– Притворитесь, что плохая связь и по-быстрому отключитесь. Еловецкая тяжело вздохнула. – Тут уж ничего не поделаешь, – проговорила ей в утешение Мирослава. Следствие до сих пор не выдало родственнице труп Гульковой, хотя исследовать там особо было нечего. Мирослава подозревала, что Наполеонов тянул с разрешением, втайне надеясь, что Сорина вот-вот прибудет в город каким-то чудесным образом. Возможно, что теми же чувствами терзалась и двоюродная сестра Гульковой Людмила Лунёва, не особо тормоша следователя. Так или иначе, Евдокия Семёновна скоро окажется в этой квартире. Мирослава заторопилась домой, где узнала, что ей звонил Наполеонов, ругался, из-за того что её сотовый выключен и он не может до неё дозвониться. – Я не отключала мобильник, – удивлённо проговорила Мирослава. – Значит, Шура просто не в духе, – так своеобразно утешил её Морис. Поздно вечером позвонил адвокат Белозерский и после короткого приветствия сразу с места в карьер начал: – Что я должен спросить у Эрнеста Тимьянова? – Значит, Тимьяновы старшие наняли-таки тебя для защиты сына? – Точно так, только мне сегодня не до светских учтивостей. Еле на ногах держусь, – пожаловался Ян. – Извини. – Больше ни на что не отвлекаясь, Мирослава подробно и в то же время кратко изложила ему всё, что ей необходимо узнать от его подопечного. – Понял. Доброй ночи тебе и всем твоим домашним. – Взаимно, Янчик, – проговорила Мирослава и отключила связь. Тут же зазвонил стационарный телефон. Трубку снял Морис и только начал он своё обычное: – Детективное агентство «Мирослава»… – как трубка заорала голосом Наполеонова: – До вас вообще дозвониться невозможно! Морис хотел сказать, что и стационарный, и его мобильный были свободны, но куда там, как говорится, Шуру понесло. Мирослава, догадавшись, в чём дело, выхватила трубку из рук Мориса и спросила насмешливым голосом: – Шура, ты чего раскудахтался? – Я вам не петух! – Ну да. – В смысле не курица! – Принято к сведению. – Ты что, издеваешься надо мной, что ли? – спросил он подозрительно, сбавив при этом обороты. – Просто никто не любит, когда на него кричат. – А чего у тебя мобильник опять был занят? – Я разговаривала с Яном. – Белозерским. – Догадливый ты мой. – Чего тут догадываться-то! Опять за моей спиной плетёте интриги. – Ну что ты, Шурочка, как можно! Ты хотел мне что-то сказать? – напомнила она. – Хотел! – Говори. – Ты зря старалась! – В смысле? – Шерсть, которую ты выдрала у шпица Зинаиды Васяниной… – Я не выдирала, – перебила она его, – а сняла. – Не важно! Она совпадает с той, что нашли в доме у Гульковой. Но на время убийства у всех троих Васяниных железобетонное алиби. – Поверю тебе на слово. – Если делать нечего, – заметил он саркастически, – можешь перепроверить. Но Мирослава уже знала, что в этом случае следователь не ошибается, поэтому ничего не ответила. – И чего ты добилась со своей шерстью? – не удержался Наполеонов – Не со своей, а с собачьей, – ответила детектив. – И конкретно по твоему вопросу, я пополнила новыми красками портрет жертвы. – Тьфу ты, с твоими психологическими заморочками. – Шура! Спокойной ночи. – Успокоишься тут с вами, как же, – пробормотал Наполеонов и, смилостивившись, разрешил: – Ладно, спите спокойно, дети мои. – Что сказал Шура? – спросил Морис, когда Мирослава положила трубку. – Шерсть, что обнаружили в квартире Гульковой, принадлежит шпицу Васяниной, но на время убийства Гульковой у всех Васяниных алиби. – Ну и ладно. – Я это же самое сказала Наполеонову, а он из штанов выпрыгивает. – Думаю, что его беспокоит совсем не шерсть шпица. А то, что никаких прямых улик против Тимьянова нет. – Не скажи, – вздохнула Мирослава, – его видели убегающим с места преступления, его отпечатки есть на орудии убийства. – Но тем не менее. – Вот это «тем не менее» нам и предстоит доказать. А теперь по коням! – То есть? – удивился Морис. – Я хотела сказать, по кроватям. И не дай тебе бог, разбудить меня сегодняшней ночью для прослушивания соловьиных трелей. Морис улыбнулся и поднял руки вверх, давая понять, что сдаётся на милость победителя. – То-то же, – сказала она, подхватила на руки кота и ушла к себе. Рано утром позвонила Екатерина Григорьевна Еловецкая и сообщила, когда им нужно быть в аэропорту. – Я заеду за вами, – сказала Мирослава. – Я тоже подумала, что ехать нам лучше на одной машине, – призналась ей женщина. И соседка, и детектив сильно волновались по дороге в аэропорт. Екатерина Григорьевна всё время вытирала лицо белоснежным платком. Волнение Мирославы было скрыто. Сорина первая углядела среди встречающих Еловецкую и бросилась к ней с криком: – Екатерина Григорьевна! Когда они отошли немного в сторону, соседка представила друг другу домработницу и детектива: – Это наша Дуня, Евдокия Семёновна Сорина, а это детектив Мирослава Игоревна Волгина. Ни у одной из женщин не повернулся язык сказать «очень приятно». Вместо этого детектив предложила: – Идёмте к машине.