Понедельник — Родненькие вы мои, я очень высоко вас ценю, — проникновенно молвил шеф. — Это не к добру, — шепнула мне Трошкина, лицо которой являло маску почтительного внимания. Я мысленно согласилась с подругой. В последний раз, когда Бронич заявил, что безмерно ценит гениальный коллектив нашего рекламного агентства, нам всем не выплатили премиальные. Ибо сказано было — безмерно, так как же можно оскорбить гениев оценкой таланта в пошлых денежных знаках? — Инночка, Аллочка, Жаник. — Шеф добавил в голос душевности, и на моей спине материализовались мурашки. Точно не к добру! — Вы наши лучшие сотруднички, и именно вас я бросаю на новый проектик, — возвестил Бронич. Мурашки на спине выжидательно замерли. Я подняла руку: — А можно лично меня бросить в ров с голодными львами? Из-за журнала, прикрывающего выразительную физиономию нашего дизайнера Жана, донесся нервный смешок. — Отработаешь проектик — и хоть в ров, хоть в декрет, — великодушно разрешил шеф. Трошкина издала недоверчивое «Пф-ф-ф». Она до сих пор не оповестила Бронича о том, что буквально на днях выходит замуж, именно по причине того, что милые женскому слуху слова «свадьба» и «декрет» шеф считает непристойными синонимами и что эти слова уважающие себя труженицы даже знать не должны. Она даже свадебный отпуск попросить постеснялась. — Какой проектик-то? — сдался Жаник, опустив журнал. Мы с Алкой, не сговариваясь, вопросительно наклонили головы набок, точно пара волнистых попугайчиков. Причем синхронность явили такую, какой мог бы похвастаться разве что двуглавый орел. — Мы успешно выиграли тендерчик на продвижение компании «Сидим-едим», — объявил Бронич и выжидательно замолчал, словно надеясь на бурные аплодисменты. Ага, сейчас. — Только через мой труп, — сказала я. — Только при одном условии, — в то же время произнесла Трошкина. Шеф сориентировался моментально — игнорировал меня и благожелательно посмотрел на Алку: — О, так скорее сообщите свое условие, труп! Только учтите, что авансика не будет. — А бюджетик хоть будет? — спросила я без особой надежды. «Сидим-едим» — это региональная сеть ресторанов эконом-класса. Уж если там бумажные салфетки на четвертушки режут, могу представить, как покромсают затраты на продвижение. — Нет бюджетика — нет проектика, — напомнил Бронич одно из золотых правил рекламного бизнеса. Значит, будем работать не за еду. Уже хорошо. — Отлично, — кивнула Алка, как правило, более оптимистичная (или просто менее опытная), чем я. — Наше условие — двухнедельный отпуск мне и Кузнецовой. — А мне? — обиделся Жан. — И тебе тоже, если ты сможешь работать дистанционно, — расщедрилась Трошкина. — Если работать, какой же это отпуск? — логично рассудил дизайнер. — Мне тогда лучше новый графический планшет. — Ему планшет, нам отпуск, и можете продавать нас в рабство рестораторам, — подытожила я и выдвинула подбородок. Знаю, знаю, в такие моменты я становлюсь похожа на ледокол «Ленин», но кто сказал, что это плохой объект для подражания? — Но вы обе уже были в отпуске в прошлом годике! — неискренне возмутился Бронич. Я скосила глаза налево, и там обнаружился ледокол «Трошкина». Правильно, будем выступать единой боевой флотилией. Если мы с Алкой всерьез упремся, проектик встанет намертво, еще не сделав ни шагу. — Ладно, так и быть, одна неделька отпуска, — оценив нашу с подружкой суммарную ледокольную мощь, скривился Бронич. — Две недели! — сурово прогудели боевые ледоколы. — Хорошо, уговорили, десять деньков отпуска! — Шеф вздохнул и отступил на заранее подготовленные позиции. — Но на связи быть круглосуточно и проектик двигать так, чтобы заказчик плясал от радости! — Захороводим, — уверенно пообещала я и встала. — Разрешите приступить к хореографическим упражнениям? — Ты, Кузнецова, нахалка, и когда-нибудь я тебя обязательно уволю, — пообещал Бронич. Но голос у него был довольный. Знает ведь, старый лис, что мы и вправду самые лучшие. — Зайдите к Зарочке Рафаэловне, она конкретизирует задачку. — Этими словами шеф завершил аудиенцию. Зара Рафаэловна — наш коммерческий директор. В кулуарах мы зовем ее Мелкой Заразой, потому что комдирша наша невелика росточком, даже ниже Трошкиной, стройна, худощава и изящна, как холерная палочка. Ну, и ФИО у нее подходящее. Как человек, которому тоже не повезло с именем (по паспорту я, страшно вымолвить, Индия), я считаю, что