— Уже совсем стемнело, пойдем в дом, — произнес Адам, внимательно рассматривая сломленную подругу своего сына. Неприятные мысли роем крутились в голове. Тяжело наблюдать за раздавленным человеком, особенно когда помнишь каким живым он был. Ева всегда представлялась ему бойцом. Даже сейчас он преклонялся перед ее силой духа. Смогла же девушка восстать из пепла. Жить, несмотря на невероятные трудности. Нашла в себе силы вернуться в обитель, где ее уничтожили. – Есть разговор, — развернулся и, не дожидаясь ее согласия, направился в скромное жилище. Ева, хоть жила рядом, никогда не была в доме отца Дарена. Четырнадцать лет назад строгий мужчина достаточно резко дал понять, что здесь ее не жалуют. Честно говоря, девчонкой она побаивалась его. Адам Тилл казался грозным. Возможно, в этом виновата армия, наложившая свой отпечаток на мужчину, а может все дело в пристальном взгляде темно-карих глаз, внимательно наблюдавших за ней и немногословность. Еве казалось, что в день не состоящегося побега, именно отец Дарена догадался о их помыслах. Сейчас девушка с нескрываемым любопытством рассматривала холостяцкую берлогу, в которой не было ничего лишнего, только все самое необходимое. В прихожей сиротливо стояло две пары армейских ботинок. На пустую вешалку Адам небрежно повесил снятую только что с себя куртку. Взмахом руки велел ей сделать тоже самое: — Рюкзак можешь поставить на пол, его никто не тронет, — небрежно произнес, направляясь в кухню. Неожиданно резко остановился, обернувшись. Взгляд потеплел, даже некое подобие улыбки озарило напряженное лицо: — Револьвер оставь в кармане куртки, завтра научу им пользоваться. — Как вы догадались, что это револьвер? – ошарашенно спросила, скидывая обувь. — Ева, я столько лет прослужил в армии, — хмыкнул себе под нос Адам. – Где ты его достала? – уже на кухне спросил, ставя на газовую конфорку чайник с водой. – Не уж то к старине Грэгу наведалась? — От вас ничего не утаить, — плюхнулась на единственную табуретку перед столом. Ее поразила чистота. Нигде ни пылинки, на столе ни единой крошки. В железной раковине нет грязной посуды. Все стоит на своих местах. – Адам, вы один здесь живете? – озираясь по сторонам спросила. Мужчина в это время заглянул в недра холодильника. Рука застыла: — Странный вопрос. Конечно один, — недовольно буркнул, выуживая копченый окорок. — Простите, я не хотела вас ничем обидеть. Так не привычно в доме мужчины наблюдать идеальную чистоту. — В армии не к такому приучат, — беззлобно хмыкнул. – Чай? — Да, спасибо, — привстала, протягивая руки к чашке с дымящимся напитком. – А я раньше на вас злилась, — смущенно опустила глаза. Адам для себя отметил, что эта фраза далась гостье не легко. Видимо в ней скрывался какой-то скрытый смысл, ее что-то сильно тревожило. Возможно, давняя обида дала о себе знать. — Почему? Хотя могу догадаться, — сел напротив Евы, протягивая тарелку с нарезанным хлебом и мясом. – Я гонял от тебя своего шалопая, — грустно улыбнулся уголками губ. – Пойми, мне казалось, так будет лучше, — отхлебнул из чашки. – Он был слишком взрослым для тебя и не безопасным. — Нет, — выпрямилась. На душе было не спокойно. Она помнила, как поругалась с Дареном из-за ее слов, брошенных в гневе об его отце. Но глаза-то не обманешь! – Я видела, как вы передавали Лоу для моей матери наркотики… — Ева! – резко перебил, стукнув по столу кулаком. Девушка, сидящая напротив, вздрогнула, съежившись, опасливо поглядывая из-под полуопущенных век. – Тебе ли не знать, когда другие видят не то, что есть на самом деле. — То есть, — запнулась, внимательно буравя непреклонное лицо мужчины. – Вы хотите сказать мне показалось? Адам встал, нависая над хрупкой фигуркой. В душе у него творился настоящий хаос. К каким жутким последствиям может привести невинный жест, брошенное в гневе слово или попытка вмешаться в чужие дела! Насколько разрушительными могут быть благие намерения. Как меняется судьба из-за ошибок. — Что ты видела? – сверлил потемневшим взглядом, болезненно напоминая Дарена. – Давай, Ева! Расскажи… *** Одиннадцатилетняя Ева, размахивая школьным рюкзаком, радостно бежит домой. Сегодня один из