— Парковая улица. Мы задержали подозреваемого в нападении. При нем орудие нападения и пакет с украденными продуктами из «Рема-1000». Где второй, не знаем. По словам свидетеля, это может быть женщина. Я схватил рацию. — Ждите меня, я хочу поговорить с ним, пока вы его не увезли. Рация опять зашипела. — Удачи! Когда мы уперлись в стену машин, двигавшихся на стадион, я включил сирену. Чтобы дать нам проехать, они заползали на тротуар и сворачивали на параллельные улочки. Многие пешеходы были в худи или во флисовых куртках с логотипами футбольного клуба «Олесунн», у некоторых на шее висел фанатский шарф. Совершенно безнадежно искать в этой толпе одного-единственного. Поднимаясь по Лёвенволдгате, я выключил мигалку, но толку в этом было мало. Первая машина, хоть и стояла на месте, мигала всеми огнями, как будто случилось нечто ужасное, а не просто два подростка кого-то избили. На другой стороне улицы столпились зеваки. Мне было не видно, на что они смотрят, пока я не подошел совсем близко. Один из полицейских ругался почем зря на парня, которого держал за плечо. Тот, похоже взбудораженный, орал и трясся, пытался вырваться и в конце концов упал; полицейский схватил его и просто держал, не помогая подняться. Видимо, они уже долго тут торчали. Я вздохнул и вышел из машины. — Привет, — я старался говорить как можно дружелюбнее. Полицейский повернулся ко мне, но я обращался не к нему, а к парню; поймал его взгляд и улыбнулся. — Мы ведь незнакомы. — Я крепко пожал его скованную наручниками и заведенную за спину руку. — Старший инспектор Руе Ульсвик. Я бы хотел переговорить с тобой в машине. — Гори в аду! — выругался парень. Полицейский тут же схватил его еще крепче, но я знаком показал ему, чтобы он не особо усердствовал. — Может, и сгорю, но надеюсь, это случится еще не скоро. А ты? Парень опустил глаза и начал по-детски ковырять землю носком белых кроссовок — кажется, модных, хотя я давно уже не следил за модой. — Мы сейчас пройдем в машину, но сперва мне нужно кое-что сделать, — сказал я. — Мне нужно проверить твои карманы и удостовериться, что у тебя нет оружия. Так я буду уверен, что наш водитель не получит пулю в затылок. Парень покачал головой: — У меня ничего нет. Я поднял руки вверх: — Да, я тебе верю, но все равно должен проверить. Если я ошибаюсь и оружие у тебя все-таки есть, моя вера мне никак не поможет. Вот так. Я быстро. Я похлопал по животу и груди парня в свитере болельщика, проверил его задние карманы и брюки. Провел по бокам, подхватил его под руку, словно мы с ним — пожилые супруги. Парень вывернулся. — Вот так. Ты и сам знаешь, однако я тебе скажу: если будешь сотрудничать, то окажешься точно там же, где и в том случае, если будешь бузить, — но сильно облегчишь жизнь всем нам. Второй полицейский подхватил парня с другой стороны, и мы проводили его к машине. Садясь в машину, я предупредил его, чтобы он не ударился головой. Парень спокойно дал нам перестегнуть наручники так, чтобы руки были спереди, и закрепить ремень безопасности. Потом я обошел машину и сел рядом с ним. — Молодец! Теперь тебя отвезут в участок. Там тебя обыщут и зададут несколько вопросов. Предлагаю сотрудничать. Возможно, когда-нибудь ты поймешь, что сегодняшний арест — лучшее, что могло с тобой произойти. Надеюсь, так и будет. Парень уставился куда-то перед собой. — Мои коллеги расспросят тебя о всяких подробностях. Единственное, что мне сейчас от тебя нужно, — информация о твоем товарище. Поможешь мне? Казалось, парень колеблется, взвешивает все за и против. Он знал, что не обязан ничего говорить. Единственное, на что я надеялся, — достучаться до него, чтобы ему захотелось изменить свою жизнь, сделать хоть что-то правильно. Он вдохнул. Медленно выдохнул. И сказал: — Я ее не знаю. Впервые ее сегодня увидел. Она не сказала, как ее зовут. Я кивнул: — Хорошо. Вот это и расскажешь моим коллегам. Мне нужно знать, куда побежала эта женщина. Скажешь мне? На вид парню было двадцать с небольшим. Интересно, где его родители, знают ли они, чем он занимается? Многие родители слишком мало внимания уделяют своим детям. Здесь мне нечего сказать, я и сам не лучший пример. И все-таки хорошо, что моя дочь никогда не попадала в такие компании, как этот парень. — У нее ключи, — выдавил парень. — Какие ключи? Он сцепил руки. — Мы договорились, что я приму удар на себя, если что-то пойдет не так. Я должен был украсть бумажник и телефон, а она — ключи, чтобы передать их тем, кто сидел в машине. Дальше они поедут в дом и вскроют сейф. Я схватил его за руку. Еще раз крепко ее сжал. — Ты