— А может, они живут в нашем подъезде? — И эта версия исследована. Все проживающие по вашей лестнице тщательно проверены. — Что ж, ищите. — Сладкова поднялась со стула и вышла. — Невелик узелок, да крепко затянут, — сказал Малюков, когда они остались с Мироновым вдвоем. — Удар, говорит, сбил с ног, а следа не оставил. Чудеса, да и только. — А если никакого удара не было? — спросил Миронов. — И сознание не теряла. Врет она все… Александр Николаевич развел руками. — Бывает, Алексей Павлович, все бывает. И то, и другое. — А если орудовала вкупе с преступниками? — Предположения. Видишь, сколько их набирается, — сказал Малюков. — А доказательство должно быть одно. Доказательство, подтверждающее нападение или исключающее его. Виновность, а равно и невиновность мы с тобой, Алексей Павлович, обязаны доказать. Пока не уличен — не виновен. Нужны улики. Неопровержимые. А их нет. Нужна хотя бы одна вещица. Пока ее нет, вся работа не более чем дым. Отобьем одну версию, появится другая. Мобилизуй лучших своих розыскников. Делай все, что хочешь, а найди. Слышишь, найди! Они некоторое время смотрели друг на друга. «Неужто эта ушлая женщина все-таки обведет меня вокруг пальца?»— думал Малюков. «Почему же молчит Осокин?»— тревожился Миронов. Накануне он поставил своему заместителю такую задачу: найти что-нибудь из вещей, значащихся в списке Сладковой, дополнительно опросить ее сослуживцев, составить список лиц, услугами которых она могла воспользоваться, проверить комиссионные магазины и ломбарды. — Теперь, Ия Александровна, мне хотелось бы коснуться деликатной темы, — сказал следователь Сладковой при следующей встрече. — Женщине в вашем возрасте свойственно быть ангелом-хранителем семейного очага. А вы живете в гордом одиночестве. Сладкова отвела глаза и промолчала. Дала тем самым понять, что не намерена обсуждать эту тему, но Малюков словно бы этого и не заметил. — С мужем почему-то расстались… — Развод к делу не относится, — недовольно сказала Сладкова. «Как знать, как знать», — про себя заметил Александр Николаевич. — Ваш муж… — Сыта им по горло, — нетерпеливо перебила Ия Александровна. — Слышать о нем не хочу. — Вот те и раз! Разлюбили, значит? — О, боже — любили, разлюбили… Это чувство дается не каждому. Моему бывшему мужу в том числе. — Следствие располагает несколько иными данными, — возразил Малюков. — Установлено, в частности, что вы в Семене Абрамовиче в свое время души не чаяли. — Вы и такие сведения собирали? — грустно усмехнулась Сладкова. — Откуда же, если не секрет, они у вас? — Из материалов дела, конечно. Ваша мать была против брака, отговаривала, утверждала, что Семен Абрамович вам не пара. А вы? Обиделись. Плакали, уверяли в обратном. Говорили, что жить без него не можете. Было такое? Сладкова молчала. Следователь говорил правду. В девичестве она действительно была увлечена Семеном. Со временем чувство потускнело, но Ия по-прежнему испытывала к мужу если и не пылкую любовь, то что-то похожее на глубокую привязанность, тянулась к нему, вечно занятому, корпевшему над диссертацией. Угадай муж этот момент, подойди, она бы вновь загорелась, но он не угадал. Не поддержал ее муж и в то время, когда она зашивалась на работе, пытаясь разобраться в неприглядных людских проступках. Уходила в себя, черствела, замороченная сомнениями и неудачами. — Было, — вздохнула она. — И быльем поросло. Сухарь он, зануда. — Вместе прожили пятнадцать лет. Была семья, а вы так говорите… с пренебрежением, с иронией. Все у вас легко и просто. — Не надо песен. Вы же умный человек, а рассуждаете… — Помолчав, добавила с грустью: — Кому известно, как мне жилось? И кому до этого дело? Кому? — А сын как? Его вы тоже разлюбили? Почему парень не с вами, а с отцом? — Почему, почему. Так он сам захотел, а я не возражала. Что вы ко мне в душу-то лезете? — Ищу мотивы преступления, — спокойно ответил следователь. — Где? В моей жизни? Смешно! — Нисколько. Закон обязывает найти эти мотивы. — Ну тогда ищите, копайтесь, изучайте. Я не против. Да если бы и была против — вы все равно… — Правильно. Я все равно бы искал. Малюков взял в руки альбом с фотографиями и стал его листать. На него глядели милые, улыбающиеся, счастливые лица. И везде на первом плане Ия Александровну — гордая, уверенная в себе. Женщина, на которой держатся благополучие и мир в семье. Так оно, в сущности, и было до некоторых пор… — Ваш сын, надо полагать? — спросил Александр Николаевич, указывая