Тут уж не поспоришь. Как есть, козел. Она подошла ко мне почти вплотную, нос к носу, невольно заставив попятиться и вжаться спиной в мраморную столешницу. — Нечего сказать, Валерия? — У тебя помада размазалась. С дико горящими глазами скандалистка отшатнулась от меня, взмахнула рукой и попыталась влепить пощечину. Не на ту напала. Слету я схватила ее за запястье, а когда вход пошла другая рука, то перехватила и вторую. — Отпусти! — потребовала бывшая невеста. — Отпусти, тебе говорят! Ты заслужила! — Чем же? — холодно спросила я и с силой оттолкнула ее. Взвизгнув, она снова кинулась на меня. — Кларисса, — теперь еще крепче перехватывая ее запястья, процедила я. — Умоляю, не заставляй меня это делать… И когда та попыталась дотянуться до моей шевелюры, без того взлохмаченной ветром и дождем, ловко заломила ей руку за спину. Видимо, прыткости от соперницы Карисса никак не ожидала и, вытянувшись по струнке, даже растерялась в первый момент. — Ты красивая и богатая, но почему же ты такая жалкая? — процедила я ей на ухо. — Неужели не понимаешь, что единственный человек, которого Валентин любит по-настоящему, это он сам! Радуйся, что вы разбежались прежде, чем он сделал тебя глубоко несчастной женщиной! В этот душещипательный момент «разговора по душам» в дамскую вошла госпожа средних лет. Увидев нас, она моментально попятилась и пробормотала: — Извините. — Нет-нет, не терпите! — выглядывая из-за плеча скрученной истерички, позвала я. — Мы уже закончили. Клариссу пришлось вывести в коридор с заломленной рукой, чтобы она не попыталась снова вцепиться мне в волосы. — Какого абрисского демона тут происходит? — раздался недоуменный возглас Валентина, вероятно, потерявшего невесту в уборной. Он стоял в проходе и выглядел как никогда возмущенным. Тин, вообще, ненавидел публичные скандалы, всей душой любимые его матушкой. Немедленно выпуская пленницу, я слегка толкнула ее в спину, для ускорения. Ну и, чтобы выиграть пару секунд на случай нового раунда «кошачьих боев». — Лерой, как ты здесь оказалась? — настаивал Тин, переводя недовольный взгляд с меня, на свою бывшую невесту. — У меня свидание. — Сделав вид, что не заметила, как вытянулось у приятеля лицо, я добавила: — И мне пора. — Ради всех светлых духов, да уже перестань врать! — скривилась Кларисса, видимо, решившая, будто не до конца испытала мое терпение. — Все знают, что нет у тебя никакого парня. Когда ты предъявила этого — как его там — я решила тебе подыграть, потому что надеялась, что ты уже отстанешь от моего жениха. — Клара, перестань нести чушь, — вставил в обличительную речь Тин. — Ты же не собираешься выяснять отношения перед туалетом? — Я несу чушь? — Она истерично хохотнула. — Как будто ты не знаешь, что твоя тихая подружка влюблена в тебя с самого детства! Я покосилась на Валентина, лицо которого стало каменным. — Знаю, — наконец, вымолвил он, и, клянусь, у меня отпала челюсть. Ради всех Светлых духов, что он сейчас сказал?! Он знал, что я по нему сохла, но все равно седлал каждую мою подружку и мало-мальски симпатичную знакомую? Ну, кроме Кристины, бесившей его с первого дня знакомства, а может, просто до нее руки не дотянулись. — Вот ты скотина, Озеров! — вырвалось у меня от искреннего возмущения. И в этот момент, когда я была готова разорвать парочку на лоскуты, на сцене появился Кайден, и на его фоне, в общем-то, жилистый и крепкий жених, не поделенный между дамами, стал походить на субтильного юношу. — Валерия, ты встретила друзей? — спокойно произнес абриссец, заставив участников скандала обернуться. Пауза была достойна театральных подмостков. Парни скрестились тяжелыми взглядами, не делая попытки выглядеть любезными, как предписывали правила приличий и просто здравый смысл. Видимо, когда речь шла о защите территорий, этот самый здравый смысл и вовсе отбивало напрочь сложными для женского понимания химическими процессами в мужских мозгах. Хотелось как-нибудь разрядить разрядить накаленное молчание, оскверненное возгласами из обеденного зала, например, попытаться представить двух важных в моей жизни мужчин друг другу, но я начисто забыла, каким именем назвала Кайдена, когда летом знакомила с Клариссой, поэтому просто кусала губы и не понимала, как поступить лучше. Вдруг дверь уборной чуть-чуть приоткрылась, и в образовавшийся проем выглянула крайне смущенная дама, замурованная внутри из-за неожиданно вспыхнувшего скандала. Молодые люди, я слышу, у вас тут тихо стало. Если вы закончили выяснять отношения, то позвольте мне выйти? — прошептала она, ткнув пальчиком в кружевной перчатке в сторону обеденной залы. — Извините, — проблеяла я. — Мы уходим! — рявкнув в унисон, Кайден и Валентин снова обменялись крайне нехорошими взглядами. Дама испуганно юркнула обратно в уборную, словно черепаха — в панцирь, а потом все-таки вынырнула и по стеночке, прижав