Я молча кивнула и придвинула к себе кружку. Общаться с ребятами на встречах и встречаться с ними наедине – совершенно полярные вещи. – Хочу поговорить с тобой о Липпе. О том, что с ним случилось. Ты уже говорила с полицией? Даяна посмотрела в окно и тяжело вздохнула. – Говорила, да. Они всерьез считают, что это сделал кто-то из нас. – Следователь так сказал? Он давил на тебя? – я всерьез забеспокоилась за состояние Яны и остальных. – Нет, но по его вопросам это бы и дурак понял. Спрашивал про алиби на время смерти Липпа, о том, в каких отношениях мы с ним состояли, про атмосферу в группе. Они хотят знать все до мельчайших подробностей. Это так раздражает. – А ты не веришь в то, что это мог быть кто-то из ребят? Яна задумчиво поднесла кружку ко рту и, словно оттягивая момент ответа, медленно-медленно принялась отпивать чай. Я молча ждала и даже не собиралась ее торопить, ей нужно взвесить все «за» и «против», чтобы озвучить вердикт. – Мне ведь не нужно тебе напоминать, что чужая душа – потемки? Мы понятия не имеем, что за люди ходят на эти встречи. Между нами говоря, Ева, я даже в себе недостаточно уверена, что уж говорить о незнакомцах. – И все же? – настаивала я. – Конечно, нет. Никто из нас не убивал Липпа, – Яна поднялась с места и встала у окна. Допрос явно не пошел ей на пользу. Она выглядела напряженной и огорченной, а еще слишком серьезной и задумчивой. – Ты хорошо себя чувствуешь? Я могу отвезти тебя в центр прямо сейчас. – Это не из-за допроса, – Яна принялась кончиком пальца перебирать колючки на самом крупном кактусе. – А из-за того, что ты знала Липпа до наших встреч? – тихо спросила я. Реакция Яны не заставила себя ждать. Она, как в замедленной съемке, подняла голову и посмотрела на меня то ли удивленными, то ли испуганными глазами. Мне даже в голову не пришло, что я сейчас могу находиться в опасности. Может, стоило рассказать об этом полиции, а не ехать сюда самой? – Все совсем не так, – начала Яна, – усаживаясь обратно за стол. – Когда я увидела его в центре, то сразу узнала. Он – один из пожарных, которые тушили родительский дом, когда тот загорелся несколько лет назад. Как ты об этом узнала? – Навела справки. Это Филипп поджег его? – я, кажется, начала входить во вкус с этой игрой в сыщика. – Не знаю, Ева. Несколько лет назад у меня не было ни малейшего представления о том, кто такие пироманы. Мне в голову не могло прийти, что наш дом мог поджечь пожарный, чтобы потом его потушить. Я узнала об этой болезни на встречах, когда Липп присоединился к группе. Мне духу не хватило у него спросить насчет нашего пожара. – Кто-то пострадал тогда? – Мы все получили ожоги. Больше всего досталось отцу, потому что он несколько раз возвращался в дом за некоторыми вещами и документами. Но никто не умер. И, кстати, дом позднее мы тоже смогли восстановить. Ужасно, конечно, если Филипп к этому причастен, но я бы не стала убивать за это. Наша семья давно отпустила эту ситуацию и двигается дальше. – Прости, вместо обычной беседы получился практически допрос, – я покачала головой, недовольная тоном нашего разговора, который оказался далеким от дружественного. – Меньше всего мне хочется этим заниматься. Никто из вас не заслуживает допросов с пристрастиями и обвинений в убийстве. Это так нелепо. – Ты правильно сделала, что спросила. Полиция все равно докопается до этого, а потом они наговорят тебе всякого разного. Хорошо, что ты узнала эту историю от меня. – Ты не рассказала полиции об этом? Почему? Яна пожала плечами. – Они бы мне не поверили. Сама посуди: двое из шестерки связаны одной общей историей. В полиции работают умные люди, сосчитают дважды два. – И у них получится неверный ответ. Ты