немногих хороших дней. Ее сочинение учительница зачитала перед классом и поставила наивысший балл. Никто на переменах не задирал (что бывает крайне редко). А по алгебре она легко осилила контрольную. В отличии от сверстников ей нравилось учиться, посещая школу. Но она ненавидела девчонок, вечно пытавшихся макнуть ее в грязь, указывая на жалкое социальное положение, из которого она могла выбраться только благодаря отличным оценкам. Замкнутый круг. Надо ходить в школу за знаниями и пересиливать желание туда не ходить из-за травли! Возле дома замерла. На крыльце в одних спортивных штанах стоял с голым торсом Эдвард Лоу. Не смотря на снежинки, витающие в остекленевшем воздухе, мужчина вальяжно оперся спиной о перила. На белой коже противно торчат завитки темных редких волос. Обманчиво кажущиеся безобидными худощавые руки расслаблено висят вдоль тела. Но Ева уже успела познакомиться с их силой, когда получила звонкую пощёчину, опрокинувшую на пол. Напротив, стоит отец Дарена, что-то быстро цедя сквозь зубы, буравя темным взглядом ехидное лицо. В кулаке Адам зажал небольшой пакетик и тыкал в грудь ненавистному другу ее матери. Ева даже дышать забыла. Паника лавиной окатила с ног до головы. Только б ее не заметили, иначе Эд в лучшем случае просто лишит ужина, в худшем опять вторгнется к ней в комнату… устроив порку. Девочка очень медленно попятилась назад. Почти скрывшись за углом, последнее что увидела, как Адам Тилл гневно дыша вложил в раскрытую ладонь Эдварда злосчастный пакетик с порошком, медленно убивающий Сару Стоун. Слезы подступили к горлу. Вот кто снабжает ее несчастную мать дрянью, от которой женщина постоянно находится в невменяемом состоянии. С трудом подавляя всхлипы, медленно побрела по улице. Позже она поругается с Дареном из-за его отца. *** — В тот день я вернулся раньше с работы. Эд даже не скрывался, покупая у местного барыги порошок. Настолько был уверен в своей безнаказанности, — мужчина задумчиво потер подбородок, обессиленно оседая обратно на свой табурет. Ева словно во сне поднялась и приблизилась к окну, за которым осенняя ночь вступила в свои законные права, укрыв улицу непроницаемым темным покрывалом. Уткнулась разгоряченным лбом в прохладное стекло. – Я не смог сдержаться. Налетел на него, хотел сбить спесь с лица вырвав пакетик, но он мерзким голосом остановил: «Не лезь в мои дела, Адам. За моей спиной стоят люди, которые перережут глотку твоему отпрыску!» Ева нехотя обернулась, встречаясь с растерянным взглядом бывшего вояки. Сердце кольнуло. Сейчас она его понимала. Понимала, что не мог Адам поступить иначе. Не смотря на кажущуюся черствость, внутри он был мягким и сильно любил сына. Настолько сильно, что смог закрыть глаза на творящийся под носом беспредел. Кто ему была Сара Стоун, чтоб бороться за нее? Жалкая соседка, свалившаяся неизвестно откуда с непокорной дочерью? Ее мать сама не желала противостоять трудностям. Сдалась после смерти мужа. Пошла по «легкому» пути. Девушка, чуть слышно вздохнув отвернулась. Ее матери так было проще. Доза и все… Нет печали! Вот только чем она расплачивалась с ублюдком? Вспомнились мерзкие ночи, когда Ева просыпалась от характерных стонов Эдварда. Иногда днем он даже не обращал внимания на присутствие ребенка в доме. Мог вскочить резко с места, подорваться к ее матери, схватить за волосы и утащить к себе в комнату, на ходу срывая с женщины одежду, абсолютно не внимая протестам. Однажды Ева попыталась остановить похотливого ублюдка. Накинулась с кулаками… Он отвесил ей пару звонких пощечин, схватил за горло и начал пытаться сорвать с нее одежду. На мгновенье приблизил лицо к ней, обдавая не свежим дыханием. Провел шершавым языком по шее, разливая тошнотворно мерзкую панику по не слушающемуся телу. Чудо, что Еве удалось тогда вырваться (в тот раз удалось). Передернула плечами отгоняя неприятные воспоминания. — Жаль, что мы расстались с сыном при столь трагической ситуации, — тихо продолжил свою исповедь Адам. Столько лет он держал все в себе, не имея ни возможности, ни желания облегчить душу. Ева единственна с кем имел смысл говорить о прошлом. – Я уверен, он меня все эти годы