– Я же с женой на выпускном, – напомнил Лев Иванович. – Или не говорил? – Да знаю я, – перебил подчиненного Орлов. – Стас сказал. Как там у вас дела? – А что такое? – Ясно. Значит, не в курсе. Труп у вас там. Крячко с опергруппой скоро будут. Гуров обескураженно уставился на собственное отражение в оконном стекле. – Шутишь, что ли, Петр Николаевич? – А ты как думаешь? – Да я сейчас стою в коридоре этой самой школы, – произнес Гуров и посмотрел сначала вправо, а потом влево. – Тут веселье рекой. Какое убийство? Кто вызвал полицию? – Вызвала Арефьева Ольга Игоревна. Сказала, что обнаружила в библиотеке тело учителя истории. Пощупала пульс, но не нашла. Решила, что человека убили. Проверь, что там. Не отнимая трубку от уха, Гуров быстрым шагом пошел влево, повернул за угол и тут же сбавил скорость, увидев «Снегурочку», стоящую возле стены. Внезапное появление Льва Ивановича испугало ее настолько, что она тихо вскрикнула и изо всех сил вжалась в стену. – Никуда не уходите, – приказал Гуров. Двери, ведущие в библиотеку, были открыты. Сышик подошел к ним вплотную и остановился. Помещение все так же заливал свет от фонаря, стоявшего прямо перед окном. В метре от окна на полу вверх лицом лежал учитель истории. С его лицом было что-то не то. Гуров подошел ближе, наклонился и чиркнул зажигалкой. Возле рта Шлицмана виднелись остатки рвотной массы. Лицо покрывали кровавые мазки, словно кто-то, уходя, решил напоследок раскрасить его кожу, но источника кровотечения при беглом осмотре видно не было. Пульс отсутствовал. – Да, Петр Николаевич, есть труп. Но его стошнило, и он, если бы в этот момент был без сознания, мог умереть сам. Как вариант – несчастный случай. – Понял. Ну все, жди наших. – Подожди минуту. Гуров вернулся в коридор, взглянул на Арефьеву. Она силилась что-то сказать, но вместо этого из ее горла доносилось бульканье, будто бы она пыталась что-то проглотить. – Ладно, Петр Николаевич, – тихо сказал Гуров в трубку. – Сделаю все, что смогу. А смочь надо было многое. Никто из присутствующих еще не знал о случившемся, если только учительница не успела оповестить кого-то по телефону. Гуров с тоской посмотрел в потолок. Он вышел из актового зала минут пять назад, там и сейчас вовсю провожали школьные годы чудесные. Вспоминали, выпивали, клялись собраться снова. Сама Ольга Игоревна находилась в таком состоянии, что краше в гроб кладут. На Гурова она смотрела, как на чудище рогатое, и при его попытке приблизиться, так и прижимаясь к стене, поползла в сторону. – Стоять, – приказал ей Гуров, и она послушно остановилась. – Что вы здесь делаете? – В каком смысле? – прошептала она. – В каком поняли, в таком и ответьте. Ольга Игоревна несколько раз приоткрыла рот, но так ничего и не сказала. Гуров повторил вопрос. – Я-а… зашла, – выдавила она. – Куда? – Сюда, – покосилась учительница в сторону открытой двери. – И? – И там его увидела. Он уже не дышал. Я пульс проверила. Все это Гуров уже слышал от Орлова. – И вы решили, что это убийство? Ольга Игоревна кивнула. – Почему вы так подумали? На этот раз никакой реакции от нее не последовало. – Как вы вообще оказались возле библиотеки? – спросил Гуров. – Я искала Шлицмана. – Зачем? – Хотела поговорить. – Понятно, – резюмировал Гуров. – Он вас ждал? – Нет. Но он же ушел от всех. Был в плохом настроении. Хотела его найти, побыть с ним. – И вы точно знали, где его можно найти? – Не знала, но предполагала. Хотела с ним побыть, привести в чувство, – повторила Арефьева. – Мы… дружили. Думайте что хотите. – Значит, дружили… – Просто ему нужно было говорить с кем-то. Ему же было плохо. Никто этого не видел, а ему было плохо. – Вы вышли из зала следом за ним, а дальше что? – Я не решилась догнать его. Поняла, что это не нужно, и решила сходить в туалет. – В который? В этот? – Гуров указал на дверь женского туалета. – Нет. – А в какой же? – Спустилась на второй этаж. Здесь всегда кто-то есть, а там, я подумала, вряд ли. Не хотелось никого видеть. – А потом все-таки решили вернуться и заглянуть в библиотеку? Почему изменили свое решение? – Не знаю. Само собой получилось. Девушка прерывисто вздохнула, словно сдерживая плач, но кожа на лице была сухой. Слез на нем Гуров не заметил. – Как долго вы пробыли на втором этаже? – Да не смотрела я на часы. Прошлась по кабинетам. Вспоминала разное. Заглянула в учительскую, а там мебель до сих пор не вынесли… Только пустые полки и напоминают про то, что скоро школы не будет. Даже шторы еще не сняли. А потом я вернулась сюда. – Сколько времени вы отсутствовали? – Ну… минут десять или пятнадцать. Не больше. Не могу сказать точно. Не знаю. – Вас хоть кто-то видел в этот отрезок времени? – В какой отрезок? – нахмурилась Ольга Игоревна. – С момента, когда вы покинули актовый зал и до момента, когда зашли в библиотеку. – Не знаю. Стократное «не знаю». Не многовато ли даже для того, кто находится в стрессе? На другие вопросы она ведь ответила внятно. За спиной громко раздались звуки музыки и тут же стихли – кто-то вышел из зала. И кого сюда еще принесет? Стоп. Вышел или вошел? Гуров быстрым шагом достиг поворота и выглянул в коридор. Он был пуст. Значит, кто-то не вышел из актового зала, а все-таки вошел. Он приблизился к двери, распахнул ее. Слишком много людей. Слишком много движения. Слишком. Лев Иванович вернулся к учительнице. Она потихоньку приходила в себя. Во всяком случае, от стены уже отлепилась. Вспомнив, что официально не представился, Гуров достал из кармана удостоверение и показал его Арефьевой. – Какое совпадение, – пробормотала она. – Вы как чувствовали, да? – Это действительно совпадение, – подтвердил Лев Иванович. – Оставайтесь здесь.