должна рассказать им сама, пока не поздно. Иначе у них сложится впечатление, что ты специально это скрыла. – Одного мотива мало, чтобы меня арестовать. – И все же… – Рада, что поговорили, Ева. – Яна как-то по-особенному мне улыбнулась и обняла на прощание. – Кстати, я слышала, что Свят наговорил что-то про Элю, про их конфликты с Липпом. – Вот зачем! Я же просила… – Да, но Свят всегда остается Святом, – заключила Яна. Он считал себя чудовищем Первой на встречу пришла Лола. Ее, обычно распущенные короткие светлые волосы, сегодня оказались стянутыми в маленький тугой хвостик. Она сидела на полу под дверью в кабинет и читала детектив Франка Тилье, вытянув вперед ноги, обутые в высокие темные ботинки. – Интересно? – спросила я, приблизившись. Лола подняла голову и грустно улыбнулась. – Тилье – потрясающий автор. Жаль зарплаты не хватит на покупку всех его книг. – А ты что, все бы скупила? – я присела на корточки рядом с ней, несмотря на то, что подол бежевого пальто оказался на полу. Она молча кивнула и, захлопнув книгу, прибрала ее в черный рюкзак. – Ты уже сходила на допрос? – в этот день планировалось поговорить со Святом, но Лола буквально попалась под руку. Займусь Святом после встречи. – Да, – ее бархатный голос имел тоскливую интонацию. – Как прошло? Как себя чувствуешь после этого? – Плюс депрессии в том, что меня трудно огорчить. Я и без них расстроена на всю жизнь вперед. – И все же, что они сказали? Лола достала из рюкзака блокнот и протянула его мне. – Ты просила мои рассказы. Можешь прочесть. – Почему сейчас? – меня, как специалиста, такие жесты пугают, ибо напоминают прощание. – Это не потому, что я решила покончить с собой. Просто подумала о Филиппе, о том, что он не успел кому-то показать или рассказать. Вдруг у него тоже было хобби, о котором никто не знал? Я кивнула. Эд когда-то делился со мной подобными мыслями. Для него важно выставлять картины каждый месяц, чтобы просто заявить о себе. – Обязательно почитаю, когда появится свободное время. Сейчас столько всего происходит из-за этого расследования. – Неудивительно, ведь человека убили. Ужасно, если задуматься. – Тебе уже приходилось терять кого-то? – спросила я, наблюдая за ее реакцией. – В полиции задавали уйму вопросов. Ты знала, что Яна и Липп познакомились до лечения в центре? Они явно что-то нарыли на них. Лола всегда умело уходила от вопросов и направляла разговор в выгодное для себя русло. Трудно разобраться, в чем крылась причина такого поведения. Люди в депрессии часто скрывают чувства и переживания, но больше всего они утаивают причины своего состояния. – Они лишь связаны общей историей в прошлом. Следователь говорил о Яне, как о подозреваемой? Лола пожала плечами. – В какой-то момент мне так показалось, но после этого с еще большим подозрением они начали задавать вопросы про Элю. – Свят наговорил им что-то, – я покачала головой и поднялась с места. Лола последовала моему примеру. – Скоро начнется встреча, пойдем внутрь. – Мы с Липпом несколько раз встречались вне стен кабинета, – неожиданно призналась моя собеседница. – Зачем? Чего только не узнаешь, пообщавшись с человеком наедине. – В блокноте есть рассказ о пожарном. Он попросил меня написать это, чтобы хоть где-то осталась его история. По сути – это его биография, написанная мной с его слов. Я опустила глаза на блокнот, крепко прижатый к груди. Могут ли люди чувствовать приближающийся конец? Иначе, как объяснить появившееся у Липпа желание увековечить свою биографию. – Почему он попросил об этом? Лола пожала плечами. – Мне тоже показалось это странным. Мы как-то с Яной обсуждали мои рассказы, он услышал и после встречи подошел ко мне с просьбой встретиться с ним.