Милые девичьи посиделки прервал Зяма, по-свойски вломившийся в квартиру со словами: — Алка, я вернулся, ты рада? Алка безусловно была рада, так что мне пришлось ретироваться — не смотреть же, как они целуются и обжимаются. К тому же я просто не могла слышать, как Трошкина называет Зяму «мой пупсик». Во-первых, из них двоих миленькая маленькая куколка — это сама Алка. Во-вторых, почти двухметровый накачанный Зяма с сокрушительным обаянием матерого суккуба — и чей-то там пупсик?! Обхохочешься. Я оставила парочку без помех и зрителей наслаждаться обществом друг друга, но Зямино представление о полноценном наслаждении включало также плотный ужин, поэтому очень скоро братец прибежал домой и прямо с порога поинтересовался: — Чем сегодня кормят? — На выбор — лабутены, ламборджини, лобиани, — сообщила я, выходя из своей комнаты. — Мне всего и побольше. Зяма сначала потер руки, потом помыл их, потом запустил в тазик с пирогами: — Умммм! Это что-то грузинское? Тематический ужин? Я кивнула. В свадебное путешествие молодожены собрались в Тбилиси. Папуля заранее начал заботливо адаптировать их к местной кухне. — Ха хафи? — спросил братец с набитым ртом. «А запить?» — перевела я. Налив прожоре мацони, я решила, что хватит за ним ухаживать, как будто я закрепощенная женщина Кавказа, и ушла к себе, но в одиночестве не осталась, потому что ко мне явилась мамуля. — Дюша, дочь моя, умеешь ли ты хранить секреты? — интригующе спросила она. — Смотря какие, — молвила я уклончиво, но честно. В самом деле, если враги будут пытать меня, требуя выдать им тайну фотосинтеза или закон Ома, они от меня точно ничего не добьются. А вот если один хороший человек попросит поделиться подробностями личной жизни другого хорошего человека… Мамуля, видимо, прочитала ответ на моем лице, потому что развернулась к двери. — Да говори уже, не темни, — вздохнула я, отложив планшет. — Если бы я хотела тебя предать, то могла бы прямо сейчас пойти к папуле и сказать ему: «Пап, а у мамы завелся какой-то секрет». И все, иметь тебе дело с военной разведкой. — Вот ведь умеешь ты мастерски обрисовать перспективы, — поморщилась мамуля. — Даже странно, что при таком таланте ты не стала художником-маринистом! — А почему я им не стала, ты забыла? — прищурилась злопамятная я. — Кто отругал трехлетнюю Дюшеньку за то, что она немножечко порисовала на стене мамиными тенями для глаз в сине-зеленой гамме? — Так это же были настоящие французские тени, мне привезли их из самого Парижа! — возмутилась мамуля. — Вот если бы я сейчас использовала для подобного настенного творчества твою дорогую косметику, ты бы меня разве не отругала? — Не-а, — ответила я и похлопала по дивану, приглашая родительницу присесть. — Я бы разговаривала с тобой особенно ласково… вплоть до самого приезда психиатра. — Возможно, именно психиатр тут и нужен, — уныло согласилась мамуля, присаживаясь. — Знаешь, у меня появилось пугающее подозрение, будто я схожу с ума… — Да ладно? С чего бы? Ты всего-то с полсотни романов про нечисть и нежить написала! Разве это можно считать серьезным испытанием для рассудка? — съехидничала я. — Думаешь, пора сменить жанр? — задумалась писательница. — А за него будут платить так же хорошо, как за ужастики? — спросила я, отнюдь не желая подорвать благосостояние семьи. — Возможно, если это будут эротические романы. — В мамулином голосе прорезалась мечтательность. — Не годится. — Я помотала головой. — Для эротических романов у тебя ярких личных впечатлений не наберется, и супруг гения не позволит радикально пополнить опыт. Скажи сначала, что не так с ужастиками, а потом подумаем, надо ли тебе менять жанр. — Меня преследует Темный Повелитель, — призналась мамуля с явным смущением и, как мне показалось, с толикой гордости. Конечно, Темный Повелитель — это вам не червяк дождевой, это звучит гордо. — Кто-о? — Я чуть преувеличенно удивилась. Пусть мамуля