ненавидел, считая предателем… как и тебя… — украдкой бросил виноватый взгляд на сидящую на подоконнике девушку. – В прошлом году, я нашел его, — в голосе мелькнула гордость. – Украдкой наблюдал за ним. Дарен не заметил меня, это, конечно, к лучшему. Ты бы видела его! У него своя фирма, занимающаяся грузоперевозками. — Адам, я видела, — еле слышным шепотом оборвала речь отца любимого. Сердце болезненно сжалось при упоминании человека, которого ей пришлось оставить два дня назад. Вряд ли им суждено вновь встретиться. Судьба, заботливо сводившая сиротливые души дважды, не станет в вновь напрягаться. Им не суждено быть вместе. Как ни прискорбно осознавать, но они разрушаются, находясь рядом. – Благодаря Дарену моя память вернулась, — сильно сжала веки, чтобы предательские слезы не пролились. – Он был терпелив и ненавязчив. Не обрушил на голову поток правды, а мягко подводил к воспоминаниям, — резко соскочила с подоконника. Пальцы непроизвольно поймали прядь волос, заплетая в косичку. – Не знаю, случайна была наша встреча или спланирована Дареном, но он смог вернуть меня к жизни. Смог найти в себе силы, чтобы узнать правду и отпустить обиду на меня, — поморщившись откинула темную прядь. – А мне пришлось предать его. Бросить, ничего не объяснив! – обняла руками поникшие плечи. Кто бы мог подумать, что Ева и Адам, в прошлом не терпящие друг друга будут спустя много лет исповедоваться, высвобождая болезненную истину. – Адам, Дарен вскоре будет здесь. Я прошу передать, что не могла позволить себе втягивать его в грязь, в которой сама погрязла двенадцать лет назад. Он не должен вновь пострадать из-за меня, — устремила огромные синие глаза, наполненные слезами и мольбой. — Я все сделаю, — сухо кивнул головой. – Хотел бы пойти с тобой до конца, но уверен ты не позволишь, — угадал дальнейшие намерения девушки. – Пойдем, тебе нужно набраться сил, — встал, протягивая руку, но Ева лишь мотнула головой, обходя стороной. — Это комната Дарена, — отварил перед девушкой дверь. Щелкнул выключатель на стене, разгоняя мрак. – Здесь ничего не изменилось после бегства сына. Я все ждал, что он вернется. Хоть на миг… 27 Ева обвела усталым взглядом бывшее убежище Дарена. Странно, но именно таким она его себе представляла, когда была ребенком. Небольшая комната, в которой лишь односпальная кровать с жестким матрацем. Прикроватная тумбочка с двумя ящичками. Письменный стол, стул и невысокий платяной шкаф. Дверь позади чуть скрипнула, заставив девушку резко обернуться. Адам, видимо решил оставить ее на едине со своими мыслями и тихонько покинул помещение. Машинально потерла свои плечики, озираясь. Интересно чем Дарен занимался, когда проводил один вечера здесь? Присела на краешек жесткой кровати. Провела дрожащими пальчиками по байковому покрывалу. Прикрыла глаза, представляя шестнадцатилетнего подростка. Глубоко втянула воздух. Будто пронесся неуловимый след его запаха. Бред конечно! Не может так долго храниться его присутствие. Это всего лишь игра воображения. Она безумно хочет ощутить присутствие любимого, вот и мерещится желаемое. Резко распахнула веки, вскакивая с кровати. Неуловимая догадка пронеслась пулей в голове. Что, если… Рука сама собой выдвинула верхний ящик тумбочки, шаря по дну. Пожелтевшая газета с кроссвордами и полуголыми девицами в бикини. Библия. Библия? Хмыкнула под нос. Не замечала религиозных наклонностей друга. Очередная загадка или навязываемое привитие благих ценностей. Взяла книгу, пролистывая странницы… Грустная улыбка тронула уголки губ, а глаза затуманились набежавшими слезами. Фотокарточка… точнее ее половинка. Вторая, хранилась в соседнем доме целую вечность назад. Ева помнила тот далекий день. Это был ее двенадцатый день рождение. Естественно, никто даже не вспомнил про него. Только Дарен. После школы увез в соседний город, где они обкатали все аттракционы в парке. Наелись сладкой ваты запивая содовой. Под конец Ева увидала фото будку и затащила друга для памятного снимка. По возращению Дарен разрезал снимок пополам: — Я буду хранить свою часть. Ева, ты самое дорогое, что у меня есть… Как давно это было… Шмыгнула носом, улыбаясь. На сердце