Она вышла из кухни и прокралась обратно в комнату. Чарли вовсю сопела, свернувшись под одеялом, словно орешниковая соня. Бетти порылась в картах и нашла ту, что искала. Она принесла ее на кухню и развернула на столе. Вощеная бумага потрескалась, но чернильные надписи и крошечные значки, прорисованные вручную, не утратили красоты. Она быстро нашла Заболотье – недалеко от центра карты. Вокруг него были горы, долины – и, в общем-то, больше ничего. Бетти почувствовала комок в горле. Сколько же до него добираться? Ее палец скользнул вниз по карте, к неровным контурам Вороньего Камня и трех островов Скорби, изображенных посреди Туманных топей. Остров Утраты полумесяцем огибала гряда смертоносных скал, известных как Чертовы Зубы. А на острове Расплаты была чернилами нарисована Воронья башня, самая древняя часть тюрьмы. – Бабушка берегла нас, – сказала Бетти, постепенно начиная всё понимать. – Она не могла допустить, чтобы мы покинули Вороний Камень и отправились на встречу с отцом. Проще было спрятать письма и сделать вид, что он до сих пор здесь, но… – она умолкла. Ее вдруг кольнула мысль – словно шип на листе чертополоха. Флисс нахмурилась. – Могла бы мне сказать… Я же знала, что никому из нас нельзя уезжать. Но почему вообще его перевели? – Наверное, проще было никому не рассказывать, – ответила Бетти. Она спешила поскорее высказать все, что думала: колючая мысль уже начала пускать корни. – Преступников, как мне кажется, переводят из одной тюрьмы в другую по множеству причин, но зачем бабушке туда ходить, если там нет папы? Если только она не притворялась, что ходит… Флисс покачала головой. – Она там была. – Откуда ты знаешь? – Я занимаюсь стиркой, – ответила Флисс. – А бабушка постоянно забывает вынимать вещи из карманов. Подожди тут. – Она крадучись пошла к себе в комнату, оставив Бетти одну в темной кухне. Через короткое время Флисс вернулась с клочком бумаги, на котором была оттиснула эмблема тюрьмы на Вороньем Камне. – Видишь? Талон на посещение, с прошлой недели. – Но почему ты его сохранила? – спросила Бетти. – Ты же не могла уже тогда подозревать… ой… – Перевернув листочек, она увидела слащавый любовный стишок, записанный петлистым почерком Флисс и обрамленный цветочками и сердечками. – Фу! – Не читай это! – огрызнулась Флисс. Покраснев, она отобрала у Бетти бумажку. – Важно то, что этот листочек доказывает: бабушка недавно навещала кого-то в тюрьме. Бетти снова почувствовала, как внутри кругами расходится тревога. – Но если не папу, то кого? Глава 7 Тюрьма среди топей К рассвету с топей приполз густой туман. Он растекся по улицам и просочился в «Потайной карман», сделав воздух в доме соленым и влажным. Когда Бетти проснулась, волосы у нее кудрявились еще сильнее обычного. Дрожа, она натянула выстывшую за ночь одежду и влезла в сапоги, которые донашивала за Флисс; Бетти они были чуточку велики. Потом она протопала на кухню, чтобы согреться, и увидела старшую сестру возле плиты. – Доброе утро, – сказала Флисс. – Доброе. – Бетти подавила зевок. Сестра накладывала овсянку в миску с отколотым краешком, Чарли с нетерпением ждала своей порции. Вся эта сцена была такой успокаивающе привычной, что у Бетти промелькнула мысль: может быть, все вчерашние события ей просто приснились и нет никакого проклятия, никаких магических предметов, передающихся по наследству? Но потом она увидела, какая у Флисс натянутая улыбка, и услышала, как Чарли нервно постукивает ложкой по миске. У Бетти внутри все упало. Увы, все, что произошло накануне вечером, было правдой. И проклятие тоже было. И три волшебных предмета. И камни, падающие с тюремной башни. Бетти