16 Дом Йорка со всеми освещенными окнами и в окружении кучи машин БРТ выглядел совершенно сюрреалистично, как в кино. Дом находился на территории «Стиплхилл», довольно далеко от самого кладбища, отгороженного стеной ельника. Как и здание похоронной конторы, он был низким. Прямоугольный блок из стекла и бетона, неудачная попытка перенести на южную почву калифорнийский модернизм 1950-х. Когда-то он, наверное, поражал, но теперь, в окружении темных башен елей, выглядел заброшенным и унылым. К передней двери вела выложенная треснувшими плитками дорожка, заросшая травой. Окружавшая дом лента полицейского кордона придавала ему причудливо-веселый вид; впрочем, это впечатление быстро пропало при виде обыскивающих дом криминалистов, похожих в своих белых комбинезонах на привидения. Сбоку от дома через заросшую лужайку шла подъездная дорожка к гаражу. Дверь гаража была поднята, виднелся кусок заляпанного маслом пола, но никакой машины там не наблюдалось. Машина исчезла вместе с хозяином. Джейкобсен по пути сюда ввела меня в курс дела. – Мы не рассматривали Йорка как вероятного подозреваемого в убийстве, иначе взяли бы его под стражу раньше. – Она чуть ли не оправдывалась, словно лично была виновата. – Он подходит в определенной степени под стандартный профиль серийного убийцы – подходящий возраст, холостяк, одиночка; к тому же это его неприкрытое самодовольство – типичный признак нарциссизма. Но у него нет криминального прошлого, даже никаких приводов в подростковом возрасте. Никаких скелетов в его шкафу мы тоже не обнаружили. Так что, кроме косвенных улик, ничто не связывает его с этими убийствами. – Эти косвенные улики кажутся мне довольно вескими, – сказал я. В машине было слишком темно, чтобы увидеть, покраснела ли она, но я был совершенно уверен, что так оно и есть. – Если только принять как данность, что он сознательно поставил себя под удар, обратив наше внимание на похоронную контору. Конечно, всякое бывает, но его рассказ о временном работнике вроде бы подтверждался. Мы нашли еще одного бывшего работника, заявившего, что помнит Дуайта Чамберса. Все указывало на то, что Дуайт Чамберс вполне может быть обоснованным подозреваемым. – Тогда зачем арестовывать Йорка? – Потому что задержание по обвинению в угрозе общественному здоровью дало бы нам больше времени для его допроса. – Джейкобсен явно испытывала неловкость. – А еще сочли, что есть некоторые… преимущества в том, чтобы предпринять более активные действия. Н уда, лучше арестовать хоть кого-то, чем вовсе никого. Политика и пиар одинаковы во всем мире. Только вот Йорк не стал дожидаться ареста. Когда агенты БРТ приехали за ним сегодня днем, то не обнаружили никаких следов Йорка ни на территории кладбища, ни в доме. Машины его тоже не наблюдалось, а когда агенты БРТ вломились к нему в дом, то увидели признаки поспешных сборов. А еще они обнаружили человеческие останки. – Мы бы их нашли раньше, если бы не путаница с бумагами, – призналась Джейкобсен. Изначальный ордер был выдан только на похоронную контору и территорию кладбища, а не на частную резиденцию Йорка. – Останки свежие? – спросил я. – Мы так не думаем. Но Дэн хочет, чтобы вы сами взглянули. Это заявление поразило меня больше, чем новость об исчезновении Йорка. Судя по всему, Пол был недоступен. У Сэм выдалась тяжелая ночь. Они даже подумали, что начались роды, и хотя тревога оказалась ложной, Пол не собирался пока оставлять ее одну. Поэтому он сказал Гарднеру, чтобы тот попросил меня. Когда я ему позвонил, Пол говорил устало и казался измотанным. Не то чтобы я не поверил Джейкобсен, но все же предпочел сперва переговорить с ним. – Я сказал Гарднеру, что займусь этим завтра в первую очередь, но если ему нужна консультация