Темная метка. Знак неминуемой скорой смерти. Теперь я увидела ее на себе… Не знаю, сколько я так стояла, вглядываясь в свое отражение. Зловещие узоры на лице давно пропали. Оно выглядело так же, как прежде. Только, пожалуй, было слишком растерянным и бледным, словно в нем не осталось и кровинки. А потом оцепенение прошло, и на смену ему пришла паника. Как теперь быть, что делать? Ведь надо же что-то делать. Обратиться за помощью, но к кому? Первая мысль была, конечно, к ректору. Но, о боги, сейчас ведь уже глубокая ночь. Вряд ли я застану его в кабинете. Тогда, может быть, к Рилану или к Филае? Только вот о том, что делать в этой ситуации, они знают не больше моего. Я даже хотела распахнуть дверцы и сообщить о том, что видела, призраку. Дошла до шкафа, взялась за ручки и… передумала. Я уже столько раз спрашивала его, как справиться с темной меткой в надежде на то, что он подзабыл какую-то важную деталь, а сейчас возьмет и вспомнит. Но нет. Единственное, что он мог предложить, – это найти виновника. А значит именно это и надо сделать. Найти чертового виновника. Просто теперь от этого зависит не только жизнь Ингаретты, магистра Калмин и сирры Аглиссы, но и моя собственная. Я немного постояла у шкафа, выравнивая дыхание. Не хватало еще, чтобы призрак догадался о том, что случилось. Тогда меня плюс ко всем другим неприятностям ожидают еще и его ахи, вздохи и возмущение. Нет, этого я не выдержу. Когда я открыла дверцы, голос мой звучал на удивление ровно. Если и дрожал, то совсем чуть-чуть. – Помнишь, несколько дней назад ты заставил меня уснуть. Сказал что-то такое, и я сразу нестерпимо захотела спать. – Я? Да я никогда и ни за что… – привычно начал отказываться призрак, но я его остановила. – Сделай это еще раз, пожалуйста. Боюсь, после всех сегодняшних событий не смогу уснуть сама. А завтра мне надо быть во всеоружии. Призрак разом перестал спорить и торжественно произнес: – Тебе очень хочется спать. И правда, глаза стали слипаться. Я зевнула и проговорила сквозь зевок: – Спасибо. Кажется, я уснула, едва коснулась головой подушки. Глава 29 Я проснулась, и ужасающее открытие вчерашнего дня нахлынуло на меня разом со всей его неизбежностью. Темная метка. Проклятие, от которого не спастись. А судя по тому, как продвигается наше расследование, это уже почти точно. Все это время мы просто вели пустые разговоры. Узнали много нового о том, что происходит в Школе чернокнижников, но ни на шаг не приблизились к разгадке. На императорского расследователя тоже надежды мало. Наверняка уже сидит в столовой и уплетает пироги, чтоб ему подавиться… Я поднялась, тщательно умылась, надела форменное платье и отправилась к ректору. Не потому, что на что-то надеялась, нет. Но я обещала ему сообщить, если увижу на ком-то узоры. А я увидела. Несмотря на ранний час и выходной день, он уже был в своем кабинете, сидел за столом и что-то писал в огромном свитке. Увидев меня, отложил перо. – Аллиона? Очень кстати. Я и сам собирался тебя вызвать. Что происходит? На тебя стали жаловаться преподаватели. Преподаватели? Жаловаться? Я не сразу сообразила, о чем он вообще говорит. Настолько маловажным теперь стало все, кроме одного-единственного факта. Ах, ну да. Магистр Аберардус. Наверняка наябедничал, что одна из студенток ведет себя крайне вызывающе. Ректор осекся на полуслове и резко поднялся из-за стола. – Что-то случилось? Ты совсем бледная. В несколько быстрых шагов он приблизился ко мне. Дыхание перехватило, а на глазах выступили слезы. Какое-то время я не могла выдавить из себя ни слова, как будто истина, страшная и неприглядная, никак не желала быть озвученной. Но все-таки мне удалось разлепить губы и тихо проговорить: – Темная метка. У меня. Я видела в зеркале… И эти слова как будто открыли какой-то шлюз, и из глаз хлынули слезы. А ведь до этого момента я не проронила и слезинки. А уже в следующее мгновение на мои плечи легли сильные руки, а сама я оказалась прижатой к крепкому плечу. Так плакать было гораздо лучше, и я разревелась, уже не сдерживаясь. И как-то так вышло, что слезы быстро закончились. Я подняла взгляд на ректора и задала самый глупый вопрос, который только можно было придумать: – Я умру? – Нет конечно! – он сказал это так быстро, что было очевидно: ложь. Похоже, он увидел недоверие в моих глазах, потому что крепко сжал мои плечи и повторил: – Ты будешь жить, обещаю. Только я снова не поверила. Слишком уж много узнала за