Что, чёрт возьми, это значит? Что он будто снова родился у матери или кто-то другой возродился вновь? Квинтен делает глубокий вдох. Тысячи вопросов роятся в его голове. Теперь он знает даже меньше, чем раньше, кроме того, что существует страшный аппарат, превращающий детей в монстров. Он, тяжело дыша, подходит к лестнице, ведущей в кухню. Задыхается, обессиленный гонкой по подземным залам и коридорам, но не сдаётся. Надо спасать друзей, а времени осталось чуть. Миссис Блэк объявила, что сегодня что-то произойдёт. Наверное, доберутся до последнего ребёнка. Квинтен поднимается по лестнице, а ноги предательски дрожат. Надо выбираться отсюда. И чем скорее, тем лучше. Добраться до деревни, привести взрослых, чтобы все увидели подвал и поняли, что происходит что-то неладное. Найти отца. Уж он-то решит эту задачку. Он поверит Квинтену, когда тот покажет ему потайную дверь в кухне, спустится по лестнице, пробежит по коридорам, своими глазами увидит то же, что и Квинтен. И в машине страшной разберётся, найдёт способ её остановить. Дело за малым – найти отсюда выход. Но как? Мрачная школа полностью отрезана от окружающего мира. Квинтен поднимается до конца лестницы и толкает дверь. Она неожиданно распахивается, и чья-то холодная рука хватает его и тащит в тёмную кухню. Он вскрикивает. Наверное, его поджидает Колетта. Что-то сейчас будет! Но это не Колетта, а Мила. 23 Мила тащит Квинтена в боковую комнату в кухне, которую он никогда не замечал, и включает фонарик, освещая пол. Как только Мила закрывает дверь, Квинтен заливается слезами. Он расстроен тем, что увидел. Девочка кладёт руку ему на плечо и ждёт, когда он успокоится. Через окно под потолком в комнату проникает слабый лунный свет. Высокие стены кухни нагоняют жуть. Квинтен даже пугается потока слёз, но через некоторое время успокаивается и приходит в себя. Ему стыдно, что он разнюнился перед Милой. Но её это, кажется, не волнует. – Что случилось? – спрашивает девочка. – Что ты видел внизу? Что-то плохое? – Мила, они отбирают у нас всё, – отвечает он. – Томаса погрузили в какую-то машину. Когда он очнулся, то стал другим. – Не понимаю, что ты хочешь сказать, – говорит Мила. – Что значит «другим»? – Мальчик, которого положили в машину, и тот, который из неё вышел, отличались, как небо и земля, – пытается объяснить Квинтен. – Словно это другой мальчик, а старый исчез. Он и выглядел, и разговаривал совсем по-другому, как те дети, которых Бертус забирал раньше. А ещё я видел второго Томаса, наверное, настоящего. Он стоял рядом с машиной. Он исчез на моих глазах, пытаясь позвать на помощь. – Быть такого не может, Квинтен, ты что-то путаешь. – Клянусь, Мила, я видел это своими глазами. Ужасный подвал. Не знаю, как с этим разобраться. Понимаю только, что из школы надо выбраться, и как можно скорее. Нужно кому-нибудь рассказать, чтобы нам помогли. – Мы найдём выход, успокойся, Квинтен. Ты не одинок. Обещаю, мы найдём выход. Квинтен кивает, радуясь, что он не один. Но вдруг понимает, что-то тут не сходится. Он подозрительно смотрит на Милу: – Погоди-ка, а как ты сюда попала? Ты ведь тоже побывала в машине, верно? – Я? – удивляется Мила. – Ничего подобного, почему ты так решил? – Я сам видел, как ты изменилась после прошлой ночи. Нас поймали в кухне. Потом я очнулся в какой-то каморке, рядом сидел Бертус. Он сказал, что я наказан за то, что пытался проникнуть в подвал. Сказал, что тебя не видел, но я заметил, как ты изменилась, когда пришла в столовую. Ты мне и слова не сказала, поэтому я понял, что ты тоже побывала в подвале. – Нет, Квинтен, – улыбается Мила. – Разве ты не помнишь, что произошло в кухне? – Нет. – Бертус и Колетта нас поймали, верно, но меня они не заметили. Ты стоял передо мной и загораживал, так что они видели только тебя. Ты ещё помахал мне рукой, чтобы я отошла назад. Я присела и спряталась за кучей металлических полок. Когда они забрали тебя с собой, ты брыкался и вырывался, и всё внимание сосредоточилось на тебе, а не на мне. Они потащили тебя наверх. Немного выждав, я выскользнула из кухни и побежала в спальню. Они меня не видели и не поймали. После этого я затаилась, чтобы никто ничего не заподозрил. – Не верю, – говорит Квинтен, пятясь и отталкивая Милу. – Ты изменилась. – Клянусь, я всё ещё прежняя, – отвечает Мила. – Вела себя спокойно, чтобы не навлечь подозрения. Я все та же, Квинтен, клянусь. Сегодня я не ела, потому что знала: ты что-то планируешь. Я следила за тобой, понимая, что ты просто так не сдашься. Я пошла за тобой следом и, когда ты последовал за