Нельсон кивнул. – Прекрасно понимаю. – Он ударил кулаком в грудь Вулрича и проревел: – Эй, ты! Как тебя там? Зеленые губы Вулрича зашевелились, изрыгая мрачные слова: – Имя мне легион, потому что нас много. – Мы не в Ватикане, – скривился Нельсон, – бросайте эту хрень. Кто ты на самом деле? – Асмодей, Мефистофель, Дагон… – Кончай, Карл, – велел Нельсон, – я узнал твой голос. – Нет! – зашипел голос. – Я – Бегемот, я – Ваал… Нельсон пнул Вулрича по яйцам. – Ай! – возопил голос. – Карл, сраный комок эктоплазмы, вылезай оттуда. У взрослых дядь есть дела. Через мгновение рядом с ним стоял призрак строгого молодого человека, одетого в черный костюм и крахмальную манишку. Руки Карл скрестил на груди. Он походил на викторианского банкира, пытающегося выплюнуть крабий панцирь так, чтобы никто не заметил. – Хватит работать, – заявил Карл, – весь наш отдел объявляет забастовку, пока наши требования не будут выполнены. – Я не думаю, что вам стоит запросто болтать с нечистым духом, – заметил священник. Нельсон мрачно посмотрел на него: – Это же не Люцифер. Это Карл. Он тут работает. Отдел призрачных клизм и праздничного угощения, да? Карл расправил плечи: – Фантомная рекогносцировка и логистика. Но я вообще нигде не буду работать, пока меня и остальных призраков, привидений, духов и полтергейстов не выслушают. Нас не устраивают условия труда. Нельсон отвинтил распятие и сделал глоток. Священник посмотрел на Бэйлисс, которая только пожала плечами. – Хочешь поговорить об условиях труда? – спросил Нельсон. – Вообще-то шататься по иностранным посольствам – не то чтобы тяжелая работа. Половина вас, мудаков, должна завывать на кладбищах и являться людям в развалинах. Вы хотя бы в цивилизованных условиях находитесь. Посмотри, где мы сами все застряли, – Нельсон обвел рукой подземную часовню, – она похожа на замок Серого Черепа из семидесятых. Карл огляделся. – Тем не менее. Мы считаем, что нас не оценивают по достоинству. Нельсон склонился над возвышением. Когда уже Вулрич восстанет и надает по заднице этим сверхъестественным слюнтяям? – Добро пожаловать на государственную службу, парень. Карл, мы – куча призраков и умников, которые подчиняются бюрократам из Вашингтона. Нас всех не ценят. Ты вообще уже умер. А мы, живые твари? Нам платят из бюджета и даже не доплачивают в пенсионный фонд. Когда мы уйдем в отставку, большинству из нас придется ночевать в машинах. Остальные сунут себе дуло в рот и займут ваши рабочие места, потому что не станут ныть. А вам останется вернуться на свои грязные чердаки с трупами крыс. Ты этого хочешь, Карл? Хочешь скитаться по гниющему подвалу или пугать первокурсников, рассчитывая на карманную мелочь? – Нет, – угрюмо сказал Карл. – Разумеется, нет. А теперь ты и остальные твои клоуны оставят начальство в покое, вернутся на рабочие места и прекратят думать о забастовках. Помнишь, как Рейган уволил всех бастующих авиадиспетчеров? И как по-твоему, что сделают с кучкой мертвых забастовщиков? Для начала позовут нормальных экзорцистов… – Эй! – обиделся священник. – А потом выгонят вас всех, и следующую тыщу лет будете работать в Диснейленде, в доме с привидениями. Весело, правда? Орущие дети, вонючая сахарная вата, рвота везде. Родители, мечтающие о десятибалльном землетрясении, лишь бы это закончилось. Две смены по выходным. Забудь про все свои якобы переработки. Тебя могут отправить в ад быстрее, чем ты успел бы потрясти своей тощей задницей перед султаном Брунея. – Хватит, – сказал Карл, – я тебя понял. Поговорю с остальными. К вечеру получите своих людей обратно. – Спасибо, Карл. Ты душка. – Нельсон был не до конца уверен, что такое «душка», но он однажды слышал это слово в старом фильме, и ему показалось, что Карлу оно должно понравиться. Карл исчез с тихим хлопком, оставив