порадуется, что произвела впечатление на публику. Писателям это полезно. — Темный Повелитель, — повторила она. — Так он себя называет, а я понятия не имею, кто это такой. — Король Свазиленда? — предположила я. — Кто-о?! — Мсвати Третий, король карликового африканского государства Свазиленд, — объяснила я. — Не знаю такого, — призналась мамуля, не уточнив, не знает она лично короля или все его государство. — А почему именно он? — Потому что идеально подходит под определение «Темный Повелитель». — Я пожала плечами. — И к тому же он как раз сейчас находится в России с официальным визитом, я видела новость об этом в Сети. — И давно он приехал? — заинтересовалась мамуля. — Вчера. — Нет, тогда это другой Темный Повелитель, — с сожалением сказала она. — Мой меня уже вторую неделю преследует. Я нахмурилась. В том, как родительница назвала неведомого Темного Поведителя «мой», была уже некая интимность. И это при том, что у нее есть законный повелитель, он же муж, он же наш папуля, он же новое воплощение легендарного ревнивца Отелло! — Вот, кстати, может, это Мавр Венецианский? — Я выдвинула новую версию. — Чем тебе не Темный Повелитель? Давай, рассказывай, как именно он тебя преследует? — Он подбрасывает мне записки и конфетки, — порозовела мамуля. — Не ешь их, козленочком станешь, — машинально посоветовала я. — В смысле — подбрасывает? Как? Аж на восьмой этаж?! — Тебе смешно, а я нервничаю, — пристыдила меня мамуля. — Я то и дело нахожу записки и конфетки то в кармане, то в сумке. — Зная, что творится у тебя в сумке, полагаю, находишь ты их с запозданием, — предположила я. — Даты в записках есть? — Нет. Только очень короткий текст и подпись: Темный Повелитель. То есть поначалу подпись была именно такая, а потом сократилась до двух заглавных букв: ТП. — То есть вы перешли на тот уровень, когда можно общаться запросто, без церемоний. — Я снова не удержалась и съехидничала. — А что пишет-то тебе друг Тэ Пэ? — Чушь какую-то. — Мамуля выразительно продекламировала с приготовленного листочка. — «Уже скоро. Темный Повелитель». «Жди и верь. Темный Повелитель». И дальше уже как Тэ Пэ: «Все будет хорошо», «Все в восторге от тебя», «Мы идем к вам». — По-моему, твой Тэ Пэ слишком много смотрит телевизор, это очень похоже на обрывки рекламных слоганов, — отметила я. — А сами записки ты разве не сохранила? — Только последнюю. Мамуля протянула мне полоску обычной писчей бумаги, какой пользуются во всех конторах мира: — Я обнаружила ее за лентой на шляпе, когда вернулась сегодня с утренней прогулки. — Какой именно шляпы? Той, соломенной, из Венеции? — зачем-то уточнила я и развернула бумажку. — Хм, «Мечты сбываются. ТП»… Слушай, тогда это Газпром! — Почему Газпром, где логика? — Или Лукойл. Главная нефтяная компания страны — чем не Темный Повелитель? Нефть — это же черное золото. — Где я, а где нефть? — Мамуля разозлилась. — Не имею никакого отношения ни к ней, ни к золоту! — А жаль, — заметила я, изучая записку. — Несерьезно это как-то, Темный Повелитель, а печатает послание на компьютере. Нет бы начертать роковые слова собственноручно, гусиным пером, красивыми готическими буковками… — Кровью! — поддакнула мамуля, сделав большие глаза и тут же уменьшив их до нормы. — Нет, кровью не надо, это было бы страшно. — Знаешь, по-моему, это какой-то безобидный розыгрыш, — рассудила я. — Тебе ведь не угрожают, ничего от тебя не хотят… — Кроме того, чтобы я ждала и верила, — напомнила мамуля, у которой профессиональная память на тексты. — Но ожидания не уточняют и вероисповедание не навязывают. — Я вернула ей записку. — А что с конфетами, они не могут быть ниточкой, за которую можно потянуть? — Как можно потянуть за обычную рафаэлку? Конфеты я то в кармане, то в сумке нахожу, в шляпе вот сегодня ничего такого не было, — сообщила родительница, не утаив сожаления. Конфеты она любит, тут Темный Повелитель не прогадал.