— Нормально, не жалуюсь. Трое ребят — дочка, два сына. Работаю на стройке. Часто с женой вас вспоминаем. С того света, считай, вытянули. Я ведь тогда совсем было скис… Макар работал мастером на стройке. Однажды под конец рабочего дня пригнал машину, дал указание рабочим погрузить шифер, вагонку, бочки с масляной краской. Вскочил на подножку и уехал. А сам больше на площадку не вернулся. Через полтора месяца его разыскали на окраине Парголова, допросили, и он сознался в краже. Ущерб был определен в сумме 2753 рубля. Миронов, ознакомившись с делом Глобина, решил еще раз его допросить. Худощавый ершистый парень вяло опустился на стул и зло проговорил: — Чего еще надо? Вроде бы я все сказал. Или еще что пришить захотели? — Зачем же так? — осторожно пожурил Миронов. — Чем вы недовольны? — Надоела вся эта канитель. И до вас расспрашивали, как да зачем я украл. Теперь вот вы начинаете пытать. Давайте, что еще подписать… — Я не пытаю, Макар. Спрашиваю потому, что хочу установить истину. По делу мне многое неясно. Рассчитываю, что вы поможете мне разобраться. В ваших же интересах. Только давайте без «вроде», «пришить» и тому подобное. — В чем разбираться-то? Все и так ясно. Украл, продал, а деньги пропил. Вот и все. — Нет, не все, Макар. Вот, скажем, вы скрылись. А зачем? Какой смысл? Могли ведь не признавать, выдвинуть любую версию. Попробуй опровергни ее. Кто знает, куда вывезли шифер с вагонкой? На склад или на другой объект? Да мало ли что можно придумать! Прораб Грачев, заявивший о краже, так и говорит: «Начальник участка неоднократно требовал убрать материалы на склад». Почему же вы не воспользовались этой версией? Глобин приподнялся, сжал кулаки: — Грачев, говорите, заявил о краже? — Потом расслабился и опустился на стул. Часто дыша, сквозь зубы выдавил: — Вот оно что — Грачев… — Скажите, какая необходимость была в завозе на ваш объект шифера, вагонки и краски? — Никакой. — Зачем же тогда завозили? — Это вы у Грачева спросите. — Макар, вы признались в совершении преступления, но почему не сообщаете следствию детали? Где взяли машину, как договорились с водителем, кому продали краденое… — Все, надоело. Я совершил кражу — и баста. /Лиронов, листая дело, задержал взгляд на том месте, где лежал протокол допроса матери Глобина: «Отец Макара погиб, когда сыну исполнилось тринадцать лет. На мои плечи свалилось тяжелое бремя поднимать мальчика, и, чтобы облегчить свою участь, да и самой не жить бобылкой, вышла замуж. Думала, Макар привяжется к отчиму, будут друзьями, все-таки мужчина в доме. Но брак не был удачным, пришлось разойтись. Потом я еще раз вышла замуж. На этой почве у меня с Макаром возникли ссоры. Я, в свою очередь, высказала ему упреки, что он висит у меня на шее и что если бы не он, то я устроила бы свою жизнь иначе. Сын обиделся, бросил техникум, поступил на стройку, стал сам себе зарабатывать на кусок хлеба». Миронов позвонил оперуполномоченному ОБХСС Кочкареву. — Геннадий Яковлевич, ты знаком с делом Глобина? — Мне многое непонятно в этом деле, — ответил тот. — Парень все вроде бы признал, а обида в нем буквально кипит. Что бы это значило? — Глобин, как выяснилось, полтора месяца жил у друга его отца. Почему он там отсиживался? Поезжай, пожалуйста, в Парголово, разберись, а я прощупаю квартиру, где он пока прописан. Вот и улица Гангутская, дом, который интересовал Миронова. — Вы к Глобиной? — спросила женщина, открывшая дверь. — Да. — Проходите. У нее — слышите? — гости. Из-за двери комнаты, на которую указала женщина, доносились звуки музыки, пение… — Что же мы стоим? Пойдемте в комнату. Может, о Макаре знаете? Парень-то больно толковый, весь в отца. «А Грачев хулил, — подумал Миронов. — Говорил, пьет, дерзит. Девчонки, мол, голову вскружили, вот и украл на пьянку…» — Скажите, Макар часто выпивал? — Что вы! — замахала руками женщина. — Я же говорю — толковый. Мастеровой. Прихожую вот отремонтировал. Потом кухню, свою комнату… Первое, на что обратил внимание Миронов, войдя в комнату к Глобиным, — это новые, со вкусом подобранные обои, свежепобеленный потолок с простым, но приятным орнаментом. — Это все работа сына? — полюбопытствовал Миронов, оглядев просторную комнату. — Лучше бы побольше денег приносил, а то пустячками всякими занимается, — укорила Глобина. — Где он? Что с ним? Миронов уходил с тяжелым чувством. Сразу же вызвал Глобина, намереваясь повести серьезный разговор, но тот вдруг заявил, что никакой кражи он не совершал, а отправил стройматериалы по указанию Грачева на им же присланной машине. Миронов провел очную ставку. Грачев вошел, обшарил