за собой одну часть тела, как Чеширский кот. В воздухе плавала прозрачная рука с одним оттопыренным пальцем. Нельсон развернулся и поклонился присутствующим. Все, кроме священника и Бэйлисс, зааплодировали. Пожав несколько рук, Нельсон подошел к напарнице. – Не пора ли пообедать? – спросил он. – Девять утра, – ответила Бэйлисс. – Ну а в Нью-Йорке уже пора. А в Англии уже ужинают. – Ну да, но в Лос-Анджелесе все еще девять утра. – Я пойду за буррито. Тебе взять? – Для тебя это ужин, да? Ты еще не ложился? Он хотел ответить, но между ними вклинился священник: – Вы испортили мой экзорцизм. – Нет. Я просто не позволил ему продлиться до следующего ледникового периода. Если бы я что-нибудь не сделал, наши останки выкопали бы через миллион лет и удивлялись бы, почему мой скелет душит ваш. – Вам нельзя так со мной разговаривать, – возмущенно заявил священник, – я сообщу вашему наставнику. – А вот, кстати, и он, – сказал Нельсон, указывая на Вулрича. Он как раз начинал шевелиться, – не забудьте сообщить, кто именно изгнал из него призрака. Священник открыл рот, но Бэйлисс перебила его. – Вы должны признать, что агент Нельсон добился зримых результатов, – сказала она, – и быстрее, чем вы, отец. Священник надулся. – Я его ослабил. – Разумеется, – согласился Нельсон и обнял священника за плечи, – и я ему обязательно об этом скажу, как только кто-нибудь смоет гуакамоле с его лица. Кому фахитос? Я угощаю. Большинство агентов уже ушли. В часовне появились два медика, которые занимались Вулричем. – Предлагаю валить, пока он не ожил, – сказал Нельсон. Бэйлисс посмотрела на Вулрича. – Почему? Разве тебе помешает поощрение? – Нет, конечно. Люблю, когда люди признают, что я был прав. Но если мы останемся тут, священник явно доложит Вулричу, что я пнул его по яйцам, что твой Майк Тайсон. Это ему не понравится. Они двинулись к выходу. У дверей Бэйлисс сказала: – Как это ужасно – признавать, что ты все-таки умеешь работать. Иногда. – Не парься, я разрушу твою веру в меня уже к вечеру, – утешил ее Нельсон. – Знаю. Только поэтому и сказала. На лифте они поднялись на несколько этажей – мимо Невыразимого ужаса, мимо Смертных лучей сотоварищи, мимо Пороговой столовой в гараж. Нельсон собирался съездить за буррито. Они с трудом выехали наружу, и он двинул не в ту сторону со скоростью сорока миль в час, но потом все же свернул на нужную улицу. Он улыбался. Нет, она довольно быстро возненавидит его снова. Бэйлисс показалось, что ресторан не столько открылся, сколько умудрился скрыться от государственных органов, мечтающих его закрыть, сжечь дотла и посолить землю. Интерьер напоминал фильмы о лагерях и тюрьмах. Интересно, кто наедет на нее первым, один из мрачных посетителей или повар? Или она просто отравится? – Введи меня в курс дела, – велел Нельсон, вгрызаясь в буррито со свининой, черными бобами и двойной порцией сметаны, – как там поживают Купер и Мортон? Все еще работают на Вавилона? – Все есть в отчете. Я отправила его по почте. – Я был немного занят, спасая нашего босса от призраков. Давай, расскажи. Как наши парни? Бэйлисс заказала буррито с яичными белками и соевыми сосисками. По вкусу ей показалось, что курица, отложившая яйца, жила в наркопритоне. О сосисках просто не хотелось думать. Они наверняка были не соевые, но животные, из которых их изготовили, вряд ли водились на этой планете. Благодаря своей работе Бэйлисс видела очень много животных, которых не хотела бы съесть ни в коем случае. Но Нельсон угощал, так что из вежливости она ковыряла кусочек яйца пластиковой вилкой. – Купер и Мортон повстречались с Вавилоном и, судя по всему, согласились на него работать. – Хмфпфрфф? – спросил Нельсон. – Что? Нельсон проглотил буррито. – Я спросил, на когда назначено дело. – Говорят, через три дня. В новолуние.