– Учитывая количество прессы за воротами, я бы не советовала идти пешком. Об этом я как-то не подумал. Злость начала испаряться, и я почувствовал себя полным дураком. – Я подгоню машину, – сказала Джейкобсен. 12 В машине мы сначала молчали, скорее нейтрально, чем дружелюбно, хотя неловкости между нами тоже не было. У меня настроение беседовать как-то отсутствовало, а Джейкобсен, казалось, было все равно. Мой гнев слегка поутих, но чувство обиды не покидало. Я расстегнул ворот рубашки. Мне все еще было жарко и неприятно после пребывания в ельнике. Машина изнутри раскалилась на солнце, но кондиционер в конечном итоге начал выигрывать битву. Я мрачно смотрел в окно, глядя на нескончаемую вереницу магазинов, фаст-фудов и ресторанов вдоль дороги: стекло, кирпич и бетон на фоне темно-зеленых гор. Более чем когда-либо я сознавал, насколько чужд мне этот пейзаж. Мне тут не место. И уж точно видеть меня тут не желают. Может, мне все же стоит присмотреть более ранние авиарейсы. – Возможно, вам это не нравится, но доктор Хикс прав, – сказала Джейкобсен, прервав мои размышления. – Доктор Либерман – официальный консультант БРТ. Вы – нет. – Я умею работать на месте преступления. – Ее слова меня задели. – Не сомневаюсь, но в данном случае речь не о ваших способностях. Если дело дойдет до суда, мы не можем допустить, чтобы защита имела возможность опротестовать улики из-за нарушения процедуры. – Она поглядела на меня ясными глазами. – Вы же сами это знаете. Я почувствовал, как мой праведный гнев стихает. Она была права. И тут ставки куда выше, нежели моя задетая гордость. – Доктор Либерман болен, верно? Вопрос застал меня врасплох. – С чего вы это взяли? Джейкобсен смотрела на дорогу. – У моего папы было больное сердце. Он выглядел так же. – Что случилось? – Он умер. – Мне очень жаль. – Это было давно, – ответила она, закрывая тему. Она тщательно хранила бесстрастное выражение лица, но я уловил, что она сожалеет даже о такой малой откровенности. И меня снова поразило, насколько она красива. Конечно, я и прежде это понимал, но как-то умозрительно, как будто любовался мраморной статуей. Но теперь, в замкнутом пространстве машины, я очень даже осознавал ее привлекательность. Джейкобсен сняла пиджак, и короткие рукава блузки не скрывали сильных красивых рук. Пистолет по-прежнему находился в кобуре на поясе – несколько неуместная деталь для изящного делового костюма. Я слышал, как шуршит ее юбка, когда она нажимает на педали, чувствовал свежий чистый запах ее кожи. Душистое мыло, наверное. Слишком слабый аромат для духов. Моя внезапная реакция на нее выбивала из колеи. Я отвел взгляд от полных губ и решительно уставился вперед, не сводя глаз с дороги. Джейкобсен, знай она, о чем я думаю, наверное, сломала бы мне руку. Или пристрелила. – Есть новости об Ирвинге? – спросил я, пытаясь отвлечься. – Мы все еще его ищем. – Иными словами, нет. – Доктор Либерман сказал, что останки в лесу, вероятнее всего, принадлежат Уиллису Декстеру, – снова заговорила она деловым тоном. – Похоже на то. – Я описал пролом на лобовой кости черепа и объяснил, что он полностью соответствует полученной Декстером травме. – Во всяком случае, по-моему, все сходится. Кто-то подменил тело, а затем попросту выбросил труп Декстера в лесу позади покойницкой, где его бы ни за что не нашли, если бы не начали прочесывать территорию. – Но тот, кто это сделал, наверняка знал, что произойдет после того, как мы обнаружим в могиле не то тело. Так что он явно хотел, чтобы мы нашли и труп Декстера тоже. Сперва Лумис, затем останки неизвестного в гробу, теперь вот Декстер. Как указатель из трупов, где каждое тело ведет к следующему. – Это совершенно точно кто-то, кто имел доступ в «Стиплхилл», – сказал я. – Вам удалось найти след этого Дуайта Чамберса, о котором говорил Йорк? – Ищем. – Джейкобсен притормозила и остановилась на красный свет. – Вы уверены, что те зубы свиные? – Абсолютно. – И думаете, их там оставили нарочно? – А иначе с чего им там быть? Они