глазами на симпатичного паренька, сосредоточенно смотрящего вдаль. — А вы что, не знаете? — усомнилась Сладкова. — Я не видел вашего сына, — не отрывая взгляда от альбома, ответил Малюков. На четырех страницах были наклеены фотографии, на которых Ия Александровна снялась вместе с элегантным брюнетом. Энергичная челюсть, рельефные надбровные дуги, кудрявая шевелюра… Снимки на фоне ресторана «Гагрипш» и гостиницы «Абхазия» в Гаграх, на Стрелке Васильевского острова в Ленинграде, у ресторана «Олень» в Зеленогорске и у «Витязя» в Пушкине, у ресторана «Арбат» в Москве и ряд других. «Почему в список своих знакомых Сладкова не внесла этого человека? Какие у нее с ним взаимоотношения? Что их связывает?» — раздумывал Малюков. — Судя по всему, вы общались с этим мужчиной, — сказал следователь, взглядом показывая на фотографии. — Бывали с ним и в ресторанах. Кстати, вот вы с ним вместе за накрытыми столиками. Где это было? — С каких пор под надзор правоохранительных органов попала любовь? — изумленно спросила Ия Александровна. — Но уж если вам хочется, то извольте. — Она пододвинула к себе альбом и стала охотно пояснять: — Вот на этой фотографии — в ресторане «Кавказский», на Невском; на этой — в ресторане «Баку», на Садовой; а вот на той — в ресторане гостиницы «Интурист» в Одессе. Ну и что же из всего этого следует? — А следует то, что вы часто общались с этим мужчиной, а его фамилию в список ваших друзей почему-то не внесли. Почему? — Не считала нужным. Оберегала. Человек он не простой — государственный. И самый близкий для меня. А теперь скажу: его зовут Гогия Чипашвили, он заместитель министра по строительству Абхазской АССР. Как-то летом я отдыхала в Гаграх, тогда с ним и познакомилась. — Будучи еще замужем? — Ну и что? — тряхнула головой Сладкова. — Ия Александровна, а как же семья? Дом, сын, муж? — Не говорите мне о муже, прошу вас. Я его ненавижу. Стал следить за мной, бегал ко мне на работу, доносил, добивался моего увольнения из органов. — Я разговаривал с вашим бывшим мужем. Он мне понравился, — сказал Малюков. — Он всем нравится, — съязвила Ия Александровна. — Кроме вас, — улыбнулся Малюков и, выждав немного, продолжал: — Натура у него, чувствуется, широкая, добрая. Он любил вас, проявил немало терпения, старался сохранить семью. — Старался, — передразнила Сладкова. — Если бы так, то не катил на меня бочку. Из-за него меня с работы уволили. И вообще прошу вас о нем не вспоминать. Тем более что это к делу не относится. — Бегал на работу, катил бочку, требовал увольнения… Как раз наоборот. Его вызывали к вам на работу из-за вашей же расхлябанности, потому что вы прогуливали, не появлялись неделями. Он же вам об этом говорил. — Ну, говорил, а мне-то от этого не легче. — Но зачем же напраслину возводить на человека, который этого не заслужил? Ия Александровна достала сигарету, закурила. Выпуская колечками дым, уставилась в одну точку. Она пыталась скрыть свое волнение, но получалось это у нее плохо. Она никак не ожидала, что этот с виду мягкий и обходительный следователь окажется таким дотошным. — Значит, у вас были планы с Гогия? — поинтересовался Малюков. — Конечно. И самые серьезные. Но почему — были? Они есть. Он разведен, живет под Сухуми, у него роскошный дом, машина. — Вы бывали у него? — Нет, он мне показывал фотографию своей виллы. Но пока меня он там не может принять. С бывшей женой еще не все уладил — достраивает ей дом. — Где сейчас находится Гогия? — Он скоро приедет в Ленинград. А как только приедет, мы с ним поженимся. Поеду жить к морю. — Уточните еще раз: кем он работает? — Заместитель министра по строительству. Я уже говорила. — Говорить-то вы говорили, только он такой же заместитель министра, как я папа римский, — вмешался Миронов. — Что вы хотите этим сказать? Миронов переглянулся со следователем. В его глазах был вопрос: раскроем женщине глаза? Уловив согласие, положил на стол фотографии Чипашвили в профиль и анфас: — Вот взгляните. Как видите, они сделаны по стандартному образцу. Вы-то, должно быть, знаете, где и в связи с чем их изготовляют? — Что, Гогия арестован? — привстав, обескураженно спросила Ия Александровна. — И не впервой. — Вы меня разыгрываете… — упавшим голосом прошептала Сладкова. Малюков усмехнулся: — Здесь, Ия Александровна, не то место, чтобы кого-то разыгрывать. А что касается Чипашвили, вашего избранника, то должен вам сообщить — он прожженный мошенник со стажем.