глазами кабинет и сел напротив Глобина. Оба некоторое время молчали, смотрели друг на друга косо. Глобин повторил свои новые показания. — Как же ты мог такое сочинить, душа твоя нечистая! — вскочив, заорал Грачев. — Я тебе звонил, присылал машину?! — А кто же мне звонил? Кто машину прислал, кто? — Глобин сжал кулаки, готовый броситься на прораба. — На объекте только началась кирпичная кладка. К чему там шифер, вагонка, краска? Да еще в таком количестве. Одной вагонки три куба. Восемь бочек краски. Шифер. Для чего? Разговор состоялся, но он немногим помог следствию. Слова к делу не подошьешь. К тому же закралось сомнение. «Не является ли поворот Глобина в показаниях моей оплошностью? — думал Миронов. — Не воспользовался ли он версией, которую я сам ему подсказал?» Сомнения несколько развеял Кочкарев, возвратившийся из Парголова. Там он встретился с Ковалевым, другом отца Глобина. Тот рассказал, что полтора месяца назад случайно встретил Макара. «У него был вид человека, потерявшего все, — читал Миронов протокол допроса Ковалева. — Я, естественно, поинтересовался, в чем дело, что такое приключилось. Макар долго молчал, потом глянул на меня холодным, каким-то мертвым взглядом, махнул рукой и сказал: «Дядя Дима, как же все так несправедливо получается? Жизни нет…» Я понял, что Макару сейчас очень тяжело. Надо было что-то делать. Во всяком случае, не оставлять его одного. Тут же остановил такси и предложил ему поехать ко мне. Пообещал рассказать об отце, показать фронтовые фотографии. Потом придумал ремонт дома, попросил его помочь. Так он и был под моим присмотром, пока милиция не пришла». «Надо найти шофера, — решил Миронов. — Правда, номер грузовика никто не запомнил. Приметы Макар назвал очень общие — курит, в спецовке, молодой». Это задание Миронов дал одному из самых опытных розыскников, а сам поехал на стройку, беседовал с рабочими, уточнял их показания на месте. Никто ничего особенного не заметил, лишь один сказал, что видел в машине кирпичную крошку, когда с разрешения Глобина снимал три листа шифера для нужд хозяйства. «Когда в деле пусто, то и кирпичная крошка кое-чего стоит», — утешил себя Миронов. Но время работало отнюдь не в пользу следствия. Каждый новый день, да что там — каждый час уменьшал шансы на успех. Оперативник, работавший в гаражах, выяснил, что в тот день четыре машины вернулись с опозданием. Причины самые разные. Один шофер был задержан гаишником, о чем имеется отметка в путевом листе. Двое опоздали, ссылаясь на неисправности в моторе, которые устраняли в пути. Один вернулся навеселе и уже отстранен от работы. Тщательный осмотр машин позволил обнаружить то, что в дальнейшем сыграло решающую роль: в кузове автомобиля под номером 35–12 на борту с внутренней стороны — серое, чуть заметное пятно масляной краски. Утром оперативник доставил водителя этой машины в кабинет Миронова. — Перевозите кирпич? — спросил майор. — Да, кирпич. — Откуда же масляное пятно у кабины? Тот ответил не сразу. Криво ухмыльнулся, покачал головой, увенчанной роскошной шевелюрой. Дескать, нашли что спрашивать. Миронов повторил вопрос. — Мало ли пятен! — А почему опоздал? — Я уже отчитывался перед начальством. Да и вашему сотруднику объяснял, — кивнул он в сторону офицера. При погрузке ворованного никто не приметил шофера. Он сидел в кабине, натянув залихватскую кепочку, беспрестанно курил. Так, во всяком случае, объясняли рабочие в своих показаниях. «Этот плутоватый шофер с подергивающимся веком левого глаза если не прямо, то косвенно замешан в преступлении, — думал Миронов. — Уж очень странно себя ведет. Не знает, что говорить. Не хватает самой малости, чтобы заставить его сказать правду». Миронов пригласил специалистов из ГАИ, которые сделали квалифицированный осмотр машины 35–12. И когда они опровергли версию об опоздании в гараж из-за поломки в дороге, шофер быстро нашелся: — Да, солгал. Был у знакомой. Только между нами. Жене ни слова. Миронов с оперативником поехали по адресу знакомой. — Да, был Игорь, — смекнув, что надо выручать дружка, подтвердила молодая женщина. — В какое время? Миронов, наблюдая за хозяйкой небольшой комнатки, ждал, когда обломится та соломинка, за которую она цеплялась. — Между шестью и девятью вечера, — наконец наугад ответила она. — Очень хорошо, распишитесь. Женщина не знала, помогла ли Игорю, и заплакала. А потом призналась, что соврала. Круг замкнулся. Видимо, и шофер понял, что дело безвыходное. — Мишка меня нанял, — сказал он. — Я приехал за материалом на стройку, довез его до пустыря, а там свалил. Могу показать, если надо.