это время о темной метке. Я с сожалением высвободилась из рук ректора. Теперь, когда я не рыдала, а он меня не утешал, продолжать стоять вот так… Это было уже лишним. И почти неприличным. – Но тебе нужно в лазарет, сейчас же. Пойдем, – сказал ректор, и мне пусть немного, но полегчало. Просто от того, что рядом был кто-то, кто знает, что нужно делать прямо сейчас. Палата в лазарете. Тот же тоскливый интерьер. Белые стены, узкая кровать и ощущение тоски и безнадеги. Впрочем, последнее вряд ли уж очень зависит от интерьера. Тоска и безнадега – это уже мое. Я присела на краешек кровати, а в палату стали заходить лекари. Те, кого я уже хорошо знала (не просто же так провалялась здесь больше месяца) и новые, столичные. Они ощупывали меня, обмахивали амулетами, шептали заклинания. – Я здесь останусь? – шепотом спросила я у ректора. – Насовсем? – Нет, сегодня, конечно, придется провести почти целый день, пока целители составят план лечения. А потом будешь только заходить утром и вечером. Я кивнула. Уже неплохо. По крайней мере, не придется провести последние дни в четырех стенах. И может быть, даже они не будут последними. Вдруг мне все-таки удастся выяснить, кто же наложил проклятие. Ректор легонько сжал мою руку. – Все будет хорошо. Держись. Только вот в глаза мне в это время не смотрел. – Буду держаться, что мне еще остается? – горько усмехнулась я. И он, так же не глядя на меня, вышел из палаты. А потом началось. Меня отпаивали горькими зельями, растирали травяными мазями. На меня сыпались заклинания, от которых то кололо кожу, то ломило все тело, то слезились глаза. А иногда просто клонило в сон так, что я засыпала, сидя на кровати, чтобы через какое-то время меня разбудили и снова велели пить очередное зелье. К вечеру голова уже кружилась, и единственное, чего мне хотелось, – чтобы это все наконец прекратилось. Пусть даже я умру. Это был очень долгий день, и когда, наконец, один из столичных лекарей объявил мне, что на сегодня я могу быть свободна, я не сразу поверила своему счастью. Поднялась с постели, пошатываясь, вышла в коридор. Голова все еще кружилась. Я остановилась, чтобы перевести дух, и случайно мой взгляд упал в приоткрытую дверь палаты. И застыла, не в силах пошевелиться от открывшегося мне зрелища. На одной из кроватей лежала Ингаретта. Впрочем, можно было только угадать, что это она. Чудовищно худая, словно от нее остались лишь кожа да кости. Темные узоры, которые раньше покрывали ее лицо, теперь стали гуще и еще темнее. Ее лицо и руки были почти полностью черны, лишь кое-где проглядывали тоненькие участки белой кожи. Мне пришлось долго приглядываться, чтобы понять, что она все еще дышит. В том, кто лежал на соседней кровати, тоже сомнений не было. Рыжие волосы магистра Калмин изрядно потускнели. Она выглядела чуть лучше, чем Ингаретта, но все равно очень, очень плохо. Темные узоры и беспомощное, бесчувственное тело. – Жуткое зрелище, не правда ли? – раздался голос за моей спиной, и я, вздрогнув, обернулась. Сирра Аглисса. Черные узоры на ее лице пока не проявились, но она уже не была такой цветущей, как раньше. Вся ее магнетическая привлекательность будто бы куда-то делась, растворилась. Передо мной стояла самая обычная женщина, я даже не уверена, можно ли было ее назвать красивой. – Здравствуйте, – проговорила я. – Как вы себя чувствуете? Это сорвалось с губ, и только потом я поняла, что, возможно, мой вопрос был бестактным. И вообще, следовало ли показывать ей, что я знаю, что случилось? На этот счет никаких инструкций от ректора у меня не было. – Это ведь ты увидела метку заранее? – Вам магистр Линард сказал? – удивилась я. Странно, он ведь собирался держать все в тайне. – Нет, – призналась она. – Но ты тогда так на меня смотрела, будто увидела привидение. А через пару часов меня вызвал ректор. Я просто сложила два и два. Я только молча кивнула. Она заглянула в палату. – Знаешь, не то, чтобы я была не благодарна тебе… Я отлично понимаю, что это увеличивает мои шансы, но иногда я им завидую. – Почему? – Они понятия не имели ни о какой темной метке. А когда она проявилась, они уже были без сознания. И умрут спокойно, так ни о чем и не узнав. Может быть, это лучше, чем знать, проживать каждый день, понимая, что ты обречена. Когда все дела становятся неважными. Я вот хотела победить в императорском смотре библиотекарей, но теперь понимаю, что вряд ли доживу до объявления результатов. И… какая разница.