— Жив-живехонек! Стал бы я тебе покойника в напарники предлагать! Не то предложил бы уж Дровосека. Помнишь Джерри Дровосека и Дербиширское дело! Ха-ха-ха! — Нет уж, Глаз, давай на сей раз обойдемся без дровосеков. — Ладно, обойдемся Пуделем. А ты, кстати, не держишь ли на него зла, помнишь, как вы сцепились с ним «У любимой тети» и как наши ребята, разнимая вас, чуть не разнесли в щепки этот веселый кабак? — Я не баба, чтобы зло копить. — Кстати, о них. Помнишь подружку Пуделя, Джильбердиху-кабатчицу и ее фирменный коктейль? Ха-ха-ха! Одна дура чуть не отправила к праотцам всю нашу банду. Правда забавно? — А не маловато будет одного Пуделя? (Это я решил проверить, есть ли с Бен Глазом кто еще.) — Тебе мало Пуделя, Читатель?! — Да нет, что ты! Пуделя не бывает мало, его всегда почему-то слишком много! — К сожалению, выбирать не приходится, потому что из наших, из проверенных, больше никого и нет. А с чужими связываться не хочу. Что-то стал я недоверчивый. Да и людей не осталось стоящих, таких как Фанфарон или профессор Мориарти, или Гарри на худой конец, — все уже в покойниках ходят. А что за люди были! Даровитые, с воображением, с размахом. Теперь уж таких нет. Измельчал народец. Потому я сам по себе, так спокойней. Я и мой верный пес. Ну, и ты теперь. А втроем мы справимся с любым делом. С любым, Читатель! Бен Глаз на минуту приоткрыл стеклянную дверь на террасу, щелкнул пальцами. Я невольно поежился, когда в преломлении граненых квадратиков на меня глянула зверская рожа и из-за двери показался Эд Пудель собственной персоной. Жирный верзила с копной черных кудрей, глазами бешеного кабана и ухватками гориллы. И я не пожелал бы иметь с ним дело за все сокровища Голконды. Потоптавшись в дверях, кудрявый гигант по знаку своего патрона вновь исчез за дверью. Это был выкормыш Бен Глаза, оттого только он один и мог безнаказанно испытывать терпение своего кошмарного телохранителя. Всякий другой в таком случае рисковал бы смертельно. — Что это еще за привидение? — процедил я сквозь зубы, единственно, чтобы скрыть дрожь. — Не придуривайся, Читатель, это мой ангел-хранитель. — Ангел сатаны? — не удержался я от сарказма. — Хотя бы и так. Похоже, сэр, от хорошей жизни вы совсем потеряли снисхождение к ближнему. — Вовсе нет. — В таком случае приюти нас ненадолго. — С этим кудрявым? — Да, с этим кудрявым. — Боюсь, его не взяли бы сюда и могильщиком, хотя бы вся палата лордов вздумала за него поручиться. Что называется, дурака видать издалека, вот подлеца не угодать с лица… — Ну, ты полегче, дружок, подлецами-то размахивай, себя-то ты к какой породе относишь, Билл Читатель? — Я-то? Чистой воды подлец! — Ну-ну, не надо покаянных рыданий у меня на плече. Я не папа римский, индульгенций не выписываю. — Думаю, человечество от этого только выиграло. — Мне нет дела до человечества. Меня интересует только наша маленькая компания в связи с нашим большим делом. — Тогда подумай, Глаз, не слишком ли рискованно показывать этого троглодита при свете дня. Не насторожит ли это всю округу? Впрочем… в двух милях отсюда прячется сторожка лесника. Там, конечно, ни камина, ни меблировки, но нашему другу сойдет. — Нет-нет, Читатель, никаких сторожек. Пудель останется при мне. Замок достаточно обширен, для того чтобы спрятать с десяток таких молодцов, как Пудель. К тому же если со мной что-нибудь случится, он исполнит мою посмертную волю… — И какова же она, если не секрет. — Секрета нет, я завещал Пуделю, в случае чего, хорошенько посчитаться с моим убийцей. — А если кудрявый завалит все дело? Что тогда? — Тогда я собственноручно сниму с него кудрявый скальп, и снесу его в кунсткамеру, вот и все. Негодяй в очередной раз пронзил меня своим единственным глазом, который, похоже, один стоил двух. Кстати, в прежние времена звался он Бен Гламур за свою изысканную красоту. Однако лишившись глаза, решил именоваться по-новому — Бен Глаз. Видно, буковки «Б.