорт не объединял себя с Куайном? – Мы с Оуэном считали, что это и убило Джо Норта. Он едва удерживал ручку, он практически ослеп, но отчаянно пытался завершить книгу. Мы чувствовали, что только работа дает ему жизнь. И тут Чард присылает письмо, в котором сообщает, что контракт аннулирован; Джо прекратил работу и через двое суток умер. – Здесь прослеживается сходство, – сказал Страйк, – с судьбой вашей первой жены. – Ничего похожего, – вяло возразил Фэнкорт. – Ну почему же? – У Джо была действительно стоящая книга. – На этот раз молчание затянулось. – С чисто литературной точки зрения, – добавил Фэнкорт. – Разумеется, такая точка зрения – не единственная. Он допил вино и жестом дал знак бармену повторить. За соседним столиком актер, не переводя дыхания, продолжал свои россказни: – …говорю: «Ненатурально – и хрен-то с ним: что ж мне, по-вашему, руку себе отпилить, что ли?» – Вам, должно быть, пришлось очень трудно, – сказал Страйк. – Да, – желчно отозвался Фэнкорт, – можно, наверное, и так сказать: «трудно». – Вы потеряли близкого друга и жену в пределах… пары месяцев, да? – Да, в пределах нескольких месяцев. – Неужели все это время вы продолжали писать? Фэнкорт раздраженно, снисходительно хохотнул: – Представьте, да: я продолжал писать! Это моя профессия. Разве кому-нибудь приходит в голову задавать вам вопрос: «Неужели вы продолжали служить в армии, когда на вас свалились трудности личного свойства?» – Да нет, – беззлобно сказал Страйк. – А что вы писали? – Эта вещь так и не увидела свет. Я забросил свою книгу, чтобы закончить роман Джо. Официант поставил перед Фэнкортом второй бокал вина и отошел. – Роман Джо Норта требовал большой доработки? – Почти никакой, – ответил Фэнкорт. – Джо был великолепным прозаиком. Я причесал несколько шероховатостей и довел до ума концовку. После Джо осталось достаточно заметок, было понятно, как он думал закончить «К вершинам». Затем я отнес рукопись Джерри Уолдегрейву, который уже тогда работал в «Роупере». Вспомнив услышанную от Чарда историю насчет излишнего внимания Фэнкорта к жене Уолдегрейва, Страйк решил не рисковать. – Вам приходилось до этого сотрудничать с Уолдегрейвом? – Нет, меня он не правил, но у него была репутация талантливого редактора, и вдобавок я знал, что он симпатизировал Джо. И мы с ним стали работать вместе. – Он действительно оказался на высоте? Раздражение Фэнкорта улетучилось. Его даже развеселила выбранная Страйком линия разговора. – Да, – сказал он и отпил вина. – На большой высоте. – Но сейчас, перейдя в «Роупер Чард», вы уже не захотели иметь с ним дело? – Особого желания не испытывал, – с улыбкой ответил Фэнкорт. – Он в последнее время стал много пить. – Как вы думаете, зачем Куайн продернул Уолдегрейва в «Бомбиксе Мори»? – Откуда же я могу знать? – По всей видимости, Уолдегрейв хорошо относился к Оуэну Куайну. Почему тот обрушился на своего редактора – неясно. – Разве? – прищурился Фэнкорт. – У тех, с кем я беседовал, совершенно разные мнения насчет прототипа Резчика. – Правда? – Многих возмущает, что Куайн облил грязью Уолдегрейва. Люди не понимают, чем Уолдегрейв это заслужил. А, к примеру, на взгляд Дэниела Чарда, образ Резчика указывает, что у Куайна был соавтор, – сказал Страйк.