— А «Волга»? Где же ваша-то «тачка» была? «Запуталась, совсем завралась, — с горечью подумала Скворцова. — Мамочка, милая, помоги…» — Не знаю. Ничего не знаю, — обмерла от страха девушка, и ее лицо на глазах поглупело. Выслушав Осокина, начальник ОУР сказал: — Вот видишь, Николай Иванович, как все оборачивается. Факты, казалось бы не связанные между собой, сами выстраиваются. Думаю, что они вот-вот замкнутся в цепочку. В одну, а потом во вторую. Так пока и пойдем по двум направлениям. Миронов помолчал, обдумывая. — Не исключено, что Коркина использовали втемную, — продолжал он. — Он виноват, но неизвестно, в какой степени. Хорохорился, как тот петух, потом, видно, сдрейфил, но повел себя не лучшим образом. — У парня своя версия, — вставил Осокин. — Лопнула как мыльный пузырь. Вот появится отец, и сынок по-другому запоет. — Старший Коркин, помнится, проходил по какому-то делу? Кажется, кража, но попал, понимаешь ли, в скользкую руку… Офицеры выразительно переглянулись. Начав с продавца, Коркин прошел все торговые ступени и добрался до директорского кресла. Не раз и не два ему приходилось за некоторые действия, подпадавшие под соответствующие статьи Уголовного кодекса, держать ответ, но «свои» люди достаточно ловко выводили его из-под огня. — Я вот о чем думаю, — сказал Осокин. — Не мешало бы с Максом проехать по его субботнему маршруту, а потом отдельно — со Скворцовой. — Это, Николай Иванович, идея, — подхватил Миронов. — Я сейчас ему позвоню. Он набрал номер телефона Коркина. В ответ — длинные гудки. — Не берет трубку. Не берет — и все, — сделал вывод Осокин. — Будем разгадывать пароль, — сказал майор, прокручивая диск. Наконец он дозвонился. — Не могу, товарищ майор, — сказал Макс. — Предков встречаю. — Тогда несколько вопросов, — взглянув на часы, не отступал Миронов. — Первый. За кем ездили на «Волге» в субботу вечером? В трубке слышалось только характерное потрескивание. — Жду, Макс. Вы, говорят, друга встречали. Очевидное отрицать неразумно. Маленькая ложь порождает большие подозрения. — Скворцова попросила подбросить ее к метро «Кировский завод». Там ее поджидали. — А кого на улицу Зайцева подбросили? — Девушку. — Как ее зовут? — Не знаю. Это Людмилина приятельница. — Вам уже приходилось оказывать подобные услуги? — Иногда. — Кого-нибудь запомнили? — Нет. И не собираюсь запоминать. — Понимаю, но кто-то что-то рассказал, допустим, анекдот. Случайно разговорились. Девушка приглянулась. Мало ли что бывает в дороге… — Нет. — И тут же, отменив неуверенное «нет», сказал — Вообще-то вспомнил одну девицу. С зелеными, как у кошки, глазами. Так ее и звали — Рыжая. Оля Рыжая. После совещания у начальника управления Миронов пригласил к себе старшего лейтенанта Ершова. — Ты, Юрий, у нас самый молодой, самый симпатичный, — широко улыбаясь, начал Миронов. — Надо, понимаешь ли, встретиться с одной девушкой. Зовут ее Олей. Живет в нашем районе… Майор еще вводил офицера в курс необычного задания, когда в дверь постучали. В кабинет вошел невысокого роста, пухлый, человек в светлом клетчатом костюме. Из-за толстых стекол очков глядели маленькие заплывшие глаза. — Я — Коркин, — представился он. «Видно, прямо с аэродрома, — решил Миронов. — Не предупредил, рисковал напороться на отказ. Ушлый, за дверь не выставишь». И сказал: — Слушаю вас, товарищ Коркин. — Понимаете, такое дело… — начал он и запнулся. — Понимаю, Борис Исаакович, — помог майор. — Я вас не вызывал, но готов выслушать. — Да-да, — затряс Коркин жиденькой бородкой. — Эта нелепая история… Ужасно неприятно. Мы прервали отпуск. Жена переволновалась. У нее сердце. Не выдержит… — Не буду скрывать. Ваш сын подозревается… — Миронов не