Бертусом, верила, что ты обнаружишь правду. Только побоялась спускаться в темноту, поэтому ждала здесь. Если бы со мной что-то произошло, я бы почувствовала. Квинтен слушает её с подозрением. – Глаза меня не обманывают, Мила. В столовой ты не притворялась. – Квинтен, взгляни на меня, – терпеливо говорит она, схватив его за руку. – Я всё та же, что и раньше. Посмотри мне в глаза и скажи: я изменилась? Квинтен пристально смотрит на неё, но не находит никаких перемен. Тёмно-карие глаза всё те же. Он не понимает, изменились ли они, и постепенно начинает ей верить. И, расправив плечи, сдаётся: – Я тебе верю. Мила с надеждой улыбается: – Я так и думала. Ты же понимаешь, я хочу тебе помочь. У нас больше никого нет. Ничего не изменилось, только теперь мы знаем, что в подвале находится то, что нужно показать внешнему миру. Что нам теперь делать? Попытаться бежать? У тебя есть план? – Да, – убеждённо отвечает Квинтен. – Хочу найти отца, привести его сюда, чтобы он увидел машину своими глазами. Только не знаю как. Последнее время я пытался открыть все двери, какие могли бы нас вывести наружу. Но они заперты, их не открыть ничем. Так что придётся поискать другой способ. Вдруг они вздрагивают от неожиданного звука. Кто-то возится с дверью кладовки. – Скорее, – шепчет Мила и тянет Квинтена назад в угол комнатки. Они приседают и в страхе ждут. Дверь открывается. 24 Подростки затихают и взволнованно прислушиваются к приближающимся шагам. Кто-то входит в кладовку и останавливается неподалёку. Мила зажимает Квинтену рот, и дети в страхе выжидают. Сердце мальчика гулко колотится в груди. Спрятавшись в тёмном уголке, сжавшись, чтобы казаться как можно меньше, они слышат все звуки: входит какой-то человек и останавливается. Подростки думают, что попались, но, к счастью, удача на их стороне. Неподалёку открывается коробка, и незнакомец, вытащив яблоко, впивается в него зубами. И уходит. Квинтен облегчённо вздыхает – это не Бертус, скорее всего, голодный слуга. Не менее голодный Квинтен соображает, что они нашли запасы еды без снотворного. Прошлый раз они искали только в кухне, не подозревая о кладовке. Как только дверь закрывается, дети торопливо хватают коробку с яблоками, грушами и бананами. Квинтен быстро уминает пару бананов и чувствует себя намного лучше. – Вкусно, – бормочет Мила, смакуя большую грушу. – Вот этого мне как раз не хватало. Обычных фруктов. – И мне, – бурчит Квинтен с полным ртом, после чего ест ещё орехи. Дети озабоченно ждут обычной вялости и усталости, как после обедов и ужинов, однако ничего не происходит. Спрятав банановые шкурки на дно коробки, они выходят в кухню. Здесь тоже никого: ни Бертуса, ни Томаса. На дрожащих ногах друзья спешат через столовую к лестнице и взбираются на второй этаж. Они закрываются в прачечной, чтобы обсудить план. В окошко заглядывает почти полная луна. – Надо уходить, – говорит Квинтен. – Попробую разбить окно и перелезу на балкон вокруг дома. Оттуда спущусь на землю, кажется, это не так трудно. Останется перебраться через озеро по тропе и мосточку. Убежать не так трудно, но вот потом будет хуже. – Это почему же? – беспокойно спрашивает Мила. – Папу не так легко убедить. Он мне никогда не поверит, особенно если меня не узнает. – А если он не захочет с тобой пойти? Что тогда? – Тогда буду стучать во все двери, пока кто-нибудь меня не выслушает, – решительно отвечает Квинтен. – Рано или поздно мне поверят и пойдут со мной. Нужно только убедить, чтобы поверили. – Конечно, – неуверенно соглашается Мила. – А если и это ничего не даст, убегу из деревни в ближайший городок. Вряд ли его жители тоже под влиянием Колетты и Бертуса. Кто-нибудь мне обязательно поверит. И поможет. Вот только времени у нас в обрез. – А меня возьмёшь? – тихо спрашивает Мила. – Мне тоже хочется отсюда выбраться. Ты сумеешь вылезти через окно? – Наверное, – отвечает Квинтен, подыскивая, чем бы разбить стекло. Все попытки ни к чему не приводят. – Смотри, окно приоткрыто, – показывает Мила. – Но даже если откроешь, вряд ли сможешь вылезти. – Вижу, – вздыхает Квинтен. – Снаружи всё заплёл плющ. Видишь листья? Сквозь них не пробиться. Но я всё равно попробую, может, это единственная возможность. Квинтен залезает на край ванны и тянет раму на себя. Окно неожиданно поддаётся. В комнату врывается поток свежего воздуха, но выбраться через окно не получится. Плющ, растущий у здания, загораживает путь. Квинтен тянет побеги, но они такие крепкие, что руками не сломить. Тут и с острым ножом справиться тяжеловато. Нет, на балкон так просто не попасть.