лежат выше грудной клетки, где находилась голова, прежде чем труп растащили животные. Но ни на одном зубе нет следов повреждений или сколов, а будь на них челюстная ткань, грызуны бы ими заинтересовались. Значит, зубы были уже очищены от мягких тканей, когда их там оставили. Джейкобсен слегка нахмурилась. – Но зачем? – Откуда мне знать. Возможно, тот, кто их там оставил, просто хотел в очередной раз порисоваться. – Не понимаю, какая связь между свиными зубами и желанием порисоваться? – Премоляры свиньи очень похожи на человеческие моляры. И, если не знать, на что смотреть, их легко спутать. Лицо Джейкобсен просветлело. – Значит, убийца просто дает нам понять, что ему известны такие вещи. Как и отпечатки, оставленные на месте преступления. Он не только нас испытывает, а еще и хвастается, какой он умный. Позади нас рявкнул клаксон, сообщая, что дали зеленый свет, и Джейкобсен нажала на газ. От возбуждения она газанула так, что машина буквально рванула с места. Я отвернулся к окну, чтобы скрыть улыбку. – На мой взгляд, это весьма специфические познания. У кого есть доступ к сведениям такого рода? – продолжила она, снова став невозмутимой. – Это не секрет. Любой, имеющий… Я осекся. – Имеющий криминалистическую подготовку? – закончила за меня Джейкобсен. – Да, – подтвердил я. – Например, криминалист-антрополог? – Или криминалист-археолог, или патолог. И еще с десяток криминалистических дисциплин. Любой, кто сподобится заглянуть в учебники, может найти эти сведения. Это вовсе не означает, что вы должны указывать пальцем на всех, кто работает в этой сфере. – Я ни на кого не указываю. Последовавшее молчание было каким угодно, только не уютным. Я пытался найти способ его прервать, но настроение Джейкобсен вовсе не располагало к легкой болтовне. Я уставился в окно, чувствуя себя усталым и выдохшимся. Мимо ехали машины, сверкая на послеполуденном солнце. – Вы не очень высокого мнения о психологии, верно? – неожиданно спросила она. Я пожалел, что вообще открыл рот, но теперь уже было невозможно промолчать. – Я считаю, что иногда на нее слишком сильно полагаются. Она – полезный инструмент, но отнюдь не непогрешимый. Составленный Ирвингом профиль тому яркий пример. Она вздернула подбородок. – Профессора Ирвинга увел в сторону тот факт, что обе жертвы – обнаженные мужчины. – А вам это не кажется важным, да? – Что они мужчины – нет. И я думаю, вы с доктором Либерманом знаете, почему они голые. Это заявление меня озадачило, но буквально на секунду. – Голое тело разлагается быстрее, чем одетое, – ответил я, злясь на себя за то, что не сообразил раньше. Она кивнула. Судя по всему, ей не меньше меня хотелось побыстрее миновать тот неловкий момент. – И тело Терри Лумиса, и эксгумированные останки разложились сильнее, чем должны были. Так что вполне можно предположить, что оба были раздеты по одной и той же причине. Очередная возможность для убийцы посеять неразбериху и продемонстрировать свой ум. – Эксгумированное тело в любом случае нужно было раздеть, чтобы натыкать в него иголки, – сказал я. – А как только их вставили, стало слишком опасно хвататься за него лишний раз. И уж совершенно точно не ради того, чтобы снова напялить на него одежду. Но это не отменяет того факта, что все жертвы мужского пола. – Все те, о которых нам известно, вы хотите сказать. – А вы считаете, есть еще, о которых нам пока неизвестно? Сперва я решил, что зарвался. Джейкобсен не ответила, и я напомнил себе, что она и не обязана. Я больше не имею никакого отношения к расследованию. Привыкай, сказал я себе. Ты теперь просто турист. Но едва я собрался снять вопрос, как она пришла к решению: – Это всего лишь догадки. Но я согласна с профессором Ирвингом, что мы находим лишь те жертвы, которые убийца позволяет нам найти. Уровень жестокости и наглая самоуверенность, которые он демонстрирует, практически наверняка указывают на то, что есть и другие жертвы. Никто не достигает такой… изощренности, за неимением более подходящего слова, с одного раза.