– Она не знает, что вы здесь. Это было утверждение, не вопрос. По тону юноши Бетти поняла, что именно это его развеселило, а не плохое самочувствие бабушки. Он проницателен, этот пленник. Сразу их раскусил. Бетти почувствовала себя не в своей тарелке, словно ход разговора уже от нее не зависел. – Кто ты? И зачем наша бабушка к тебе приходила? – Я заключенный номер пять-один-три. Имена тут не имеют особого значения. – Но твое нам все равно хотелось бы узнать, – сказала Бетти, стараясь говорить спокойно и уверенно. – Так что, пожалуйста, не заставляй нас терять время. Он пожал плечами. – Колтон. Меня зовут Колтон. Он произнес это медленно, словно смакуя. Интересно, когда его в последний раз спрашивали, как его зовут, вместо того чтобы называть по номеру? – А зачем бабушка к тебе приходила? – повторила Бетти. Колтон побарабанил длинными темными пальцами по столу. На запястьях у него были кандалы, а руки словно принадлежали кому-то, кто был намного старше. Они были сухими и грубыми – руки человека, привыкшего к труду. Бетти задумалась о том, каким тяжелым трудом приходится заниматься в тюрьме. Потом подумала, что же он совершил этими самыми руками, прежде чем оказаться за решеткой. В тюрьме на Вороньем Камне сидели преступники всех мастей: воры, контрабандисты и убийцы. По словам бабушки, когда-то сюда заключали тех, кого подозревали в колдовстве, – Бетти не относилась к этому всерьез, считая это очередной легендой. С учетом всего, что она узнала за минувшие сутки, легенда казалась уже не такой неправдоподобной. – А почему вы у нее самой не спросили? – сказал арестант. Бетти глядела на него во все глаза. Он издевается или ему правда любопытно? Понять было трудно. – Могли бы и спросить, – сухо проговорила она. – Но она не рассказывала нам правды о прошлых визитах и… и о многом другом, в общем-то, так что мы хотим сами все выяснить. Колтон медленно кивнул. – Ты, похоже, умная. Как и бабушка. – Ты нам расскажешь или нет? – И нетерпеливая. – На его лице появилась раздражающая ухмылка. – Это вас тоже роднит. – Он посмотрел на Флисс. – Ну а ты, принцесса? За тебя всегда говорит умная сестренка? Ты сама говорить-то умеешь – или ты тут просто для красоты? Флисс вспыхнула. – Умею. – Хм-м, – протянул Колтон. – Тогда, наверное, ты слишком законопослушная, чтобы разговаривать с типами вроде меня. – Тем не менее я здесь, – холодно сказала Флисс. – Так что, по всей видимости, ты неправ. Колтон еще на секунду задержал взгляд на Флисс и снова перевел его на Бетти. – Ну ладно, умница, – мягко сказал он. – Давай посмотрим, так ли ты умна на самом деле. Посмотрим, сможешь ли ты сама во всем разобраться. Интересно, бабушкины визиты к Колтону тоже выжимали из нее все соки? Она так же беспомощно пыталась направить разговор в нужное русло? Чем дольше Колтон отмалчивался, тем сильнее Бетти хотела ответов. – Почему ты просто нам все не расскажешь? Зачем эти игры? – Потому что таким, как я, здесь играть особо не во что. Его темные глаза смотрели серьезно, и Бетти поняла. Она кивнула. Она поиграет в его игру. – Ну что ж, бабушка никогда тебя не упоминала, так что, я думаю, вы познакомились уже после того, как папу отсюда перевели. – Она помолчала. – Ты имеешь к этому какое-то отношение? – Нет. – Колтон сложил руки на столе. – Я одно время частенько его видел. Наши камеры были одна напротив другой, но я с ним почти не разговаривал. Твой отец из тех людей, которые… в общем, я бы не хотел, чтобы он слишком много обо мне знал, если ты понимаешь, о чем я. Бетти понимала. Она не смотрела на Флисс, но чувствовала, как сестра ерзает на месте, – верный признак того, что ей не по себе. Все в семье знали, что у Барни Уиддершинса язык без костей, но слышать это от человека со стороны было неприятно. – Ты знаешь, почему его перевели? – упорствовала Бетти. Колтон снова пожал плечами. – Чтобы освободить место. В этой тюрьме полно народу. Но безопасность тут на высшем уровне. Поскольку она на острове, отсюда сложнее сбежать, чем из других тюрем, а старик Барни представляет не такую уж большую угрозу по сравнению с прочими здешними обитателями. – За что тебя сюда посадили? – выпалила Флисс. Бетти посмотрела на нее с изумлением. Такая прямота была не в духе Флисс – но Колтон не казался ни удивленным, ни обиженным. – Ни за что, – сказал он. – Я невиновен. Но тут все так говорят. Так что я не жду, что вы мне поверите. Бетти молча изучала его. Колтон не шел им навстречу, и она не могла вообразить, чтобы бабушка тратила на него время, если у нее не было на то важной причины. Действительно важной. Если Колтон едва знал папу, значит, ее визиты были связаны с чем-то другим. Может быть, Бетти зря решила, что он слишком юн, чтобы знать что-то о проклятии? Он явно зачем-то был нужен бабушке. – Чего именно от тебя хотела наша бабушка? – Этого я сказать не имею права. Спросите у нее. – Я уже объясняла, что она не говорит всей правды, – сказала Бетти, теряя терпение. – И почему тебя волнует, имеешь