сегодня вечером, то пусть попросит тебя. Надеюсь, ты не возражаешь, – сказал Пол. Я ответил, что не возражаю, а просто удивлен, что Гарднер согласился. Пол кисло усмехнулся. – А у него выбор небогат. Он явно не забыл, что Гарднер встал на сторону Хикса против Тома. И хотя Пол был слишком хорошим профессионалом, чтобы проявлять личные чувства в ходе расследования, это вовсе не означало, что он не мог слегка закрутить гайки. Интересно, как воспринял это Гарднер? Джейкобсен в «Стиплхилл» не осталась. Высадив меня, она уехала выяснять, как продвигаются дела у экспертов с отпечатками на таксофоне. Мне указали микроавтобус, где я мог переодеться, а затем провели к дому. Гарднер стоял снаружи, разговаривая с седовласой женщиной в комбинезоне. Он был в бахилах и перчатках, и хотя покосился на меня, но разговора не прервал. Я остановился на дорожке и стал ждать. Закончив краткий инструктаж седой женщины, Гарднер наконец повернулся ко мне. Мы оба молчали. Его недовольство было буквально ощутимым, но, что бы он там ни думал, он держал свои мысли при себе. Лишь коротко дернул подбородком. – Это наверху. Дом соответствовал по дизайну стилю и периоду строительства. Спальни наверху, все остальное внизу. Некогда белые стены и потолок пожелтели от десятилетий воздействия сигаретного дыма, двери и фурнитуру тоже покрывала такая же желтоватая сальная патина. Здесь витал застарелый запах табака, смешанный с запахом старых ковров и грязного белья. Впечатление упадка и небрежения еще больше усиливала суета проходящего обыска. Эксперты обшаривали ящики и полки, выгребая оттуда для анализа барахло Йорка. Пока мы поднимались наверх, я ощущал на себе их взгляды. Они смотрели с эдаким предвкушением, знакомым мне по другим местам преступления, когда делают какую-то важную находку. Но присутствовало и чистое любопытство. Судя по всему, слух о моем возвращении уже прошел. Гарднер повел меня по лестнице, по пыльным ступенькам. Планировка верхнего этажа была свободной, кухня, обеденная и жилая зоны были объединены. Некоторые части обстановки казались подлинными: полки и шкафы для посуды с матовым стеклом вышли прямо из рекламы американской мечты об уютном доме образца 1950-х. Но мебель была явно куплена по случаю, причем покупали ее и в шестидесятые, и в семидесятые, и в последующие десятилетия. В кухне громко гудел здоровенный ржавый холодильник, а над обшарпанным обеденным столом со стульями висела имитация канделябра с лампами в форме свечек. В центре жилой зоны стояло слишком большое кожаное кресло, трещины на его подушках были заклеены клейкой лентой. Напротив кресла стоял большой телевизор с плоским экраном – единственная современная вещь. Тут работало еще больше криминалистов. В доме царил полный бардак, хотя трудно сказать, был ли это результат обыска или личных привычек Йорка. Повсюду валялась одежда, коробки с мусором, шкафы завалены старыми газетами. Раковину и стойку не видно под грудой грязной посуды, а раздавленные картонки от готовых блюд валялись там, где Йорк их бросил. Некоторые из проводивших обыск агентов оторвались от своих занятий, чтобы поглядеть, как Гарднер ведет меня через комнату. Я узнал внушительную фигуру Джерри, стоявшего на четвереньках на полу и рывшегося в ящиках обшарпанной тумбочки. Он приветственно поднял руку в перчатке. – Привет, док! – Агент энергично жевал жвачку, него круглые щеки под маской ходили ходуном. – Клевое местечко, а? И вам надо взглянуть на его коллекцию фильмов. Порнорай, все расставлено в алфавитном порядке. Этому парню явно нужно почаще выбираться из своей берлоги. Гарднер подошел к алькову рядом с раковиной. – Если все это еще будет на месте, когда вы закончите, – раздались смешки, но я не был