сумочку к объемной груди, прошмыгнула к выходу, но тут наткнулась на Кайдена, ойкнула и пробормотала: — Какой красивый мужчина… Тот немедленно уступил дорогу и протянул мне руку: — Пойдем, Лера. — Надеюсь, вы еще передумаете насчет помолвки, — вымолвила я, обращаясь к не случившимся супругам, и, вложив руку в раскрытую ладонь Кая, кивнула: — Пойдем? Молчание, каким нас проводила бывшая парочка, било по нервам. Спиной я чувствовала тяжелый взгляд Тина. Он поражен, что у меня действительно есть парень? И вдруг в голову пришла догадка: друг детства изумлен тем, кто он. — Вы с Валентином знакомы? — посмотрела я в лицо абриссца. — Когда ты называла фамилию Озеров, я не даже не догадывался, кто имелся в виду, — кривовато усмехнулся тот, но немедленно улыбнулся, стараясь стереть неприятное впечатление: — Тебе интересно, где мы познакомились? — Очень даже. — Во время визита пару лет назад, когда обсуждалось примирение. — Валентин участвовал? Он ведь ненавидит… — осекшись, я торопливо огляделась, не слушает ли кто-то, и все равно проглотила окончание фразы. — На сто процентов, — отозвался Кайден, открывая передо мной дверь таверны. Мы вышли на омытую осенним дождем Судную площадь. ГЛАВА 8. СЕРДЦЕ АБРИСА Когда я толкнула калитку и вошла в наш старый, залитый вечерними сумерками сад, то невольно глянула на окна второго этажа. Конечно, они были темны, Кайден предупреждал, что подаст в отставку и съедет, чтобы не привлекать лишнего внимания, но отчего-то старая махина с деревянной мансардой и с лестницей, заваленной опавшими листьями, вдруг показалась обездоленной. Под дверью разметенные ветром валялись письма. Быстро собрав пачку, я вошла в дом и, бросив на пол почти пустой дорожный саквояж, где лежали только сувениры для Крис, перебрала послания. В основном письма адресовались отцу, но на одном из плотных сероватых конвертах стояло мое имя. Отправителем оказался Оливер Вудс. Не веря, даже сургучную печать с хвостиками вощеной нити проверила — ошибки не было, послание действительно отправил профессор и, судя по тому, что оно прибыло даже раньше меня, он не поскупился на ускоренную доставку. Отложив остальную почту, я открыла конверт и с удивлением внутри обнаружила плотную прямоугольную карточку, какие обычно использовали для печати портретных гравюр. Тонкими чернильными линиями на ней была нарисована изящная руна. Та самая, чтобы вытатуирована на спине у Кайдена. Под рисунком стояла подпись на языке параллельного мира «Сердце Абриса». Чувствуя, как меняюсь в лице, я перевернула карточку. В центре была коротенькая надпись без каких-либо комментариев: «Абрис — земля обетованная», Э.Вудс, стр.168 Похоже, здравник советовал мне поискать упоминания о самой древней руне в сочинения первого переселенца Эррона Вудса, хранившихся в университетской библиотеке! Выглядело так, будто до тайны было добраться очень просто, стоило всего лишь протянуть руку, но иногда оказывалось, что даже самое короткое расстояние под гнетом обстоятельств растягивалось до размера пропасти! Едва я возникла в читальном зале на следующее утро, как похожий на сморчок смотритель ткнул мне в лицо увольнительной грамотой, завизированной самим ректором. — За что? — охнула я, буквально чувствуя, как из рук уплывает долгожданная разгадка. — Вы пропустили три рабочих дня без серьезной на то причины, — прошамкал он, строго поглядывая над узенькими лекторскими очками с одним треснувшим посередке стеклышком. — Господин смотритель, вы слышали что-нибудь об омнибусе, на который на этой седмице напали грабители? — осторожно уточнила я. — Полагаете, я газетных листов не читаю? — возмутился вредный старик. — Конечно, читаете! — замахала я руками. — Но разве вам не передали, что я тоже была в числе пострадавших? Где еще серьезнее найти причину пропуска? — Так, выходит, вы в начале рабочей недели запрыгнули в карету и сбежали в столицу, не потрудившись взять отгул? — с победоносным видом уточнил смотритель. С такой точки зрения вопрос я, конечно, не рассматривала, пришлось согласиться со вздохом: — Выходит, что так. — Тогда держите грамоту. — Он всучил мне свиток. — Расчет получите в конце месяца. Старик уселся на привычное место за библиотечной стойкой. — Идите, идите! — помахал он рукой, точно отгонял надоедливую муху. — Разговор окончен. Совершенно сбитая с толку я действительно развернулась и сделала несколько шагов по проходу между пустующими столами, но резко развернулась. — Послушайте, господин смотритель, но ведь читальный билет мне не аннулировали? — пришлось проигнорировать злобный прищур старика, обычно по утрам находившегося в препаршивейшем настроении. — Мне нужны сочинения Эррона Вудса. «Абрис — земля обетованная». Она стоит в хранилище, на верхней полке… — Светлые духи, барышня, я получше вашего знаю свое хранилище! Вы здесь даже не служите!