Г.» на фамильном перстне были ему дороже лестной клички «Нельсон», которой его было окрестили. Но и черную повязку не пожелал сменять на непритязательные темные очки. То ли из-за суеверия какого, а то ли из-за куража. Он уверял, что шалая Фортуна иной раз грубо метит своих любимчиков. А в том, что он ее любимчик, Глаз не сомневался. Я решил поселить бандитов в замке, как они того желали. Зная осторожность Глаза, я не боялся, что накануне серьезного дела он примется разгуливать по коридорам и заглядывать в комнаты его обитателей, тем более разрешит подобное Пуделю. Наоборот, это было даже некоторой гарантией того, что сидеть они будут тихо, и давало мне мало-мальскую возможность подготовиться к решающему шагу. — В таком случае все комнаты на третьем этаже к вашим услугам… э-э… кроме одной. — Кроме одной? Ха-ха! Вот в ней я и поселюсь, — заявил Глаз, явно из чистой бравады. — Ну, это… вряд ли. — Почему же? — Она… она совершенно пустая, — я нарочно замялся и отвел глаза. — В чем дело, Читатель? Говори, не финти. — Уверяю тебя, это чистая правда. — Говори, что с ней не так? — Да все так… Правда, связано с ней одно суеверие… Оттого еще никому не приходило в голову в ней даже переночевать, не то что поселиться. Ну и название у нее несколько пугающее. — Какое же у нее название? — Карта перед тобой, Глаз, посмотри сноску. В сносках всегда самое интересное, сам я этим байкам не верю, но… Он не стал меня слушать, а усмехнулся и уткнулся в карту. — Ой-ой-ой! «Страшная комната»! И почему же это она страшная? — Этого я… не могу сказать. — Потому, что не знаешь? — Потому, что клялся. — Клялся? Так, так, так. Кому же и зачем? — Тому, кто открыл мне это… эту тайну, и затем, чтобы ее сохранить. — Но мне, своему кузену, ты ведь можешь ее открыть? — Конечно, если ты поклянешься. — Ну, хватит сказок, дружок, говори, в чем дело. — Ты еще не поклялся, Глаз. — В чем это я должен поклясться, Читатель? — Что не переступишь порога этой комнаты. — Ладно, клянусь. — Не так, а по всей форме, как и я клялся: «Чтобы на совести посвятившего меня в эту тайну не тяготело несчастье, клянусь не переступать порога этой комнаты!!» Он повторил за мной слово в слово и от себя прибавил, видимо, для большей убедительности: — Будь я проклят, коли сунусь в эту злосчастную каморку! Пускай меня постигнет кара небес, если нога моя окажется в этой дьявольской конуре! Пускай сойду я живой в преисподнюю, если только нарушу сию клятву! — и разразился совершенно неподходящим к делу хохотом. — Достаточно? — Вполне! — Ну, и… — Тайна такова: тот, кто войдет в эту комнату, назад не выйдет ни живым, ни мертвым. — И это все??? — Все. — Так ты не открыл мне тайну, Читатель, а только еще больше напустил туману. — Чего же ты хочешь — за что купил, за то и продаю. — Ну хватит сказок! На месте разберемся. Давай показывай. — Погоди, Глаз, может, прежде обследуем подвал. Ведь я все время говорил про тайник в подвале. — Подвал никуда от нас не уйдет. Показывай эту треклятую комнату. Я поломался еще для вида, а там, взяв свечу, с осторожностью повел бандитов на третий этаж. Хотя осторожничал я напрасно, шума мы производили не более, чем наши тени, скользившие за нами по пятам. К тому же за окнами шумел ветер и в старых рамах дребезжали стекла.