родители коллеги поступили безответственно, назвав ее Зарой при фамилии Заманян. Зара Заманян! Да даже встроенный корректор орфографии в мобильнике норовит сохранить ее контакт как «Зараза Манян»! Поэтому Зара Рафаэловна требует, чтобы ее называли исключительно по имени-отчеству, хотя это тоже вызывает вопросы. Трошкина, помнится, поначалу все интересовалась, как зовут папу коммерческого директора — Рафаэль, как художника, или Рафаэлло, как конфеты. Оказалось — Рафаил, как архангела. Просто отчество в ЗАГСе с ошибкой записали. В любом случае, зараза — это сама суть Зары Рафаэловны. Она неотразима и победоносна, как бубонная чума, и точно так же просачивается сквозь любые препоны. Если Зару Рафаэловну выгнать в дверь, она влетит в окно, влезет в печную трубу, проникнет в водозабор или просочится в канализацию — так или иначе найдет способ захватить позиции. Бронич души не чает в нашем ловком и добычливом, как индеец, коммерческом директоре. Образно говоря, она охапками приносит нам скальпы клиентов. Другое дело, что Зара Рафаэловна крайне мало понимает в рекламных технологиях, а потому большая часть заказов, добытых ею, — это сущий геморрой для исполнителей. За это коммерческого директора очень не любит наш гениальный коллектив. К счастью, общаемся мы с Заразой эпизодически, потому что она все время куда-то торопится. — Так, девочки и мальчики, у меня на вас всего одна минута, так что слушайте внимательно! Зараза дорисовала себе алые уста, поплямкала губами, распределяя по ним колер, швырнула в огромную жесткую торбу «Луи Вьюиттон» помаду и пудреницу, щелкнула замком сумки и встала: — Я таки урвала для нас сладенький кусочек — заказ от сети «Сидим-едим». Контракт подпишем через неделю, к этому моменту у нас должны быть два крутых фуд-блогера. — Мы расширяем штат? — напряженно поинтересовался Жан, смахнув с плеча невидимую соринку. В нашем славном офисе Жаник без устали борется за звание короля красоты. Бороться ему вообще-то не с кем, прочим нашим мужикам не до такой ерунды, но любого новичка ревнивый Жан воспринимает как потенциального конкурента. — Да фигу вам! Обойдетесь без расширения! — рявкнула Зараза и для наглядности сунула в лицо Жанику скрученную из наманикюренных пальчиков дулю. — Новый крем для рук? — пошевелив носом, невозмутимо поинтересовался наш король красоты. — Пахнет вкусно! Медом, да? — Дерьмом вам запахнет, если завалите проект! — пообещала грубая Зараза, сдергивая с вешалки шелковый летний пыльник. — Двух крутых фуд-блогеров нужно срочно вырастить на собственных грядках, и мне плевать, как вы втроем это сделаете! Она протопала к выходу и удалилась из офиса, воинственно стуча каблуками. У нашей карликовой Заразы всегда высоченные каблуки, и топает она ими так, словно у нее не две ноги, а все восемь, как у паучихи. Или как будто она ходит на привязанных к ногам табуретках из железного дерева. Мы с Трошкиной переглянулись. — Она сказала — втроем, но я не писарчук, значит, расти в крутых фуд-блогеров придется вам, мои крошки! — абсолютно правильно трактовал происходящее наш дизайнер. — Со своей стороны готов обеспечить артподдержку офигенными визуалами, только скажите, что вам нужно. Он вынул из нагрудного кармашка рубашки маленькую серебряную расческу от Тиффани, одним взмахом придал идеальную форму вздыбленному гребешком чубчику и, насвистывая, удалился в курилку — сражать неземной красотой сотрудниц чужих офисов, потому что у наших дам на него уже выработался стойкий иммунитет. — Интересно, с чего он взял, что у Заразы новый крем для рук? — пробормотала я, проводив нашего офисного Казанову недобрым взглядом. — Что, Жаник Заразе регулярно лапки целует? — Да пусть он хоть с ног до головы ее облизывает, нам-то что? — легко отмахнулась святая простота Трошкина, далекая от офисных интриг. — Ну, здрасьте! — Я хлопнула руками по коленкам. Неприкрытые короткой юбкой коленки были голые, и шлепок получился неожиданно звучный и сочный, как кряканье молодой кокетливой утки. На призывный звук из своей темной комнаты выглянул наш видеоинженер Андрюха. — Изыди! — сурово повелела ему я, и Эндрю, оценив интонацию, послушно развоплотился. — Трошкина, если у Жаника с Заразой шуры-муры, он же станет пересказывать ей все разговоры коллег, и мы будем вынуждены постоянно выбирать выражения! — объяснила я наивной подружке.