перебрала в голове магические силы всех трех предметов, а потом снова подумала о проклятии. Хотя бабушка об этом не говорила, она не могла отделаться от мысли: а вдруг оно как-то связано с волшебными дарами? – Бабушка до сих пор в постели, – рассеянно сказала Флисс. – Жалуется, что у нее ломит виски. – Пусть переставит ударение на первый слог – и поймет причину, – пробурчала Бетти. Когда она ночью пробралась в бабушкину комнату, чтобы поставить коробку на место, там так разило перегаром, что у нее заслезились глаза. Сейчас на них тоже выступили слезы – при мысли о том, как тяжело пришлось бедной бабушке, вынужденной тянуть на себе всех трех внучек и при этом хранить такой страшный секрет. Флисс еще раз помешала кашу в кастрюле. Бетти почувствовала запах подгоревшей овсянки. – Кашу будешь? Бетти поглядела на вязкую серую массу. – Ммм… – Я буду, если Бетти не хочет! – перебила Чарли, скребя ложкой по дну миски. Чарли вечно была голодна и готова была съесть практически что угодно. Так было с самого младенчества – бабушка всегда говорила, что у нее, должно быть, глисты. Отец, всегда любивший преувеличивать, поправлял: «Не глисты, а целые угри». – Ешь на здоровье, – сказала Бетти, не обращая внимания на урчание в животе. Это было легче, чем обычно, поскольку все ее мысли были заняты проклятием – тем более что она решила его разрушить. Флисс выразительно взглянула на Бетти. – Бабушка сказала, что сегодня не пойдет навещать папу. Бетти мигом навострила уши. – Да неужели? Бабушка за последнее время уже пропустила пару визитов – под довольно неубедительными предлогами. Но открытие, сделанное этой ночью, ставило все на свои места: зачем ей туда ходить, если отца там не было уже несколько месяцев? Единственное, что теперь связывало семью Уиддершинс с тюрьмой на Вороньем Камне, – камни, падающие с башни. А вдруг последние визиты бабушки в тюрьму были связаны не с отцом, а с проклятием? Может быть, им удастся это выяснить – если хватит смелости. Флисс взглянула на Чарли, которая все еще уплетала свой комковатый завтрак. – А в церковь она пойдет? – спросила Бетти. Флисс скривилась. – Вряд ли. Бабушка ходила в церковь только затем, чтобы радовать посетителей. Учитывая, каким греховным местом был Вороний Камень, все, кто находился по эту сторону тюремных стен, изо всех сил старались показать, какие они набожные и законопослушные. Бетти тоже не любила походы в церковь. Там стоял собачий холод, а бабушка часто клевала носом и временами даже храпела, к стыду всех сестер. Флисс, в свою очередь, всегда старалась стать лучше, используя для этого любые способы. Иногда, впрочем, она отвлекалась от самосовершенствования – и тогда ее вниманием завладевал очередной парень. А Чарли ходила в церковь только ради теплых булочек, которые раздавали беднякам после службы, и бродила там со скорбным видом, ожидая, пока над ней кто-нибудь не сжалится. – Интересно, выходит, нам не надо идти в воскресную школу? – спросила Флисс. – Раз уж бабушка сегодня не идет в тюрьму. – Она положила себе в миску немного каши и, сморщившись, проглотила одну ложку. – Но я хочу пойти! – подала голос Чарли, вылизывая миску. – Мы на этой неделе дошиваем одеяла для сирот! – Ты можешь пойти, милая, – успокоила ее Флисс. – Мы помним, что тебе там нравится. – Знаешь, – сказала Бетти, искоса глядя на Флисс, – теперь, когда тебе шестнадцать, мы бы могли и без бабушки сходить навестить папу. Если бы он захотел нас видеть, конечно. – Ты права, – задумчиво ответила Флисс, понизив голос. – Но, думаю, одиночество ему на пользу не идет. Мне кажется, ему нужно… сделать сюрприз. Она встретилась глазами