– Я так не могу. – А кто-то из них, возможно, смог убить Филиппа. Последние слова Эда должны были повлиять, вывести меня из себя и заставить действовать. Наверное, в каком-нибудь блокбастере герой так и поступает: решительно становится охотником за убийцей, покупает черное пальто и серую шляпу, дабы сильнее походить на сыщика, организовывает слежку за подозреваемыми, а в перерывах еще и допрашивает их. Ах да! Для большей крутости он еще находит себе пистолет и, называя его стволом, тыкает им в каждого фигуранта дела. Во мне и близко нет подобного авантюризма и любви к тайнам. – Я поговорю с каждым из них и на этом все. – И о чем ты с ними поговоришь? – Просто приду на собрание и спрошу, кто из них убил Липпа. – Шутишь, что ли? Сыщик из тебя и правда никакущий, не стоит даже пытаться. Я лучше пойду рисовать. Эд всегда меня недооценивал. Раньше, когда у меня появлялось новое хобби, он всегда подходил и нарочитым тоном говорил: у тебя не получится, ты не сможешь, это – точно не для тебя. Я давно уяснила: если хочешь по-настоящему чем-то обладать – никому не показывай этого. Только при таком раскладе у тебя будет место, где ты сможешь принадлежать сам себе, кусочек собственного мира, которым не придется делиться. Когда-то у нас с братом состоялся уговор не заходить в комнаты друг друга. Поэтому, о появлении у меня аквариума, он узнал лишь через пару лет. Я не планировала делать из этого секрет, но так вышло, что он уехал на целую неделю к родителям, а когда вернулся, обустройство и покупка рыбок уже закончились. Те два года, когда я обладала нечто таким, о чем он и понятия не имел, стали по-настоящему освобождающими. С тех пор, как Эд узнал об аквариуме, все стало по-другому: не хуже, но совершенно иначе. Поэтому, расследование я проведу одна, без помощи брата. Сгоревший дом Утром я зашла к лечащему врачу Даяны и Свята. У меня полный доступ с историям их болезней, но читать бумажки о людях и говорить о них с другими людьми – разные вещи. Мне, как врачу, известно, что далеко не все попадает в истории болезней, потому что некоторым вещам там не место, но эти факты могут помочь, когда, например, идет расследование убийства. Их лечащего врача звали Жанна, ей около пятидесяти, приятная и довольно симпатичная женщина, почему-то невзлюбившая меня с первого же дня знакомства. Каждый раз, когда мы здоровались в коридоре, от нее чувствовалась то ли надменность, то ли насмешка, то ли еще хуже – презрение. Прийти к ней кабинет и задавать вопросы, наверное, худшая из моих идей, но Михаил, руководитель центра, дал всем указания содействовать моему личному расследованию. Жанна, должно быть, подумала, что он спятил, раз надеется получить от меня какие-то результаты. И в этом я бы определенно не стала с ней спорить. – Значит, хочешь поговорить о Даяне и Святославе? – тот факт, что она «тыкает» мне с порога – точно плохое начало разговора. – Михаил предупредил, что ты можешь зайти и задавать вопросы. Решила в полицейского поиграть? Или в частного сыщика? Смех да и только, Ева. Ладно, садись. Жанна медленно обогнула стол и, демонстративно зевая, устроилась в кожаное кресло напротив меня. – Сразу хочу сказать: они – ваши пациенты, а не мои, и соревноваться в «кто лучше знает Даяну и Свята» я не собираюсь. Жанна кивнула, начало положено. Теперь можно маленькими шажками двигаться к главной цели дня – к завершению этого разговора. – Начнем со Свята. Он слишком пугливый и неуверенный в себе, чтобы убить кого-то. Что думаете? – В последнее время ему намного лучше, но все же недостаточно, чтобы быть полноценным членом общества. – Он и так полноценный член нашего общества, – процедила я сквозь зубы, но Жанна пропустила это замечание мимо ушей. – В последнее время он звонит на горячую линию, когда видит рекламу нового лекарственного препарата. Они консультируют его, и он успокаивается. – Хорошо, я рада за него и тоже заметила улучшения во время общения с ним. – Да ну? – Жанна недоверчиво посмотрела на меня. – Думаю, на ваших встречах Святослав не может полностью открыться. Он же интроверт, но откуда тебе это знать. Тебе же главное собрать их, отсидеть время и разогнать всех по домам. Рано взрываться, Ева, сначала задай все подготовленные вопросы. – У него случались приступы агрессии? Потому что мне об этом ничего не известно. – Он – человек, Ева. Все люди злятся в независимости от своего диагноза или его отсутствия. Однажды