ты право с нами делиться или нет? Кто мы тебе, в конце концов? Никто! – Верно, – сказал Колтон совершенно бесстрастным тоном. – Но я не о вас беспокоюсь, а о себе. Чтобы вы знали, здесь ничего нельзя получить просто так. Все продается и покупается, а знания – большая ценность. Вы на многое пошли, чтобы сюда добраться, так ведь? Вам позарез нужна информация. Я могу ее дать – но только в обмен на что-то. Бетти накрыло волной возбуждения. Так значит, ему было что рассказать! Но что Колтон хотел получить взамен? Она знала, что именно должна спросить. Пусть даже это выставит ее глупой или сумасшедшей – какая разница? Они видят Колтона в первый и последний раз. И если он знает что-то важное – возможно, Бетти сможет с этого начать избавление своей семьи от ее ужасного наследия. – Это связано с проклятием? Бетти услышала, как Флисс задержала дыхание, и поняла: она тоже увидела, как в глазах Колтона промелькнула тень одобрения. – Что ты о нем знаешь? – спросила она. – Как его снять. Три коротких слова – но какая в них сила! Бетти напряглась, как натянутая тетива. Она надеялась, что Колтон что-то знает, но даже не предполагала, что в его руках окажется ключ к спасению. Считаные часы назад ее мечты разбились вдребезги, а теперь возможность обретения свободы манила своей близостью! И все-таки ее тревожили сомнения. Откуда этот… этот незнакомец может знать об их зловещей семейной тайне? И почему ему известно то, чего не могли выяснить целые поколения женщин из семьи Уиддершинс? Флисс сжала ее руку – и только тогда Бетти поняла, что не дышит. Она наклонилась вперед, почти коснувшись носом прутьев. – Что? – Ты слышала, – понизив голос, сказал Колтон. – Я знаю, как его разрушить. – Но как… откуда ты можешь это знать? – прошептала Флисс. На это он не ответил. – Если ты знаешь, почему не сказал бабушке? – спросила Флисс. – Ведь наверняка не сказал, иначе бы она сюда не возвращалась… Он по-прежнему молчал. – Он блефует, – пробормотала Бетти. Ей вдруг стало тошно от того, как легко она поддалась призрачной надежде. – Как пить дать. Если бы проклятие можно было снять, бабушка бы уже это сделала! – Я не сказал ей, – прервал ее Колтон, – потому что она не дала мне взамен того, чего я хочу. Бетти почувствовала, как ее заливает злость. Было бы так легко протянуть руку сквозь прутья, схватить его за шиворот и трясти, пока у него зубы не застучат. Она очень этого хотела – но, конечно, не осмелилась бы. Во-первых, она не забывала, что Колтон может быть опасным преступником. Во-вторых, вокруг было слишком много надзирателей – они бросились бы на нее, как хорьки на кролика. – У нас ничего нет, – сказала она сквозь стиснутые зубы. – Все знают, что семья Уиддершинс – бедняки. Наш отец наделал долгов. – Я не просил денег, – ответил Колтон. – Какой тут от них прок? Нет, мне нужно кое-что большее, намного большее. – Он еще сильнее понизил голос – так, что Бетти и Флисс пришлось наклониться почти вплотную к прутьям, чтобы его услышать. – Я хочу на свободу. – Его взгляд дрогнул, и в глазах мелькнула тень отчаяния – и страха. – Я хотел, чтобы она помогла мне сбежать. – Но это же невозможно! – повысив голос, сказала Бетти. Потом добавила – тихо, боясь привлечь к себе внимание: – Как, по-твоему, бабушка могла бы тебе помочь? Она ведь уже пожилая женщина! – Женщина, которой закон не писан, насколько я слышал, – сказал Колтон. – Для нее в этом нет ничего невозможного. Он моргнул, и его взгляд вновь стал спокойным и ничего не выражающим, но Бетти не могла забыть, как затравленно он смотрел еще секунду назад. Почему он верит, что бабушка в силах ему помочь? Не может же он знать про другие секреты их семьи? – Слушай, – встревоженно сказала Бетти, – даже если это… то, о чем ты просишь… было бы возможно, бабушка не стала бы так рисковать. Она бы сама за это попала в тюрьму! – Я знаю про ее сумку, – прошептал Колтон, глядя ей в глаза. – И про то, на что она способна. Она может меня вытащить, и, когда меня хватятся, я буду уже далеко! От этих слов по спине у Бетти прошел холодок – будто угорь скользнул ей за шиворот. Это все меняло. Если Колтон знал о сумке – кто еще был в курсе? Мысль о том, что их тайна раскрыта, наполняла ее страхом. Бабушка их предупреждала, какой опасностью это грозит. – Но как ты узнал? – наконец спросила она. – Я знаю все о вас, семье Уиддершинс, – прошипел он, и в его глазах появился дикий блеск. – Оттуда же, откуда я знаю о проклятье. О том, как оно зародилось – здесь, в этих стенах, в этой башне. Так что, если хотите сбежать с Вороньего Камня, советую ко мне прислушаться! Бетти застыла. Рядом слышалось частое и быстрое дыхание Флисс: сестра была ошеломлена не меньше, чем она сама. – Ты ни о чем не забыл? – с трудом проговорила Бетти. – Если ты знаешь о проклятии, то тебе известно, что сбежать мы не можем. Мы здесь заперты! Даже если мы тебя вытащим, мы не сможем отправиться с тобой за пределы Вороньего Камня. Колтон подался вперед, жадно глядя на нее.