с Бетти, и сестры – впервые за долгое время – обменялись многозначительным взглядом. Раньше они очень часто так переглядывались; это был их тайный взгляд, и Бетти по нему соскучилась. И обе поняли без слов, что именно им предстоит сделать. Пару часов спустя они вышли из церкви и быстро зашагали по булыжным улочкам, пряча лица от всех, кто попадался им по пути. Из приоткрытых окон доносился соблазнительный запах жареного мяса. У Бетти заурчало в животе, но по мере приближения к морским топям соленый ветер притуплял чувство голода. – Я до сих пор не уверена в этой затее, Бетти. Что, если Чарли проболтается бабушке? – с тревогой спросила Флисс. Ветер шевелил их волосы: пряди Флисс развевались, словно длинный шелковый шарф, кудряшки Бетти больше напоминали овечью шерсть. Сестры продрогли и потуже завернулись в шали. – Чарли будет трещать о том, чем занималась в воскресной школе; про нас она и не вспомнит, – сказала Бетти. – Да и если вспомнит – не страшно. – Она подумала о спрятанных папиных письмах. – К тому моменту, как бабушка об этом узнает, мы уже выясним, кого она посещала и зачем. Можем разыграть из себя дурочек и сказать, что хотели устроить папе сюрприз. В конце концов, мы ведь не делаем ничего плохого. Вдалеке показалась тюрьма. Еще дальше виднелись другие острова Скорби и лежащие за ними земли – серые пятна на горизонте. – Следующий за Притопьем город – Балагурье-на-Болоте, – тихо сказала Флисс. – Как думаешь, мы когда-нибудь узнаем, по какому случаю они там балагурят? – Если это будет зависеть от меня – узнаем, – уверенно сказала Бетти, хотя сама особой уверенности не чувствовала. Вчера побег с Вороньего Камня был просто приключением. Сегодня она знала, что это могло их убить. И все же Бетти не могла отрицать, что ощущала душевный подъем. Она так долго мечтала, чтобы в ее жизни хоть что-нибудь случилось, и теперь ее мечта сбылась… ну, или могла сбыться. Что бы ни говорила бабушка, выход должен найтись. Они прибыли на переправу незадолго до того, как лодка подошла к причалу. Кроме какой-то высохшей старушки, других пассажиров не было. Сестры заплатили за проезд и взобрались на борт. Утренний туман рассеялся, сквозь прорехи в тучах проглядывало голубое небо. Вдалеке на сверкающих волнах качался маленький кораблик, и Бетти вспомнила о том дне, когда она познакомилась с дочерью картографа. Интересно, где сейчас Ромма? Сколько еще далеких стран она увидела, пока Бетти прозябала тут? – Помнишь, как папа нам рассказывал истории? – спросила Бетти. – Те, что он слышал от торговцев и солдат, – про пляжи, где песок золотистый и мелкий, как сахар, а вода такая чистая, что можно увидеть дно? Флисс кивнула. Она посмотрела на топи, простирающиеся перед ними, и у нее дрогнули губы. – Мне нравились эти истории. Но представлять эти места теперь все тяжелее и тяжелее. Бетти взглянула в сторону острова Расплаты – и тут у нее промелькнула тревожная мысль. – А что, если бабушка сюда приходила, просто чтобы обжаловать решение? Добиться, чтобы папу перевели обратно? Ее вдруг охватили сомнения. Она и так знала, что шансы обнаружить здесь какую-то связь с проклятием очень малы, но других зацепок у них не было. Флисс нахмурилась. – Не думаю. На талонах указан номер заключенного. – Номер заключенного? Получается, он и нам нужен! Флисс с улыбкой похлопала по сумке. – Значит, хорошо, что я его захватила. Бетти с облегчением прислонилась к борту. – Удивительно, что Чарли не упросила взять ее с собой, – пробормотала она, когда лодка отчалила от берега. Каждый ее теплый выдох превращался в маленькое облачко пара – воздух, тут, над водой, был еще холоднее.