разлилось тепло. Кто бы мог подумать, что их чувства пронесутся сквозь года, не затухнув. Кто из них двоих мог представить, что Ева окажется в комнате Дарена, да еще по приглашению его отца. Хмыкнула от абсурдности, тут же погрустнев. В тот день они даже представить себе не могли чем все обернется. Чем им придется пожертвовать. Насколько это будет тяжело. Позади раздался еле слышный шорох. Девушка резко обернулась с зажатой карточкой между пальцев. В дверях стоял Адам со стопкой постельного белья: — Я увидел эту фотографию почти через год после исчезновения сына, — тихо произнес, кладя на постель свою ношу. Приблизился, вглядываясь в счастливое лицо растрепанной двенадцатилетней девочки на снимке. – Тогда меня чуть удар не хватил… Я все думал, как мог так ужасно поступить мой сын… Ведь он готов был пылинки сдувать с тебя, убить за малейший вред… — Теперь ты знаешь, что он был не виновен, — прошептала, захлопывая библию с фотографией. — Спасибо, Ева за это! – искренне поблагодарил. – Для меня это очень важно! Узнать правду, хоть и через двенадцать лет. Как камень с души свалился. Девушка кивнула. Хоть кому-то стало легче. Столько разрушенных судеб… из-за одного больного выродка! — Я был в больнице… — Адам отвел смущенно глаза. – Вместе с тобой приехал на скорой, — Ева удивленно уставилась на бывшего солдафона. Оказывается, он сентиментальный, хоть постоянно скрывает это. – Врачи до утра пытались тебя спасти. Честно говоря, я не верил, что ты выкарабкаешься! – пытался облегчить душу, почесывая затылок. – Столько крови… Ты потеряла очень много крови! К тому же насилие… — бросил смущенный взгляд почти черных глаз. – Мне разрешили зайти в палату, когда ты отошла от наркоза, — он словно вернулся в тот злосчастный день. Перед глазами предстала бледная девочка с затравленным лицом. В ее взгляде читалось отчаяние. Она ничего не понимала. Где она? Где ее мать? Почему ее тело нестерпимо болит? Паника в немом вопросе. Кто он? Очередной безликий человек, пытающийся объяснить происходящее или выведать правду. – Я не смог заставить себя произнести ни слова. Мне было бесконечно тебя жаль, к тому же я испытывал вину за содеянное сыном. Мне хотелось удавиться! — Адам, я понимаю, — тихо оборвала прерывистую исповедь мужчины. Она ему искренне сочувствовала. Ее разум оградил от кошмара, а вот Адаму пришлось в нем жить. Нести вину на своих плечах. Оправдываться за поступок сына перед соседями. И никто даже не попытался выяснить как все на самом деле было. Все решили, что Дарен действительно виновен! Так проще. Обвинить человека сбежавшего, который не может обелить себя. — Вернувшись из больницы, я ворвался в дом Эдварда (его тогда не было), схватил за плечи Сару, встряхнул. Закричал, что с ее дочерью случилось несчастье и она нуждается как никогда в матери… Меня тогда разрывали эмоции. Негодование на сына мешалось с чувством вины за его поступок. Хотел лишь одного: если не исправить содеянное, то хотя бы облегчить твои страдания! Ева прижала дрожащие кулачки к груди. Он пытался вразумить ее мать? Волна шока вперемешку с благодарностью разлилась по телу. Кто бы мог подумать! Адам Тилл! Безжалостный вояка пытается пробудить материнские чувства в наркоманке! Ну и пусть из-за чувства вины! Из всех он единственный искренне желал помочь. — Сара заметалась по дому. Хотела ринуться к тебе, но тут вернулся Эд… — понуро уронил голову на грудь, рвано дыша. Ему никогда не понять женщину, бросившую свое родное дитя, ведь он так не смог бы поступить. – Выставил меня из своего дома, дав ясно понять, что они справятся без меня. А через два дня их не стало … испарились… — развел руки в стороны. — Спасибо за попытку, — с огромным трудом смогла выдавить из себя девушка. Вопросов стало еще больше. Сара хотела навестить дочь. По всей видимости Эдвард Лоу ей помешал осуществить задуманное… Тогда куда она делась? В очередном наркотическом угаре направилась к дочери и заблудилась в лесу? Умерла в какой-нибудь яме? Почему Лоу не заявил о пропаже? Насильно увез с собой? Для чего? Убил? Почему не дал матери встретиться с родной кровинкой? Правда этому есть объяснение. Он, вероятно, испугался, что