сводил с Коркина глаз. — Доказательств достаточно, они изобличают Макса. От ответственности ему не уйти. Женщина, сбитая вашей машиной, утром скончалась. От этих слов лицо Коркина вытянулось, побледнело. — Наваждение какое-то, — тяжело вздохнув, сказал он. — Слепой, влюбившийся дурачок. Жертва залетной гетеры. Охмурила мальчика, втянула в весьма сомнительное предприятие. Использовала как извозчика. — А почему он нас дурачит? — спросил майор. — На что рассчитывает? — По глупости. Я уверен — его подловили. — Вот и пусть расскажет правду, — вставая, заключил Миронов. — Расскажет, товарищ майор, — поспешил заверить Коркин. — Непременно расскажет. Макс глубоко раскаивается. — Хорошо. Так будет лучше. Коркин сделал движение, чтобы подняться, но продолжал сидеть. Мялся, желая что-то сказать. — Вы, Алексей Павлович, тоже отец и, как никто другой, понимаете мое положение, — наконец выговорил он так тихо, будто ему не хватало сил шевелить языком. — Я бы пожертвовал «Волгой», если бы можно было отвести беду. — Положение у вас действительно незавидное, — брезгливо усмехнувшись, сухо сказал Миронов. — Если ваш сын окажется виновным, он будет наказан. Это решит суд. Таков мой ответ. Офицера охватило ощущение какой-то гадливости. «Черт те что, — думал он. — Лишь бы отвести от себя беду, а там — трава не расти. Что за люди…» Начальник районного управления милиции полковник Бочканев вошел в кабинет, когда все уже были в сборе. — Доложите, в каком состоянии дело, — сказал он, обращаясь к Миронову. Майор поднялся и очень кратко, потому что присутствовавшие были в курсе, обрисовал положение. — Теперь, когда вновь всплыл Купылех, следовало бы подключить ОБХСС, — продолжал Алексей Павлович. — Этот хитрован наверняка обеспечил себе надежное прикрытие. Если серьезно и оперативно поработать, то вскроются довольно крупные аферы на ниве проституции. — Вы делитесь своими предположениями или располагаете конкретными фактами? — уточнил полковник. — Да, располагаю фактами, — твердо сказал Миронов и стал их перечислять, загибая пальцы на руке. — Зло должно быть наказано. Вишневые «Жигули» остановились перед центральным входом в райсовет. За рулем — плотный шатен в хлопчатобумажном костюме «сафари». С беззаботным выражением на лице поглядывал он на парадную дверь. Это — Владислав Купылех. Электронные часы над входом медленно отсчитывали минуты. Циферблат высветил «18.06», когда к «Жигулям» подошел небольшого роста, полноватый мужчина с «дипломатом». Он открыл дверцу, сел справа, рядом с водителем. По движениям губ и мимике можно было «прочитать» их короткий диалог: «Все в порядке?» — «Да». — «Едем?» — «Поехали». «Шестерка» тронулась, вырулила на проспект. За ней неотступно, на дистанции прямой видимости, следовала другая машина. Рядом с водителем сидел капитан Осокин, а сзади — старший лейтенант Ершов. Если бы Купы-лех оглянулся раз-другой, то, может быть, и заметил «хвост», но он об этом не подумал, его мысли были заняты другим. Вишневая машина, свернув в тихий переулок, припарковалась у заброшенного пивного ларька. Следовавшая сзади, как на привязи, бесшумно подползла к ней почти вплотную. — Стоп! — шепнул Осокин водителю. Капитану было видно, как Купылех, увлекшись, что-то втолковывал рядом сидящему мужчине. Тот, понурив голову, молчал. Наконец открыл «дипломат», извлек из него пачку денег. Купылех, в свою очередь, достал из бокового кармана конверт, вынул из него несколько фотографий. Поравнявшись с «шестеркой», Осокин резко распахнул дверцу, а Ершов, следовавший сзади, поразительно быстро обежал справа и схватил за руль. Купылех, ошарашенный, вскрикнул: — Что такое! Вон отсюда! Осокин показал удостоверение.