– Она завещала её нам. Но дело в том, что тётя, несмотря на преклонный возраст, здорова и бодра. – Прекрасно! – Что прекрасно? – не поняла девушка. – Что у тёти железное здоровье. Но она ведь в курсе того, что Эрнеста задержали. – Да. – Если она узнает, что нужны деньги на адвоката, то согласится продать свою дачу? – Да, – ни минуты не сомневаясь, ответила Василиса. – Вот! – Что вот! – Пусть твой отец или мать на очередном свидании с Эрнестом заведут разговор о решении тёти продать дачу. – Эрнест никогда не согласится на это! – Нам и не требуется его согласие, – твёрдо проговорила Мирослава. – Этот эпизод нам нужен для того, чтобы у твоего брата не возникло вопроса, откуда взялись деньги на адвоката. А мнимую продажу тётиной дачи я, думаю, он переживёт. – Я тоже так думаю, – повеселела Василиса и похвалила искренне детектива: – А вы умная! – Спасибо. Значит, договорились? – Да. Я прямо сейчас же начну действовать! – И она сорвалась с места. Добежав до двери, Василиса вернулась. – Ты чего? – спросила Мирослава, опасаясь того, как бы девчушка не передумала. – Я деньги забыла оставить, – к облегчению Мирославы, произнесла Тимьянова. – Какие пустяки! – вырвалось у Мирославы. – Для вас, может быть, и пустяки, – возразила сестра Эрнеста, – но нам родители внушали, что за всё нужно платить. Мирослава была не согласна с такой установкой. Разве нужно было платить за всё? Самое ценное человеку даётся бесплатно, красота окружающего мира – солнце, трава, цветы, водоёмы, любовь близкого человека, доверие друзей. Ничего этого ни за какие деньги не купить. Нужно только радоваться, благодарить жизнь и наслаждаться её дарами. Но перевоспитывать Василису она не собиралась. Это не входило в круг её обязанностей. К тому же взрослого или почти взрослого человека было перевоспитать практически невозможно. Если, конечно, он сам не захочет этого и не поменяет свои взгляды и установки. Оставив деньги на столе, Василиса умчалась убеждать родителей переступить через гордость ради спасения сына и взять деньги на адвоката у ненавистной снохи. Почему ненавистной? На этот вопрос Тимьяновы старшие ответить бы не смогли. Ведь им было известно только то, что сын ушёл от жены и попал в беду, посетив её подругу. Много это или мало не могут судить те, кто не был на месте родителей Эрнеста. Думать о том, что было бы, узнай они всю правду, не хочется. Глава 21 Теперь Мирославе предстояло самое важное – уговорить соседку Елены Гульковой Екатерину Григорьевну Еловецкую позвонить домработнице Гульковой. Говорить по телефону с Сориной она собиралась сама. Неожиданно для Мирославы Еловецкая обрадовалась её приходу. – Вы проходите, – пригласила она детектива сразу же в квартиру. И на ходу призналась: – Я всякий раз, как проходила мимо столика, – она кивнула на журнальный столик, на котором лежала визитка Мирославы, – всё порывалась вам позвонить. – Отчего же не позвонили? – мягким голосом спросила детектив. – Сама не знаю. Мысли лезут в голову скопом и толкутся там, как просители в приёмной чиновника. Мирослава невольно улыбнулась этому забавному сравнению. – И о чём же вас просили ваши мысли? – Они спорили между собой, – со вздохом призналась Екатерина Григорьевна. – Одни уговаривали меня позвонить Дусе, убеждали, что нехорошо будет, если она не приедет на похороны Леночки. А другие говорили, что мне больше всех надо и если Дуся скопытится, то я одна виновата буду. – И что же вы решили? – Ничего пока, – призналась Еловецкая. – Если бы вы сами оказались на месте Сориной, то как бы хотели, чтобы с вами поступили? Сказали правду или замалчивали? – Правду, – не задумываясь ни на минуту, ответила женщина. – Вот видите! Тем более что правда Евдокии Семёновне всё равно рано или поздно станет известна. – Что же делать, что же делать? – запричитала женщина. – Звоните! Екатерина Григорьевна застыла на месте, словно превратившись в соляной столб. – А говорить я буду с ней сама, – сказала Мирослава. – Если только так, – нерешительно проговорила женщина. – Так и только так! – подтвердила Мирослава принятое решение. – Тогда я звоню! – решилась наконец Еловецкая и набрала номер мобильника Сориной. – Здравствуй, Дуся, – нерешительно проговорила Еловецкая. По возникшей паузе стало понятно, что Сорина в растерянности. – Это вы, Екатерина Григорьевна? – проговорила она наконец. – Здравствуйте. Что-то случилось? Я хотела Лене позвонить, да замоталась здесь. – С тобой хочет поговорить детектив, – ответила соседка. – Детектив? – ахнула Сорина. Но Еловецкая уже передала трубку Мирославе и та, не давая женщине опомниться, проговорила: – Здравствуйте, Евдокия Семёновна, вы не могли бы прямо сегодня вылететь самолётом домой? Я имею в виду по месту вашей работы. – Зачем? – переполошилась Сорина. – Что случилось? Где Леночка? Она в больнице? – Евдокия Семёновна, нам с вами лучше всё обсудить на месте при личной встрече. Вы же понимаете, что это не телефонный разговор. – Понимаю, – ответила сбитая с толку напором детектива женщина, хотя на самом деле ничего не понимала. Через несколько секунд Сорина сказала: – Я приеду поездом. – Это долго, – заметила Мирослава. – Но я боюсь летать самолётом. – На самом деле это не так страшно, как вам кажется. Снова воцарилась пауза. Мирослава была готова к тому, что не будет спорить и убеждать женщину, что самолётом быстрее, чтобы не нагнетать обстановку. Она просто ждала. – Хорошо, – решилась Сорина. – Я возьму билет на первый же самолёт и прилечу. – Перед вылетом позвоните мне или Екатерине Григорьевне. – Я лучше Екатерине Григорьевне, – проговорила Сорина. – Договорились. – Мирослава отключилась и обернулась к Еловецкой: – Екатерина Григорьевна, как только Сорина сообщит вам время вылета и номер борта, сразу же перезвоните мне. – Можете не сомневаться, – заверила её Еловецкая. – У меня даже мысли не возникало усомниться в вас, – дружелюбно улыбнулась Мирослава. – Бедная Дуня, – проговорила Екатерина Григорьевна. – Да, её очень жаль. Но мы с вами поступили правильно. Она хотя бы будет присутствовать на похоронах дорогого ей человека. – А если Дуня о чём-то спросит меня по телефону? – спохватилась Екатерина Григорьевна.