Святослав пришел ко мне и с порога заявил, что ударил свою мать, когда та отказалась вызвать ему скорую помощь. Но разве это характеризует его, как жестокого расчетливого убийцу? – Нет, но характеризует, как человека, способного поддаться импульсу и нанести кому-то вред. Почему этого нет в его истории? Жанна пожала плечами. – Это – единичный случай. – Скорее, один известный вам случай. – При нужной мотивации, Ева, убить мог любой человек. Нужно искать мотив, а не копаться в характерах наших пациентов. – И все же, что насчет Даяны? – Даяна – замечательная женщина. И я без стеснения могу сказать, что она – одна из тех, кто смог полноценно жить с недугом. Снова это слово – полноценно. Еще раз она его произнесет, и я точно ее ударю. – На наших встречах она всегда приветлива, каждый раз приносит угощение. – Это – чудесные новости! – Жанна довольно улыбнулась. – Только вот ее блюда никогда не повторяются, что явно является недобрым сигналом. – Она просто любит удивлять, к тому же, хорошо воспитана. – Или у нее обсессивно-компульсивное расстройство вдобавок ко всему прочему. – Не забывайся, девочка. Мои пациенты, помнишь?. Следующий вопрос, – тон Жанны стал нетерпеливым, она так же, как и я, ждала окончания беседы. – У Яны тоже бывают проблемы с контролем агрессии? – В связи с ее диагнозом – да, но она, как и Святослав, чаще всего, напугана. Во время приступов они, скорее, нанесут вред себе, чем другим людям. Я не знаю чего-то такого, что могло бы указать на одного из них, как на убийцу. Могу еще чем-то помочь или мы закончили? – Их никто и не подозревает. Спасибо за помощь. – Всего хорошего, Ева, – Жанна быстро подлетела к двери и открыла ее для меня. Когда я начала выходить, она неожиданно схватила меня за руку. – Подожди! – в ее глазах горели те самые лампочки, вспыхивающие, когда делаешь невероятное открытие. – Когда Даяна только пришла, она рассказала, что дом ее родителей практически полностью сгорел. Кто-то даже пострадал. Это поможет? – К сожалению, поможет. У меня был домашний адрес Яны, а так как я находилась в образе полицейского, который никогда не предупреждает о визитах, то принято решено явиться неожиданно. Реакция Яны оказалась на удивление спокойной, она лишь попросила в следующий раз позвонить, когда решу вот так нагрянуть. – Знаешь, Ева, я ведь несколько раз хотела пригласить тебя в гости, но каждый раз откладывала это дело на потом. Рада, что ты взяла инициативу в свои руки. Ага, я вся такая инициативная. Тьфу на меня. – У вас красивый дом. – Это – дом моего мужа. Что будешь: кофе или чай? – Чай, – ответила я, осматриваясь. Дом и правда хороший: двухэтажный, снаружи отделанный сайдингом, с небольшим садиком и качелями на заднем дворе. Внутри явно недавно прошел ремонт, стоял запах новизны, особенно, от деревянной мебели на кухне. На подоконниках по всему дому стояли горшки с кактусами разных размеров. Заметив мой заинтересованный взгляд, Яна улыбнулась. – Мой муж разводит их. Я больше люблю комнатные розы, в спальне есть несколько горшков, – ее хриплый голос, плохо сочетающийся с миловидным лицом, сегодня звучал совершенно осипшим, будто бы с каждым сказанным словом он становился все более бескрасочным. – У вас с ним одна из тех историй любви, о которой снимают фильмы? – спросила я, присаживаясь за стол. – Что ты, нет, – Яна отрицательно помотала головой. – Любовь не исцеляет. Как видишь, мои болезни все еще при мне, но мой муж, принимает это. Знаешь, мы с ним познакомились в лучшие для меня времена. Думаю, будь это хоть месяцем позже, когда у меня в очередной раз снесло крышу, он бы точно сбежал. – Значит, к тому времени, когда появились проблемы, он уже по уши в тебя влюбился. – Можно и так сказать. Мы замолчали и просидели в тишине около пяти минут, думая каждая о своем. – Муж решил, что мы с Филиппом – любовники, – неожиданно выпалила Яна. – Что? Когда? – Я проплакала всю ночь после новости о его смерти. Муж решил, что мы были близки. Такой дурак! Будто бы можно плакать только по тем, с кем тебя связывают любовные связи. Мне это совершенно непонятно, – Даяна покачала головой и подошла к плите, чтобы снять с огня чайник. – Надеюсь, ты любишь зеленый, другого нет. Пытаюсь похудеть, но безуспешно, как видишь. – Все нормально, зеленый – отличный чай. Яна поставила на стол две, наполненные до краев, кружки. – Печенья, вафли и все остальное, как ты понимаешь, тоже сейчас под запретом.