– Да иди ты к демонам! – выкрикнула Салерия. Развернулась, пересекла комнату и выскочила за дверь. – Что ты об этом думаешь? – спросил Орлен, подбрасывая ящерку на ладони. Что у нас внезапно нарисовалась еще одна подозреваемая, с ключом от комнаты. Конечно, возмущалась она совершенно искренне. Но, как ни крути, а возможности наложить проклятие у соседки было больше, чем у кого-то другого. Забежать за учебником, например, или конспектом. Или чаю попить с малиновым пирогом. Да даже просто подловить в коридоре у комнаты… В другое время я бы с удовольствием обсудила с ним свои мысли. Но сейчас меня волновал совершенно другой вопрос. – Так значит, ты знал, как включить свет? – Я уперла руки в бока и метнула в Орлена гневный взгляд. – Конечно, – весело подмигнул этот нахал. – Но без него лучше. Сама подумай: ночь, темнота, таинственность, ты и я. Романтика… Вот…Вот… Романтик чертов! Я промаршировала к комоду, молча отогнала Орлена, который тут же развалился на кровати, тихо посмеиваясь. Присела, выдвинула ящик. Белье обнаружилось тут же. Я быстро пошарила рукой и вытащила толстую тетрадку. – Отлично, иди сюда, – Орлен похлопал по покрывалу рядом с собой. – Садись, будем читать. Предлагаю по очереди, вслух. – Вот уж нет, – не без злорадства отозвалась я, – прочитаю одна. И выпишу все, что касается ее кавалера. А тебе знать тайны сестры вовсе не обязательно. – Почему? И я сказала то, что совсем недавно говорила Катарине: – Я ей никто, а ты близкий человек. Так что уж лучше я сама. И не дожидаясь возражений, выскочила в коридор и зашагала в свою комнату. Там заперлась на ключ, включила свет и открыла дневник. Глава 19 Тетрадка была из числа дорогих. Темно-синяя обложка загадочно мерцала. И хотя исписана она была более чем наполовину, уголки совсем не истрепались, выглядела как новенькая. А это тоже магия? Или Ингаретта была настолько аккуратна? От тетради тонко и едва уловимо пахло духами, что-то цветочное с горьковатой ноткой. Может быть, Ингаретта хранила флакончик духов в ящике с бельем? С замиранием сердца я открыла первую страницу и стала читать, разбираясь в небрежном, словно летящем почерке… «Сегодня началась учеба, закончилась старая тетрадка, и я тут же завожу новую. Удивительно, но она начнется с презабавнейшего события: я получила предложение руки и сердца. Наверное, такие события принято называть романтичными, а не забавными, но в моем случае остается лишь посмеяться. Человек, который сделал мне предложение, не имеет ни малейшего шанса когда-нибудь стать моим мужем. О, боюсь, это будет последний человек на земле, за которого я вышла бы замуж. Хотя он, безусловно, хорош собой и принадлежит к благородному семейству. Кстати, да, с его стороны очень благородно было не обратиться сразу к моим родителям. Сделай он это, уверена, они бы стали радостно готовить свадьбу. Однако мой кавалер весьма самонадеянно заявил, что собирается добиться взаимности. Уж точно ему это не удастся, а у меня, по крайней мере, будет время, чтобы остудить его пыл и выбить эту глупую затею из его головы». Хм, интересное начало. Теперь я не усну, пока не узнаю, что же произошло дальше. Ингаретте удалось отшить незадачливого поклонника и обзавестись новым? Или вопреки ее уверенности он оказался не таким уж незадачливым и смог покорить сердце рыжеволосой красавицы? Я перевернула страницу, готовая углубиться в чтение и в этот момент в дверь тихо постучали. Я быстро спрятала дневник под подушку. Сомнений в том, кто беспокоит меня в столь поздний час, не было. Разумеется, Орлен. Этот хитрец наверняка за полчаса придумал не менее двадцати доводов в пользу того, что дневник Ингаретты нам нужно читать вместе, и теперь спешит меня с ними ознакомить. Я решительно подошла к двери, распахнула ее и гневно зашипела: – Убирайся! В конце концов, это просто неприлично! И… осеклась на полуслове. Передо мной стоял вовсе не Орлен, а наш ректор, магистр Линард, во всем своем великолепии. Хмурые брови, чуть растрепанные волосы, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты… От неожиданности я застыла, не в силах ни пошевелиться, ни сказать хотя бы слово. – Не слишком радушный прием, – проговорил магистр Линард и сделал шаг в комнату. Я посторонилась, пропуская его, но так и не сообразила, что нужно закрыть двери, так что он сделал это вместо меня. А я в это время лишь успела подумать, что до сих пор ректор вызывал меня к себе в кабинет и никогда не являлся в мою комнату сам. Да ведь это, наверное, и неприлично. А может и вовсе запрещено правилами. – Ну же, Аллиона, приходи в себя поскорее, – строго проговорил магистр Линард. – Это действительно я, а не какой-то там оболтус, которого ты собиралась выставить. – Что-то случилось? – спросила я дрогнувшим голосом. Ректор коротко кивнул. Мое сердце сжалось: темная метка! Неужели у кого-то еще? Это кто-то, кого я знаю? Филая, Рилан? А может быть Орлен? Почему ректор пришел именно ко мне? – Скажи, ты видела какие-то знаки у магистра Малони Калмин? Вздох облегчения вырвался из моей груди, и только потом я подумала, как должно быть плохо это выглядит. Но сделать ничего не могла. Нет, я вовсе не желала зла