– Пусть даже и так. Но убивать свою собаку? – Люди и не на такое идут ради куда меньшего. И, как тебе хорошо известно, мы обнаружили четкие отпечатки на металлической палке, которой убили собаку. Когда их прогнали через базу данных, они совпали с отпечатками мелкого воришки Ноя Харпера. Он закоренелый преступник, имеющий на счету множество отсидок за угон машин и кражи со взломом. – Если у тебя есть подозреваемый, то почему у тебя не больно-то счастливый вид? – поинтересовался Том. – Потому что, во-первых, все прошлые преступления Харпера относятся к категории мелких. А во-вторых, он почти семь месяцев числится пропавшим без вести. Он не пришел на положенную встречу со своим офицером по надзору, и с тех пор его никто не видел. Все его барахло осталось на квартире, а арендная плата выплачена до конца месяца. – Он афроамериканец? – спросил я. – Лет пятидесяти – шестидесяти, хромой? Было трудно не порадоваться изумлению Гарднера. – Откуда вы знаете? – Потому что, полагаю, он лежит в зале для аутопсии дальше по коридору. Я наблюдал, как осознание услышанного добавляет морщин на его и без того морщинистой физиономии. – Я стал туго соображать, – с отвращением к самому себе пробурчал он. Джейкобсен растерянно переводила взгляд с одного на другого. – Вы имеете в виду тело, найденное в могиле Уиллиса Декстера? Это Ной Харпер? – По времени совпадает, – сказал Гарднер. – Только если Харпер мертв, как его отпечатки оказались на орудии, которым убили собаку Ирвинга? – Возможно, таким же способом, как отпечатки Уиллиса Декстера оказались в коттедже, – предположил Том. Некоторое время мы молча осмысливали это предположение. Всегда оставалась вероятность, что Уиллис Декстер все же вовсе и не симулировал собственную смерть, что убийца попросту использовал и его тело, и его отпечатки. Но в данном случае это исключалось. – У найденного в гробу Уиллиса Декстера тела обе руки на месте? – спросила Джейкобсен. – Да, – ответил я. – И пальцы тоже все. – Может быть, кто-то просто сохранил кассету и металлическую палку с отпечатками Декстера и Харпера? – предположил Том. – Кассету – возможно. На отпечатке Декстера имеются следы минеральных масел, обычно использующихся в большинстве детских смазочных средств. Узнать, как давно нанесен отпечаток, нельзя, – ответил Гарднер. – Но вот отпечатки Харпера оставлены на окровавленной палке. Им всего несколько часов. – Значит, труп в гробу не может быть Ноем Харпером, – заявила Джейкобсен. – Это попросту невозможно. Все промолчали. Логика подсказывала, что она права, если отпечатки на палке действительно оставлены нынче утром. Но, судя по лицам присутствующих, никто не был ни в чем уверен. Том снял очки и принялся протирать стекла. Без них он выглядел более усталым и почему-то уязвимым. – Можешь заодно им рассказать, что ты еще обнаружил, Дэвид. Гарднер с Джейкобсен молча слушали мой рассказ о том, как была найдена оболочка кокона и наяда стрекозы в гробу, о целой подъязычной кости и розовых зубах эксгумированного тела. – Значит, все указывает на то, что Терри Лумис и этот, в гробу, кем бы он ни был, убиты одинаковым способом, – сказал Гарднер, когда я закончил. Он повернулся к Тому. – И ты считаешь, что эти розовые зубы могут быть результатом удушения? – Этот вариант более вероятен, чем утопление, – спокойно подтвердил Том, а я постарался проглотить улыбку. Он не упомянул о том, как Гарднер уел меня тогда в коттедже, но явно не забыл об этом. – В этом вообще не было бы никаких сомнений, если бы не большое количество крови и раны на теле Лумиса. Гарднер потер затылок. – Пятна крови на полу коттеджа выглядят подлинными. Но узнать точно, Лумиса ли это кровь, мы не можем, пока не получим результатов анализа ДНК. – На это уйдут недели, – заметил Том. – А то я не знаю. В такие моменты я начинаю жалеть, что мы не делаем, как прежде, определение группы крови. По крайней мере мы бы уже знали, совпадает ли группа с группой Лумиса. А все этот ваш прогресс! – Выражение его лица явно показывало, что он об этом думает. – Я надавлю на лабораторию. По идее они должны уже ускорить это дело, но я посмотрю, нельзя ли заставить их пошевеливаться еще быстрей. Особой надежды в его тоне не наблюдалось. Хотя анализ ДНК позволял куда точнее проводить идентификацию, чем анализ на группу крови, сам процесс был удручающе долгим. Причем по обе стороны Атлантики. Мне не раз доводилось слышать, как английские полицейские жаловались на то, что лабораторные анализы занимают куда как больше времени, чем показывают в кино или по телевизору. В действительности на такие вещи могут уходить месяцы. Том полюбовался стеклами очков, затем продолжил их протирать. – Ты все еще не ответил на мой вопрос, Дэн. Нам надо беспокоиться? Гарднер всплеснул руками. – Что ты хочешь от меня услышать, Том? Откуда мне знать, что у этого парня на уме? Я понятия не имею, что он сделает следующим номером. Но даже если он виноват в пропаже Ирвинга, это вовсе не означает, что кому-то еще из задействованных в расследовании грозит опасность. Мне чертовски жаль Ирвинга, но давай скажем прямо: этот мужик сам накликал на себя беду. Такого рода выступление по телевизору могло взбесить кучу психов, а не только этого конкретного. – Значит, нам просто следует действовать так, будто ничего не произошло? – В разумных пределах – да. Если бы я думал, что есть хоть малейший намек на реальную опасность, то, будь уверен, я