Наполеонов прикинул, что рост Зульфии примерно 170 сантиметров, чуть меньше, чуть больше. – Намного он вас выше? – На голову, наверное. Наполеонов решил попробовать выжать из свидетельницы дополнительную информацию. По опыту он знал, что, несмотря на то что человек думает, будто он ничего не успел увидеть, в памяти остаются какие-то обрывки мгновенно схваченного зрением образа. – Вы не заметили, какого цвета у него были волосы? Зульфия задумалась. Потом проговорила: – Светлые. – А глаза? – Глаза не рассмотрела, – виновато проговорила женщина. – Из какой квартиры он выбежал, вы не видели? – Нет. Но думаю, что из квартиры, где жила убитая. – Однако видеть вы этого не видели? – Не видела. – А убитую Елену Гулькову вы знали? – Я не знала её фамилию, но иногда встречалась с ней в подъезде. Но мы никогда не разговаривали с ней. Иногда со мной заговаривала её домработница. Один раз она даже угостила меня очень вкусным вишнёвым пирогом. Я позднее набралась смелости и попросила у неё рецепт. – Она дала? – с любопытством спросил Наполеонов. – Да! Не поверите, Евдокия Семёновна сама спустилась сюда ко мне и принесла листочек с рецептом. Я его сохранила. Показать? – Нет, – ответил Наполеонов и решил пошутить: – Лучше позвоните мне, когда вы испечёте пирог по этому рецепту. – Хорошо, – закивала Зульфия, – я обязательно вам позвоню. Но это будет только летом, когда созреет вишня. – Я подожду. Наполеонов выпил чай, съел бублик, поблагодарил женщину и отправился восвояси. Вернувшись к себе, он первым делом послал оперативников обшарить контейнеры и поспрашивать бездомных обитателей окрестностей. Результат оказался нулевым. Глава 11 Главным подозреваемым у следствия оказался Эрнест Анатольевич Тимьянов. Теперь предстояло найти его и допросить. Наполеонов решил, что нужно наведаться по адресу, где проживали родители Светланы Бакуниной, подруги убитой. Еловецкая предупредила, что молодые живут отдельно. Но тем не менее родители должны знать адрес своей дочери. Чтобы узнать его, Наполеонов и послал к Бакуниным оперативника Дмитрия Славина, который был хорошо воспитанным молодым человеком, умеющим найти общий язык с людьми старшего поколения. Хотя и не только с ними. Следователь не ошибся в выборе кандидатуры. Славин вернулся с адресом. И даже с двумя. По одному из них проживала Светлана Бакунина. По другому адресу родители Эрнеста Тимьянова и, как выяснилось, и сам Эрнест. – Что ты хочешь этим сказать? – вскричал Наполеонов. – А то, что молодые не прожили вместе и полутора месяцев, как муж вернулся к своим родителям. – Обалдеть! – вырвалось у Наполеонова. – Они что же, поругались? – Её родителям ничего о причине расставания дочери с мужем неизвестно. – Ну и дела! Ладно, ты, Дим, иди пока. После того как оперативник ушёл, следователь с полминуты думал, что ему предпринять дальше. В результате своих раздумий он запросил ордер на задержание Эрнеста Анатольевича Тимьянова. С задержанием вышло не очень хорошо. Подозреваемый был задержан на рабочем месте. Сидящие к нему на приём мамочки с детьми чуть было не растерзали оперативников. Главный врач поликлиники орал как резаный и призывал на головы тупых полицейских гром и молнию. Даже после того, как его предупредили об ответственности за оскорбление официальных лиц при исполнении, успокоился он не скоро. И грозил жаловаться во все инстанции. Узнав об этом, Наполеонов проворчал: – Скандалист. И, решив не терять время, приступил к допросу Тимьянова. Когда молодой врач узнал, что Елена Гулькова убита, на лице его отразилось удивление и тут же облегчение. «Что это значит?» – ломал себе голову следователь. – Эрнест Анатольевич! За что вы убили Гулькову? – Я убил? – изумился Тимьянов. – Да вы с ума сошли! – Свидетели видели вас выбежавшим из квартиры Гульковой. – И что? – Как то есть что?! – возмутился следователь. – Вы вылетели оттуда как ошпаренный! – Да, это так, – не стал отрицать подозреваемый. – Тогда расскажите о совершенном преступлении. – Я её не убивал. – На кувшине, которым ударили жертву, есть отпечатки ваших пальцев! – Её убили кувшином? – переспросил Тимьянов. – А вы этого не знали? – Не знал. Я ещё мог допустить… – Тимьянов замолчал. – Что вы могли допустить? – Что она умерла от ушиба. – Так вы признаёте, что ударили её? – Нет! Я её оттолкнул. И она, кажется, упала. – Кажется? – Да. Я слышал шум, но не обернулся. – А то, что вы ударили её кувшином, вы отрицаете? – Отрицаю. – Тогда откуда там отпечатки ваших пальцев? – Я был у Гульковой и наливал воду из этого кувшина. Мои отпечатки должны ещё быть на стакане. – Насколько я понимаю, – проговорил следователь, – вы не желаете делать чистосердечное признание? – Даже не собираюсь. – Но почему?! – Вам непонятно? – Нет. – Потому что я не убивал её! Я вам уже говорил об этом русским языком! – Что ж, вы задержаны, – бесстрастно произнёс следователь. – На каком основании? – На основании оставленных вами отпечатков на орудии преступления, свидетельских показаний и вашего собственного признания в том, что вы ссорились с Гульковой перед самой её смертью. – Но я не убивал её!