преподавательнице зельеделия, да и вообще никому не желала. Но все же была рада, что несчастье случилось не с кем-то из моих друзей. – Соберись, Аллиона. Это важно! Итак, видела ли я какие-то знаки? Я стала судорожно вспоминать. – В тот день, в поездке, мне показалось, что у магистра Калмин размазалась тушь, и я даже подумала: вот как переживает из-за студентки, даже расплакалась. Она ведь обычно не слишком чувствительна, ну, понимаете… – Я смутилась. Выходило, что я вроде как злословлю о преподавательнице в ее отсутствии, да еще и при таких печальных обстоятельствах. – А когда я посмотрела на нее в следующий раз, следов туши на лице не было. Но ведь она могла просто вытереть платком и припудриться… Правда времени прошло мало… В общем, я не уверена. – Магистр Калмин, рыдающая над студенткой? – хмыкнул ректор. – В это я вряд ли поверю. Нет, похоже ты и вправду заранее видишь следы проклятия. Подумай хорошенько, может, за эти дни ты видела их у кого-то еще? Я стала вспоминать встречи, лица. Но кажется, ни на ком не видела ничего похожего. Так что лишь покачала головой. – Я хочу тебя кое о чем попросить, Аллиона, – ректор коснулся моего плеча и меня снова будто прошило током. Огромных усилий стоило просто стоять, как ни в чем не бывало, будто я совершенно спокойно жду, когда он озвучит свою просьбу. – Присматривайся ко всем, кого встречаешь. И если увидишь эти, как ты их называешь, узоры, сразу скажи мне. Возможно, если мы узнаем заранее, у нас будет больше возможностей помочь. Ректор был мрачен, но в его глубоких синих глазах я сумела рассмотреть грусть. – А… Малони Калмин? То есть, магистр Калмин… Ее уже не спасти? – с ужасом проговорила я. – И Ингаретту тоже? – Лекари делают все возможное, – вздохнул ректор. И, похоже, этого явно недостаточно… В этот момент в шкафу что-то заворочалось, заскрипело и кажется, даже негромко чихнуло. Призрак! Я и забыла о нем совсем. Вот не мог посидеть тихо! – Кто там у тебя? – сурово спросил ректор и сделал шаг к шкафу, явно намереваясь его открыть. Только этого не хватало! Я опередила ректора и попыталась заслонить дверцу. – Никого. Честное слово, вообще никого! Ректор скривил губы в улыбке, разве что глаза не закатил, а затем взял меня за плечи и передвинул в сторону. – Не открывайте, не надо, – пролепетала я. Не то, чтобы я боялась, что он увидит призрака. В конце концов, призрак и призрак, в Школе чернокнижников вряд ли кого-то можно этим удивить. А вот несколько платьев, что рядочком висят на плечиках, мне показывать ему не хотелось. Платья, которые я взяла из его дома в нашу первую встречу. Нет, я вовсе не боялась, что он обвинит меня в воровстве или что-то в этом роде. В конце концов, он сам разрешил мне их взять. Однако я хорошо помнила, каким безумным сделался его взгляд, когда он увидел меня в одном из этих платьев на балу. И мне вовсе не хотелось, чтобы он сейчас вспоминал об их предыдущей хозяйке. Но ректору, кажется, было совершенно плевать на то, чего мне там хотелось. Он распахнул дверцы шкафа. Кажется, в этот раз платья оставили его совершенно равнодушным. Он лишь нетерпеливо обшарил их рукой, явно в поисках… уж не знаю, кого он там собирался найти. Какого-нибудь оболтуса? Хитрая физиономия призрака мелькнула где-то сверху, а в следующий момент на ректора посыпались коробки. Перчатки, шелковые платки, шарфы, шляпки. Одна из них как-то уж слишком ловко выскочила из коробки и вдруг оказалась у ректора на голове. А физиономия гадкого призрака мелькнула теперь уже у него за спиной. Почему магистр Линард не видит негодяя? – Изгоню, – недобро прошипела я сквозь зубы. Это не укрылось от внимания ректора. – Что ты сказала? – тут же спросил он. – Я говорю, извините, – без зазрения совести соврала я. Бросила на ректора быстрый взгляд и не удержалась от смешка. Суровое мужественное лицо магистра Линарда в сочетании с парой шелковых платков, что повисли на плечах, а главное, надетой набекрень шляпкой – это было уморительно. Я боялась, что сейчас расхохочусь в голос и уж точно навлеку на свою голову какое-нибудь проклятье. И не от неведомого злодея, а от самого ректора. Нет, это никуда не годится! А в следующее мгновение мне стало не до смеха. Еще одна коробка покачнулась и полетела вниз, попутно высыпав все содержимое. И мне оставалось лишь с ужасом наблюдать, как черный ажурный чулок выскальзывает из нее и повисает на шляпке, неприлично покачиваясь перед самым лицом ректора. Слишком прозрачный, слишком обильно украшенный кружевами. Я бы никогда в жизни такой не надела. Это все Филая. В лавке была акция: тому, кто возьмет две пары, они достанутся чуть ли не по цене одной. Денег на такую чудесную безделушку у нее бы не хватило, а вот если взять две пары вскладчину, то получалось как раз. Ее глаза так сияли, когда она смотрела на эту пару чулок, что я не смогла ей отказать. Носить я их, конечно, не собиралась, стыдливо сунула в коробку со шляпкой и напрочь про них забыла. И вот как они мне отомстили! Теперь ректор мало того что видел весьма интимную деталь моего гардероба, так еще и будет думать, что для меня это нормально – носить такое, да еще и хранить вместе со шляпами.