знаешь адрес? Он кивнул и написал адрес на листке блокнота, который я ему протянул. — Ты все сделал правильно, — сказал я. — Спасибо за приятную беседу. У него в глазах появился страх. — Не бойся, — сказал я. — Все не так уж и страшно. — Я дурак! — воскликнул он. — Я думал, я совсем другой человек, ну, хотел стать настоящим бандитом… Как там тот мужик? — Он в больнице. Я повернулся, чтобы уйти, но парень кашлянул. — Спасибо, — пробурчал он. Я повернулся и улыбнулся ему. Захлопнув за собой дверь, я ринулся к ближайшему полицейскому. — Это скрытое ограбление. Нам нужно срочно попасть в дом этого мужчины. Полицейский закричал указания в рацию и бросился в свою машину. Сверре ждал меня в нашей. — Похоже, что мужчина в больнице — это Халвор Брюнсет, владелец фирмы «Брюнсет шиппинг», — сказал он. — Знаю. Нужно ехать. Я дал ему адрес, и Сверре забил его в навигатор. — Клоккерсюнде, — сказал он и показал мне спутниковую фотографию дома размером с три таунхауса. Я схватил рацию. — Машина два, следуйте за мной. Машина три, поезжайте в участок, а оттуда к нам. Оба экипажа подтвердили, что задача принята. Я попросил Сверре зачитать адрес по рации и направился по улице Родстугате к выезду на шоссе. И снова нам пришлось продираться сквозь футбольных фанатов, спешащих на матч. Стадион «Колор Лайн» был забит до предела, а сквозь облака проглядывало солнце. Я пожелал игрокам удачи и пронесся мимо машин, которые сворачивали на обочину, пропуская нас. Если нам повезет, они ушли недалеко, но наверняка сказать невозможно. Ехали мы недолго. Вскоре я свернул у Боргунна, проехал поворот к музею Суннмёре и двинулся дальше к Клоккерсунне. Подъезжая к месту, выключил сирену. Наконец мы выехали на большую пустующую парковку, половина которой была окружена огромным домом. Света в окнах не было. Сверре выпрыгнул из машины еще до того, как я успел заглушить мотор, а вторая машина остановилась возле нас. Мы бросились к входной лестнице. Сверре уже стоял там, прижав палец к дверному звонку. — Заходим! — скомандовал я. — Вперед! Сверре надел перчатки и взялся за дверную ручку. Дверь сразу же поддалась. Полицейские вошли внутрь и разошлись по всему дому, чтобы осмотреть его полностью. Мы со Сверре двинулись направо и обнаружили кухню размером с небольшую квартиру, гостиную, две ванные комнаты и четыре огромные спальни. Пока проверяли второй этаж, по рации поступило сообщение о том, что к нам движется третья машина. Это было кстати, ведь осмотреть такой дом в одиночку невозможно. Когда мы спускались вниз по лестнице, рация снова ожила. — Кабинет на втором этаже, левое крыло, — сказал один из полицейских. — Сейф открыт. Он пуст. Лив Олесунн Суббота, 16 апреля 2005 года Может, я чересчур укутала Аврору, или она проголодалась, или злилась из-за того, что я ее пристегнула. Ее вопли заполнили всю мою голову. Больно и тяжело. Проигнорировав знак «Уступи дорогу!» на круговом движении, я резко свернула и чуть не сбила пьяного футбольного болельщика, замешкавшегося на переходе. Аврора вопила, кажется, даже не переводя дыхание. Разве можно так долго вопить, не дыша? — Заткнись! — закричала я. — Заткнись, я пытаюсь думать! Мне показалось, что Аврора заорала еще громче. Я поехала дальше в сторону района Скарбёвика, где машин было меньше, и я могла бы прибавить скорость, чтобы на поворотах меня вдавило в сиденье. Промчалась мимо домов, дальше, дальше. То, что оставалось позади, не существовало для меня, как и то, что ждало впереди. Единственная реальность — вопящее существо на заднем сиденье, младенец, который даже дыхания не переводит, а еще мысль об Ингваре, у которого прямо сейчас эпилептический припадок, а он совсем один. Я остановилась на парковке возле дома. Аврора была закреплена так основательно, что отстегнуть все эти ремни оказалось чуть ли не сложнее, чем застегнуть. Я перекинула рыдающего младенца через плечо и что было сил понеслась в дом. Перепрыгивая через каменные ступеньки, подумала, что могла бы успокоить девочку, но не сейчас — на это просто нет времени. Надо срочно выяснить, что происходит. Входная дверь открыта. Воздух внутри спертый, стены дрожат от музыки, которой теперь вторит детский плач. Музыка все та же. — Ингвар? Ингвар! Музыка гремела слишком громко, Аврора отчаянно рыдала, и я не могла сосредоточиться. Качая девочку на руках — «тссс! тссс!» — бросилась в гостиную, откуда доносилась музыка, и выключила проигрыватель. Аврора икнула от страха, но потом снова принялась рыдать. Я положила ее на кресло и побежала в комнату Ингвара — дверь туда была распахнута.