бы приставил ко всем вам круглосуточную охрану. А на данный момент, если вы будете придерживаться разумных мер предосторожности, думаю, нет никаких причин волноваться. – Разумных мер предосторожности? – нетерпеливо повторил Том. – А что это значит? Не брать конфет у незнакомцев? – Это значит не ходить выгуливать собаку в лес в одиночку! – рявкнул Гарднер. – И не гулять ночью одному по темным улицам! Да будет тебе, Том, мне нет необходимости все это повторять. Да, необходимости нет. Я вспомнил, как меня давеча вечером напугал охранник. Может, мне стоит впредь парковать машину где-нибудь не в столь удаленном месте. – Ладно. Значит, разумные меры предосторожности, – согласился Том, далеко не радостным тоном. Он нацепил очки на нос. – Так каковы, по-твоему, шансы найти Ирвинга? – Мы бросили на это все имеющиеся силы. – К Гарднеру вернулась обычная сдержанность. Том не стал настаивать. Мы все отлично знали, каковы у Ирвинга шансы. – Другого профайлера будешь звать? – Такой вариант рассматривается, – осторожно ответил Гарднер. – Мы, конечно, не сбрасываем со счетов составленный Ирвингом профиль убийцы, но также принимаем во внимание и другие точки зрения. Опять же Диана выдвинула любопытную версию. Бесстрастное лицо Джейкобсен порозовело. Способность краснеть крайне трудно контролировать. Думаю, человека, старательно вырабатывающего в себе невозмутимость, это должно сильно раздражать. – При всем уважении к профессору Ирвингу, я не думаю, что у этих убийств имеется сексуальная подоплека. Или что убийца гомосексуалист, – сказала она. – Мне кажется, профессор Ирвинг придал излишнее значение тому, что жертвы – обнаженные мужчины. Она повторила то, что уже говорила в коттедже, когда профайлер осматривал тело Лумиса и поставил ее на место за то, что она осмелилась с ним не согласиться. И сейчас я поймал себя на мысли, что ради самого Ирвинга надеюсь, что она права. – Тогда как бы вы это объяснили? – спросил Том. – Пока не могу. Но, судя по действиям убийцы, сексуальная составляющая тут отсутствует. – Она говорила с Томом как с равным, позабыв о всякой сдержанности. – Мы имеем два места преступления и два набора отпечатков, принадлежащих, вероятнее всего, самим жертвам. Еще мы имеем иглы для инъекций, специально воткнутые в тело, захороненное в могиле Уиллиса Декстера в расчете на то, что мы его эксгумируем. Убийца играет, заставляет нас бегать по кругу, чтобы показать, кто тут главный. Ему мало самих убийств, он жаждет славы. Я согласна с профессором Ирвингом, что эти убийства свидетельствуют о патологическом нарциссизме, но я бы сказала, что это мягко сказано. Это больше область психиатрии, чем моя, но я считаю, что убийца демонстрирует все основные признаки злокачественного нарциссизма. Том казался озадаченным. – Простите меня, но я понятия не имею, что это значит. Джейкобсен уже слишком увлеклась, чтобы смутиться. – Все нарциссисты одержимы собой, но злокачественные нарциссисты находятся на самой вершине шкалы. У них патологическая самовлюбленность – даже чувство собственного величия, – и это требует внимания и восхищения. Они уверены в своей исключительности и хотят, чтобы другие это тоже признавали. Но главное – они еще и садисты, лишенные всякой совести. Они не обязательно получают удовлетворение, причиняя боль, но наслаждаются ощущением власти, которую это им дает. И они совершенно равнодушны к любым мучениям, которые они причиняют жертве. – Похоже на психопата, – заметил я. Серые глаза Джейкобсен обратились на меня. – Не совсем, хотя у них есть общие характеристики. Хотя злокачественные нарциссисты чудовищно жестоки, они все же способны относиться с восхищением или даже уважением к некоторым людям в соответствии со своей системой ценностей. Как правило, они уважают успешность и власть. Согласно Кернбергу… – Вряд ли нам нужны ссылки, Диана, – перебил ее Гарднер. Джейкобсен слегка смутилась, но продолжила: – Я просто хочу подчеркнуть, что, по моему мнению, мы имеем дело с индивидуумом, который жаждет продемонстрировать свое превосходство, возможно, не только нам, но и себе. Он слетел с катушек и считает, что его истинные таланты и способности недооценены. Этим и объясняется, почему он так далеко зашел и почему именно так отреагировал на слова профессора Ирвинга, сказанные по телевизору. Он пришел в ярость не только от того, что его публично унизили, но вдобавок не смог стерпеть, как кто-то крадет у него славу. – Если только мы предполагаем, что этот парень причастен к исчезновению Ирвинга, – вставил Гарднер, предупреждающе глянув на нее. – Ты говоришь как чертов адвокат, Дэн, – сказал ему Том, но беззлобно. Он уставился в пространство, рассеянно постукивая пальцем по подбородку. – Что там с работниками похоронной конторы? У них у всех есть алиби на то время, когда исчез Ирвинг? – Мы проверяем, но, откровенно говоря, не думаю, что кто-то из них в этом замешан. Те двое, которых нам пока удалось найти – они работали там, когда хоронили Уиллиса Декстера, и обоим за шестьдесят. – А насчет самого Йорка? – Заявляет, что сегодня находился на работе с пяти утра. И, опережая твой вопрос, – нет, никто не может это подтвердить, – сообщил Гарднер с видом загнанного в угол. – Какой сюрприз, – пробормотал Том. – А есть какие-нибудь признаки того таинственного работника, которого он якобы нанял? – Дуайта Чамберса? Мы все еще его разыскиваем. – То есть нет. Гарднер вздохнул.