при виде Сары Ева вспомнит истинного виновника и раскроет его мерзкую тайну. Вцепилась пальцами в волосы, сжимая голову. Ей необходимо узнать судьбу женщины! Если она жива, выпытать почему та не соизволила помочь дочери или хотя бы подарив свою заботу с любовью облегчить страдания? В душе копился ком уверенности что Сары все-таки больше нет. Когда-то в прошлой жизни, когда Евин отец еще был жив, мать являла собой хрупкую, нежную женщину, любящую свою дочь. Девушка помнила, как проводила чудесные дни в ее обществе, когда они весело пытались приготовить нечто особенно вкусное или просто гуляли, делясь своими переживаниями. Позже, после переезда, в Саре в промежутках между наркотическим угаром иногда просыпались материнские чувства. Она украдкой, от Эдварда обнимала Еву, интересовалась как у той дела, обещала попытаться исправиться, но появлялся Лоу… И все вновь катилось под откос. — Может тебе стоит здесь остаться? – неожиданно прервал раздумья Адам. – Поживешь у меня, попытаешься… — Что попытаюсь? – резко перебила, не дав договорить. В глазах опять зажегся безумный огонек. — Попытаюсь простить? Принять содеянное? – фыркнула. – Это меня разрушает, Адам! Я двенадцать лет жила не понимая, что со мной не так! – закричала, пытаясь заглушить душевную боль. – Все эти годы не могла ни с кем общаться, не могла без успокоительных таблеток выйти на улицу! Не могла нормально учиться, работать. Да если бы ни твой сын, то и дальше бы влачила ничтожное существование, все больше съедаемая своими демонами! – судорожно вздохнула. Ее слегка потряхивало. Пальцы непроизвольно выхватили прядь волос, заплетая в косичку. – Хочу мести! – произнесла словно обиженный ребенок, дуя губки. — Ты уверена, что сможешь? – мужчина упер руки в бока с укором сверля хрупкую фигурку темным взглядом. – Ты хоть представляешь какого это убить человека? Не каждый сильный духом оправляется! Меня после войны до сих пор преследуют глаза мертвых! – навис над непреклонной девушкой. — Ты предлагаешь мне дождаться Дарена? Потому как, я уверена, он со дня на день здесь объявится. Предлагаешь вновь втянуть твоего сына во все то дерьмо, в котором я погрязла? – устремила огромные синие глаза, в которых плескалось безумие со злостью. – Я не хочу, чтобы он опять меня винил во всех бедах! Не хочу марать своими проблемами! – задохнулась от переполнявших эмоций, на глаза навернулись предательские слезы. – Он чуть не сбежал, поняв, что был не единственный… — чуть слышно выдавила из себя. – Думаешь Дарен сможет любить дальше любить, узнав кто поимел его Занозу двенадцать лет назад? – вскинула лицо, плотно сжав челюсть. — Вот что на самом деле у тебя на уме, несчастная девочка, — ласково произнес Адам. – Ты ненавидишь себя за насилие, думаешь, Дарен тоже будет ненавидеть! – протянул руку, желая приобнять, но девушка резко отпрянула, мотая головой. – Дарен любит тебя. Он сможет принять… не отвернется… Тем более твоей вины здесь нет! — От куда тебе знать? Ты не общался с ним много лет! – уколола отцовское сердце. – Мы все изменились! — Ева! Прекрати! – нарочно рявкнул, останавливая поток гнева. – Ты должна сама себя принять, тогда все остальные тоже это сделают. Девушка отвернулась, задыхаясь от негодования. Легко сказать, принять! Что там говорила Тара Рид? Помочь самой себе? Вот она и помогает! Не требует помощи, лишь хочет, чтоб на пути никто не стоял. Ева прекрасно осознает преступность своего замысла, даже готова понести наказание, лишь бы Эдвард Лоу не осквернял больше собой мир и не мог сломать еще одну невинную душу. Девушка обреченно вздохнула, погружаясь в тяжелые мысли: — К тому же только он знает куда делась моя мать, — в голосе послышалась безысходность. И Ева, и Адам понимали, что скорее всего Сары Стоун уже нет в живых. — Ложись спать. Утро вечера мудрее, — понуро опустил голову мужчина. Он не мог ничего изменить. Мог только помочь сломленной девушке уверенно встретиться лицом к лицу с противником. – Хочу пойти с тобой, — украдкой бросил обеспокоенный взгляд. — Нет, Адам. Ты останешься здесь и, наконец, увидишься с сыном, — улыбнулась сквозь слезы, разбивая мужское сердце на части.