уверен, что он шутит. – Сюда. В алькове находилась гардеробная, дверь была открыта. Содержимое гардеробной валялось на полу: коробки из-под печенья, пластмассовое ведро с трещиной, сломанный пылесос. Возле коробки со старым фотооборудованием стоял на коленях один из агентов. В коробке лежал потертый зеркальный фотоаппарат, знававший лучшие дни, старомодная вспышка и экспонометр, старые фотографические журналы, выцветшие и мятые. Немного в стороне от прочего хлама на пыльном линолеуме лежал старый чемодан. Крышка была закрыта неплотно – защелкнуть ее мешало содержимое чемодана. – Мы нашли его в шкафу. – Гарднер кивнул в сторону чемодана, не приближаясь к нему. – Как только увидели, что в нем, то отставили в сторонку, чтобы кто-нибудь позже взглянул на это. Чемодан казался слишком маленьким, чтобы вместить тело взрослого человека. Но первое впечатление может быть обманчивым: однажды меня позвали осмотреть труп мужчины, который запихали в небольшой вещмешок. Конечности были вывернуты, кости сломаны и тело свернуто так плотно, как и змея не свернется. Я присел на корточки. Коричневая кожа чемодана вытерлась и обветшала, но ни плесени, ни пятен, которые непременно остались бы, если бы внутри разлагалось тело. Джейкобсен была права – останки давние. – Я могу взглянуть? – спросил я Гарднера. – А для чего еще вы здесь? Проигнорировав ядовитый тон агента, я поднял крышку, понимая, что все следят за моими действиями. В чемодане было полно костей. Одного взгляда хватило, чтобы убедиться, что они человеческие: целая грудная клетка, к которой прижат череп. Нижняя челюсть по-прежнему на месте, отчего череп, казалось, ухмылялся. Я усмехнулся, вспомнив слова Джейкобсен: «Никаких скелетов в его шкафу мы не обнаружили». Ну, теперь они один нашли. Кости были такого же желтоватого цвета, как и стены, но я сомневался, что на сей раз причиной был табак. Чистые, ни малейших следов мягких тканей. Я наклонился и принюхался, но ничем особым не пахло, кроме как старой кожей. Я взял лежащее сверху ребро. Оно было выгнутым, как крошечный лук. В паре мест я увидел прозрачные хлопья, отслоившиеся от поверхности, как крошечная рыбная чешуя. – О Йорке пока ничего? – поинтересовался я, разглядывая ребро. – Пока ищем. – Думаете, он уехал по собственной воле? – Если вы намекаете, что его похитили, как Ирвинга, ответ «нет». Ирвинг не прихватил с собой машину и не упаковал чемодан, – отрезал Гарднер. – Ну так что вы можете сказать вот об этом? Я положил ребро на место и взял череп. Кости при смещении звякнули, почти мелодично. – Женские, – сообщил я, вертя череп в руке. – Костная структура слишком тонкая для мужчины. И умерла она давно. – Скажите мне то, чего я еще не знаю. – Ладно, – согласился я. – Для начала, ее никто не убивал. Эффект был такой, словно я сообщил, что Земля плоская. – Что?! – Это не жертва убийства, – повторил я. – Посмотрите, какие эти кости желтые. Они старые. Им как минимум сорок – пятьдесят лет. Возможно, больше. Видите, они были обработаны каким-то закрепителем, который начал отслаиваться. Я практически уверен, что это шеллак, которым не пользуются уже очень давно. И посмотрите вот сюда… Я показал ему крошечную дырочку, просверленную в темени черепа. – Тут был какой-то крепеж, чтобы за него можно было подвесить скелет. Скорее всего он из какой-то лаборатории или принадлежал студенту-медику. В наши дни в основном используют пластиковые модели, а не настоящие скелеты, но все же иногда попадаются и такие. – Это учебный скелет? – Гарднер уставился на кости. – Какого черта он тут делает? Я положил череп в чемодан. – Йорк сказал, что его отец основал «Стиплхилл» в пятидесятых. Возможно, это принадлежало ему. Кости достаточно старые для этого.